Скотш не сэрская игра, сомневаюсь, что наши сэры вовсе играют в какие-либо игры, кроме собственного сэрства и связанных с этим привилегий. Но они с удовольствием их посещают - сэров можно встретить в раздевалках любимой команды, иногда они приводят туда своих женщин, и тыча тростью в какого-нибудь из игроков, перечисляют его игровые достоинства и недостатки.

Игрокам льстит внимание сэров и еще более внимание их леди.

Мое знакомство с сэром Реддриком и его семьей произошло при схожих обстоятельствах, за той разницей, что я больше не являлся игроком, и мое состояние можно было охарактеризовать, как… растерянная злость.

Большим инвалидом, чем есть, не станешь – бытует этакая шутка, намекая, что тот, кто идет в сквотш, является, не иначе, как мозговым инвалидом, но я стал инвалидом не в игре. Есть такие, кто сегодня мне завидуют, а мне не хотелось дожить до такого, чтобы играть за еду. То, что я стал инвалидом на войне, а не на игровом поле – дурная шутка игры и войны, феи которых, должно быть, сговорились между собой.

Теперь мы играем за еду - иначе не выживешь – и Реддрики, в настоящий момент, оформили шеф-сэрство над нашей команды. Когда-то моей командой…

Сэр Реддрик был несколько бледен, но еще, как показалось, в хорошем мужском возрасте, чтобы супруга могла волноваться. Раньше я видел его только издали. Их дети… Что о них сказать? Очаровательные, как все дети сэров, которые могут позволить себе одевать их в белое, быстро освоились, и уже не смотрели на нас как на чудищ. Девочку заинтересовало, как спешно, но ловко, цирюльник накладывает шов, мальчика, понятно, привлекли биты, составленные в ящик. Но жена сэра – несравненная леди Фан-Реддрик! Его жена, юная и прекрасная как… сама «Леди Ручья», чью пьесу я смотрел не менее десятка раз. Сказал бы – такая же, вот только, глазами более мудрыми, чем у той актрисы, уже говорящими о материнстве, о долге матери: родить и вскоре потерять своего сына-сэра… Может ли такое быть, что я читаю в людях то, чего в них нет? …Вошла уверенно, будто к своим шаловливым овечкам, которые только что отбодались, желая их пожурить, одновременно протянуло чем-то свежим весенним, исчез запах пота, и бортовой служка без всякой экономии бросил опилок на кровь бедняги Уп-Черста, которого уже вынесли.

- Вы, кажется, намерены выиграть? – спросила леди Реддрик, став в середине палатки.

- Да, леди! – громко ответил Голос Команды, который только и имел право отвечать на вопросы предназначавшиеся всем.

Когда-то и я был голосом команды и лучшим ее игроком, теперь же даю советы за похлебку и то, когда меня их спрашивают.

- Мне не нужны победы, в которых будут выносить подростков, а я не в состоянии оплатить достойное содержание их вдовам!

- Уп не был женат, - сказал Голос Команды, должно быть, надеясь ее успокоить. И ошибся!

Поверьте, мне приходилось слышать много ругани, а уж как ругаются в сквотше… Да, что я, если уж командный цирюльник бросил зашивать рану и в изумлении раскрыл рот…

Леди, меж тем, перечислила, где бы она хотела видеть неженатых подростков, а еще более холостых стариков, которые выставляют таких подростков на первую линию…

Я мельком взглянул на сэра Реддрика – тот улыбался. Дети не обратили на это никакого внимания, что, впрочем, понятно, склоняли-то не их. Мальчик уже вынул булаву центрового и теперь примерялся ею в одну из опор палатки, я только надеялся, что на это у него не хватит сил – не хочется, чтобы купол упал тебе на голову, девочка нетерпеливо дергала цирюльника за рукав, показывая на незашитую рану, и я подозревал, что выпросит у него иглу, начнет кривить сама, а тому останется только улыбаться – все-таки дочь сэра…

- Что на кону?

- Три мешка бобов.

- Большие? – нахмурилась леди. – К черту! Мы сдаем игру! И чтобы аккуратно! Ни одного приличного синяка или шишки с той и нашей стороны!

- Но почему, леди? – недоуменно спросил Голос Команды. – Мы выигрываем!

- Почему? Потому что, они шатаются от голода, потому что они проиграли три игры подряд, потому что у них нет шеф-сэрства, и они с трудом наскребли игровые?

- Это незаконно! – попытался возразить Голос Команды.

- При шеф-сэрстве я ваш закон, ваша совесть, ваши долги и, черт подери! – ваш хлеб! Сегодня больше никто не умрет!

Голос Команды тут же сложил с себя полномочия, и его можно было понять, еще ни разу мы не сдавали игру. Проигрывали? Да! Но не сдавали.

Старый голос ушел, не в силах понять, что есть еще вековые принципы не ищущие выгоды, новый не заявил о себе, никто не спешил брать на себя эту ответственность во времена столь радикальных перемен, и я, чтобы снять напряжение, позволил себе предположить: - Может быть, оклемается? Молодой! В таком возрасте кости срастаются лучше…

- Нет, - огорченно сказала леди Реддрик. – Уже умер. Еще одна бесполезная смерть!

В другое время я бы возразил, что никакая не бесполезная - Уп принес своей команде два очка. Но это в другое время, что-то изменилось во мне самом, скотш больше не являлся для меня всем.

Отстучали на вторую половину. Старый цирюльник переоделся, взял булаву капитана и ушел за всеми - «разруливать» игру.

- Теперь скотш никогда не будет прежним! – с горечью сказал я.

- Надеюсь! – сердито сказала леди Реддрик.

- Не будет прежним? – переспросил сэр Реддрик. - Всегда так говорят! Но мужчин, признаться, стало меньше.

- А то я не заметила! – огрызнулась леди.

- Имею ввиду настоящих мужчин. Какие-то дряблые – не скотшивцы. Категорически не скотшевцы. Хиреет нация.

- Значит, надо поддержать то, что есть!

Сэр Реддрик усмехнулся.

- Отсутствие чувства ответственности, равно как полное отсутствие средств, мне говорит, что еще одну твою игрушку мы не потянем.

Меньше всего хочется быть свидетелем ссоры, я попытался улизнуть, но с моей ногой, которая больше не сгибалась… Замер, когда она спросила своего мужа – слишком уж сумасшедшим был тот вопрос.

- Что ты подумаешь о том, если женщины позволят себе играть в равнинный скотш?

- В то, что мир сошел с ума! Даже для низших это было бы чересчур!

Сэр Реддрик покачал головой, словно хотел отбросить эту нелепую мысль.

- А ты?

Леди повернулась ко мне. Обращение на «ты», по отношению к представителю низшего сословия, признак высокого доверия - такое редко услышишь в городе. В сельской местности, где сэр знает своих подданных не одно поколение, а они зовут его между собой: «наш сэр» - да, но здесь, из уст леди, да в присутствии своего мужа… Случалось, и за меньшее втыкали стелет в шею, рассекая позвонок. Сэры чувствительны к нанесенным оскорблениям – к тому, что они сочтут оскорблением. Мне подумается, леди сделала это нарочно, чтобы поддразнить своего мужа. Это их игры…

Мы же… Если не дразнить судьбу, избегать открыто смотреть на леди, не дерзить сэрам… нас убивают только на войнах. Сэров все время: на войнах, и вне войн, и нельзя сказать – что опаснее: жить или воевать. Можно сказать, что сэр для того и рождается, чтобы убить сэра и быть убитым другим сэром. Какой-то резон в этом есть – их слишком много. Завидовать сэрам? Увольте! Уж лучше играть в сквотш!

- Невозможно! – поддержал я сэра Реддрика.

Леди нахмурилась.

- Я бы хотела получить более пространный ответ. Почему невозможно? Мы устроены из другого мяса и костей?

Я покраснел, потому как попытался представить из чего устроены леди. По счастью, сэры еще не научились читать мысли, а то бы остались без подданных. Но не леди! Эта, похоже, читала. Не хотел бы я вновь увидеть, что так будут улыбаться в мою сторону.

- Это вызовет интерес, - выдавил я из себя.

- Что там интерес! – воскликнула леди. – Сэры кипятком будут писать! Будет больше болельщиков, а с ним оборот, найдется чем оплатить …

- Но ведь это вне правил! Такого никогда не было! – заявил сэр Реддрик и тут же, стушевавшись, спросил у своей супруги: - Это ведь невозможно?

- Еще не знаю, - призрачно обнадежила она его. – Так женщина способна играть в скотш? Такая, как я?

Она уставилась на меня

- Мы все созданы по его подобию, - попытался признать и увильнуть я.

А сэр Реддрик на мой финт высказался односложно.

- Ха!

- Твое «ха» мы оставим до дома, - не глядя бросила леди, - а вот то, что говорит этот молодой человек, заслуживает самого пристального внимания. Держу пари, раньше ты так не говорил!

- Раньше я… играл.

- Да, после такого ранения удивительно, что вообще передвигаешься, Везунчик!

Везунчик – это мое второе имя. Полученное, между прочим, в игре. Полное Лик-Везунчик – Голос Команды Призраков. Всю жизнь, а точнее – шесть полных сезонов, быть верным одной команде, которой со мной везло. Вряд ли найдется хоть один игрок прошлого, да и будущих временах отыщется тоже, которого за такой срок не покалечили бы.

- Тебе предлагали команду под патронажем Принцев и освобождение от повинностей, включая военные, - почему ты отказался? – спросил сэр Реддрик.

- Вы тоже ушли. И были ранены? – угадал я.

- Я – сэр!

- Вы земельный сэр, и с детьми.

Сэр Реддрик отмахнулся, а леди недовольно отметила.

- Кстати, в то время гораздо большей доблестью было бы остаться дома! Я тогда была сильно не в духе! Я и сейчас не в духе!

- Он не ответил на мой вопрос, - заметил сэр Реддрик.

- Брат! – сказал я. - Мы поменялись. Это дозволено. У него был билет – мы долго копили на него. Появился шанс выиграть себе жену и право на ребенка.

- Он выиграл? – спросила леди.

- Нет, – коротко ответил я.

Леди сердито взглянула на своего мужа.

- Голодный, будь он хоть трижды сэр, и у Принца украдет? Такими, кажется, поговорками нижнего сословия озабочены сегодня в вашей Секретной Службе?

Сэр Реддрик нахмурился.

- Мне кажется неуместным рассматривать, а тем более критиковать то, чем обеспокоена Секретная Служба, если, конечно, не хочешь, чтобы я сейчас убил этого славного молодого человека.

- Его слова тебе будет недостаточно?

Сэр Реддрик посмотрел на меня так, словно века сэрства пронзили насквозь взглядом, заглянули в самые потаенные уголки души.

- Нет, - с сожалением сказал сэр Реддрик и, словно растерянно, коснулся рукояти своего стилета. – Недостаточно. При нем было сказано слишком много, и неизвестно, каков он сейчас – подвержен ли тайным порокам. Многие после войны ломаются.

Я посмотрел в сторону ящика с булавами и подумал, что будь у меня здоровая нога, пожалуй, смог бы допрыгнуть до него, как допрыгнул в той знаменательной игре до девятой лунки, выдернул из нее шиповку и с переката рубанул по ногам преследователей. Мои примерки к ящику ни от кого не ускользнули.

Дочь сэра Реддрика тут же захлопала в ладоши, уселась на скамью, и объявила своему брату: - Сейчас наш папа будет его убивать!

- Это не спортивно! – буркнул младший Реддрик, но тем не менее уселся с ней рядом.

- Всем – цыц! – урезала неуместное оживление леди. - Я намерена взять его на службу и привести к присяге!

- Как леди Реддрик? – скептически нахмурил бровь сэр Реддрик.

- Как леди Фандрик, и всем, что к этому полагается!

- Даже так? Надеюсь, он поймет о чем идет речь, - вздохнул сэр Реддрик, глядя на меня с любопытным интересом. - Когда?

- Сейчас!

- Так понимаю, что мне придется выйти и сторожить у входа. Тебе же нельзя оставаться с ним с глазу на глаз – что скажут? – а молодой человек и так только что родился заново. Вот уж точно – Везунчик! – усмехнулся он.

- Пусть останется моя дочь – ей пора учиться…

2.

Говорят, что у жизни девять линий, и у каждой свой перекупщик. Леди откупила все оставшиеся. Производство к сэрской присяге – это таинство, о котором я распространяться не в праве.

После ритуала, капанья кровью на карманный свод правил, в большей степени освещающий обязанности, а не права, леди Реддрик спросила.

- Считаешь, мы скоро будем играть с теми, с кем воевали?

- Вот уж нет! – возмущенно ответил я.

- Я тоже так думаю, - удовлетворенно сказала леди Реддрик. - Кровавая получилась бы игра. Даже для сквотша кровавая. Ты когда-нибудь предполагал, что неверное судейство может стать причиной войны?

- Справедливой войны, заметьте! Если бы они выдали судью, если бы не предоставили ему убежище, собственное гражданство, и все прочее… словно в пику нам!

- И мы попались! – кивнула леди. - До чего же легко попасться на справедливости.

Война уже шла, когда я закончил ускоренный боевой курс заведения, которое ни во что ни ставит личное местоимение первого лица единственного числа. Так говорил один мой знакомый, который мечтал научиться писать пьесы, но не успел выдумать даже названия для своей никчемной жизни – он оказался последним учеником, и его убили первым. Считается, что если выжил на подготовке, выживешь везде. Фронт не более страшен, чем курс, который мне пришлось пройти перед ним, или… скажем уж прямо – не страшнее, чем тот самый сквотш, только болельщики, чье одобрение или ненависть ты ищешь, по окопам. Мой ротный сэр сразу же оценил мое умение бросать «жу-жу» - гасить те передвижные, чрезвычайно юркие бронированные лотки на одного стрелка, что недавно появились у противника. Дело не столь сложное, «жу-жу», в общем-то, мало отличается от игровой метательной биты номер четыре. Потому, когда было очередное затишье, мы сыграли с соседним полком, где я, лучший узловой второй линии, отличился, осчастливил такой же битой половину состава. Там присутствовал какой-то двойной сэр, с звездами на полгруди, который, подозвав, расспросил меня о чем-то незначительном, а думается, попросту желал запомнить мой личный номер стрелка-метальщика с первой окопной, потому как, вскоре пришла бумага, отзывающая меня приказом в тыл… на сквотш-переподготовку! Но в тот же день была очередная бестолковая атака той стороны, и мне попалось бракованное «жу-жу»…

- Вы осознаете, что теперь находитесь под штандартом Реддриков?

- Я думал, что я теперь принадлежность дома леди Фандрик? - растерянно сказал я, слишком ошарашенный скоростью смен всех этих событий.

- То, что принадлежит мне – принадлежит моему мужу. Если он отдаст приказ убить?

- Я убью!

- Если прикажет отрубить себе руку?

- Лучше ногу, - брякнул я.

- Шутки неуместны.

- Отрублю, конечно, - подтвердил я, зная, что отрублю, ведь в противном случае мне отрубят что-то гораздо более существенное.

- Если я или он прикажем подготовить женскую команду сквотш?

- А рукой и ногой ограничиться никак нельзя? – жалобно спросил я, и леди рассмеялась.

- Должно быть, надо было начать с пряников, пусть даже и на дереве, на которое сложно забраться. У Реддриков есть неиспользованные квоты на личных подданных, - сказала она, разом покупая мое тело и душу. – Одна из них ваша на трех условиях. Ведь, кажется, к каждому невозможному призу полагаются выполнить три невозможных условия, так?

- Я хожу в театр, - подтвердил я с растерянной гордостью.

- Да? – приятно удивилась леди. – И какая из пьес вам нравится больше всего?

- «Леди Ручья»!

Ее дочь хихикнула, а леди Реддрик, похоже, смутилась.

- Какое место в пьесе вам нравится больше всего?

- Когда Леди Ручья временно возводит пастушка в сан сэров и вручает ему свою месть! – ни секунды не раздумывая ответил я.

- Это место мне тоже нравится. – сказала леди, словно что-то припоминая. - В первой трактовке пьесы, роль пастушка не была значительна. Есть и другие версии, - возбудила она мое любопытство. – Есть и будут! – с ударением сказала она, словно продолжила свой давний спор с кем-то.

Я был бы удивлен, если нашелся бы хоть один человека, который не видел «Леди Ручья» или хотя бы слышал о ней: Легенде и Пьесе. Не знаю – что красивее. О ней знают и восторгаются вовсе не потому, что пьеса эта рекомендована к всеобщему просмотру Канцелярией Принцев, а для ветеранов с увечьями все зрелища бесплатно. Тут все равны – сэры не сэры – лично я сам видел, как сэр Реддрик стоял в очереди за билетом, и еще неизвестно – достался ли он ему, а я со своей карточкой прохромал мимо на специально отведенные для нас ряды. Это пьеса низов, про их мечты. Так мне кажется.

- Есть что-нибудь такое, о чем бы вы хотели попросить? – спросила моя сэр-леди. - Помня, что то, что вы выпросите сейчас, не сравнится и обесценит то, что можете получить потом?

- Если я сотворю невозможное, то… Что может быть равноценно невозможному? – задал я вопрос словами из пьесы.

- Только невозможное! – ответила она тем же. – Хотите предложу?

У меня был собственный список невозможного, но я никогда не рискнул бы его озвучить при леди. Да и при ком-нибудь другом тоже. Потому я только кивнул.

- Если вы совершите то, что я приказываю… Нет, скажем так: то, что я прошу от вас, как леди, я тоже сотворю невозможное – познакомлю вас с Леди Ручья.

- С актрисой?

- Нет, - улыбнулась она. – С Настоящей Леди Ручья.

Глаза улыбались, но моя сэр-леди явно не шутила. Я отличаю, когда люди говорят правду – это одно из моих скрытых качеств, которыми я не разбрасываюсь.

- Где предполагаете объявить набор? – перешел я к делу. - На ваших территориях?

- Об этом чуть позже. Начав играть, вы в тот же год должны войти в десятку! Иначе все теряет смысл, - озвучила она первую из невозможных задач.

Настолько невозможную, что не стоило выслушивать и остальные. Два проигрыша на отборочных, и команда выбывает. Что вполне справедливо, один раз ты можешь проиграть случайно, два же… Это означает, что не Леди-Удача, а Старуха-Судьба показывает тебе свой голый зад.

- Второе? – спросил я, задвинув в угол памяти невозможность первого.

- Мы не должны потерять ни одного игрока.

- Турнир Большого Сквотша? – переспросил я на всякий случай.

- Да, - подтвердила леди. – Что-то смущает?

- Правильно ли я понял, что ваша женская команда намерена состязаться по мужским правилам и на мужском турнире? – всегда стоит уточнить сумасшествие, в которое тебя пытаются втянуть.

- Да, - опять сказала леди. – Только с той поправкой, что речь идет о вашей команде. Всех игроков наберете и подготовите вы.

- Леди в курсе, что около трети команды может быть потеряно только в ходе тренировок и еще столько же в сезон на играх любого уровня?

- Да, но ведь речь идет о мужчинах - они такие неуклюжие.

- Фи!- сказала дочка леди.

- Надеюсь, вы знаете что делаете, - буркнул я, потому как следовало что-то сказать.

- Не знаю! – честно сказала она. – Никто не знает. Здесь и спрятано третье условие… Может вам лучше присесть? Как ваша нога?

- Ничего! Говорите!

- Одна из игроков, по выполнению первого условия, станет вашей женой и матерью вашего ребенка.

- То есть, из них-то я и выберу себе жену?

- В какой-то мере, - улыбнулась леди. - Раз вы подбираете игроков, значит, этим выбираете и жену.

Надеюсь, у меня в тот момент был не слишком глупый вид, впрочем, и зрителей было немного. Малолетняя дочь леди явно наслаждалась зрелищем, прикрывая лицо ладонями, глядя сквозь растопыренные пальцы, откровенно хихикала.

- Третье? – мрачно спросил я, отодвинув и эту проблему в дальний угол памяти.

- О, третье, пожалуй, мне нравится больше всего!

Мне мучительно захотелось выругаться. По сквотшски!

- Они сами себя выберут.

- То есть? – не понял я.

- Следите за логикой: вы выбираете их – женщин, они выбирают вас - мужчину. Все честно. Когда все закончится, они сами и решат, достойны ли вы их, а кто из них достойна вас.

Маленькая паршивка, из которой когда-нибудь должна будет вырасти большая леди, взвизгнула от восторга.

3.

- Он умнее, чем хочет казаться.

- Если это так заметно, то не слишком.

- Ты предвзят!

- Я выполнил твою просьбу – напугал его, поддержал реноме кровавого сэра, теперь можешь сказать - зачем тебе это надо было?

- Если мы не в силах кормить их тела, то надо хотя бы кормить души…

- Творишь новую легенду?

Леди сочла нужным промолчать.

- Куда ты его отправила?

- Имени Их Величеств закрытый пансионат сирот-швей.

- Никогда о таком не слышал, - смутился сэр Реддрик.

- Это закрытое заведение, даже более закрытое, чем «высшая школа» принцев. Я сама его заканчивала. Если уж там не удастся сохранить всю нашу подготовку в тайне, то нигде.

- Капрал Белошвейка? Ты всерьез полагаешь, что удастся провернуть это дело?

- Знаешь о чем я мечтаю? На том же самом поле, с которого началась эта нелепая война, как и тогда – две команды победительницы собственных турниров. Нашу команду выводит Капрал Белошвейка, и его девы вломят им по самой полной! - в их имприкскую промежность!

Отсмеявшись, сэр Реддрик сказал.

- Если бы такое получилось, это унизит их так, что никакой войны не надо будет. Уже никогда! В этом твой расчет?

- И это тоже.

- А еще что?

- Помнишь, что я тебе говорила на этом самом месте?

- За всяким дном есть еще одно дно?

- Именно так. И сколько бы тебе не приоткрывала – следующее держу для себя. Если приоткрыто, или обнаружил сам - заходи, но это значит, что наверняка где-то рядом есть еще что-то – то, до чего ты пока еще не созрел, то, что является моей страховкой.

- А если я сам?

- Что сам?

- Дойду до самого низа или верха? Через все слои?

- То вынырнешь в самом первом, чтобы начать все сначала. Все должно иметь свои пропорции, но должна оставаться и скрытая сторона, чтобы в ее тени прятать то, что не удалось. Лучшее, самое ясное зеркало не отразит обратной стороны вещей. А нити судеб, что мы прядем, мы видим через зеркало.

- Это слишком сложно для меня.

- Это сложно для всех.

- Быть сэром проще.

- Быть хорошим сэром сложно. И кстати, из него получился бы неплохой сэр.

- Надеюсь, ты не замахиваешься на …

- А если – да?

- Ты не говорила. Я не слышал.

- Я не сторож при моей леди? - усмехнулась она, вспомнив что-то. – Кстати, я тебя так и не поблагодарила.

- Думал, не вспомнишь.

- Что бы ты хотел?

- Ты знаешь мой вкус сэра-однолюба.

- Тогда я тебя позже отблагодарю, когда дети лягут спать.

- Звучит заманчиво… Осталось уговорить детей. Ты не помнишь, у нас сохранилось то снотворное?..

4.

По каменной стене, от небольшой, утопленной в нее калитка, крупными бронзовыми буквами была выложена длинная, местами подернутая зеленью, надпись: НАША ОБЩАЯ СТРАТЕГИЯ – ИНДИВИДУАЛЬНЫЙ ПОШИВ. Младший капрал Лик-Везунчик, неловко отставив больную ногу, замялся перед входом, недоумевая, какая нелегкая принесла его сюда – некогда лучшего узлового второй линии, Голос Команды Призраков, игрока первейшей мужской игры, какая только может быть на свете – Равнинного Сквотша…

--------