в детстве я видел колдунью. никто не говорил, что эта женщина - колдунья, но все дети это знали. дети всегда знают о людях немного больше, чем есть на самом деле.

у Бротигана в "Рыбалке в Америке", кажется, есть маленький рассказ про колдунью, Бротиган сравнивает себя с ней. в детстве он кричал с другими детьми той колдунье: *ведьма! ведьма!* - а через несколько лет дети стали кричать ему: *хиппи! хиппи!*.

я уверен, что Бротиган говорил правду, только менталитет, наверное, у нас разный. или, может, исторически так сложилось. у нас не было больших судебных процессов против ведьм, как у них. поэтому в моем детстве той колдунье никто и не кричал: *ведьма! ведьма!*. мы все хорошо понимали, что главное в смотрении на ведьм - не поднимать шума. так что мы просто сидели, пока она шла мимо. а потом кто-нибудь говорил: *ведьма*. и мы могли пойти за ней следить. ведьма никогда не делала ничего такого экстраординарного, о чем мы могли бы рассказать другим детям. что, конечно, не мешало нам выдумывать. наши фантазии могли бы неплохо повысить ведьмину самооценку. может, узнай она, какие способности мы ей приплетали, все у неё сложилось бы иначе. но она так ни о чем и не узнала. просто однажды исчезла, и все. помню, я предположил, что она просто залезла на метлу и улетела, что было поддержано большинством голосов. так что история с ведьмой заканчивается моей первой большой победой на голосовании. или нет. нет, не заканчивается.

с момента исчезновения моей детской ведьмы прошло уже около 15 лет. или, может быть, немного меньше. срок не слишком важен. за эти пятнадцать лет дети мне уже много раз кричали самые разные вещи. среди них было и *хиппи!*, и *колдун!* - и ещё много разных детских пакостей. все очень изменилось в этом городе и вообще, в стране. в мире. я думаю, все детские колдуньи уже мертвы. колдуньи умирают в ту же секунду, когда ты взрослеешь, вспоминаешь их и думаешь: *бедная женщина*. в этот самый момент колдунья умирает. может быть, в мучениях, в клубах черного дыма. или просто исчезает со всеми своими вещами. хлоп, и все. я не знаю, как умирают колдуньи. никто не знает, как умирают колдуньи.