Какого черта, доктор, Вы от меня хотите?
Сворачивайте свою больницу!
   /non-stop адажио/

У подоконника узкого снова себя одалживаю,
чтоб по-кошачьи ему: «Лечите меня, докторрр, лечите»
…

Он будто не слышит, а я к нему рвусь на цыпочках
по болью испачканной ватке неизлечимого
последнего чувства, и, кажется, быть мужчиною –
порой прорастать узелками на тонких ниточках
моих незвонков…недозвонов…и разниц в возрасте.
Он в белом весь…в невесомости… в некасании…
и дела нет до теряющей голос Ани и
прочего. Дефицитом созревшей бодрости
скользить теперь от запястий до безразличия…
Хронически. Недоношено. Жмурясь… /мамочки!!
а ось языка погружается робко в ямочки
почти незнакомого тела/ От норм приличия
дрожу, не дышу /только как же так? Что же Вы?/
Игольчато счастье на ощупь – боюсь пораниться…
/безвизовый рай, открытый с восьми по пятницам/
Наверное, нужно стать старше, чуть строже. Хны
остатки на пальцах и день нашинкован дозами,
а я перед ним все та же и рвусь по-прежнему…
Хорошая, милая осень, давай, нарежь ему
чуток октября. Округление сумерек позами,
где нежность бы леденцово-/из/мят/н/ой сукою
выманивать поцелуем. Словесно пениться.

Смертельная ты моя ветряная мельница,
с которой борьба стала самою важной наукою.
…

…от чая зеленого сладко во рту…/вновь адажио/
Чуть тронешь за плечи, и вмиг разомкнутся линии
на черствых ладонях. Быстрей под язык, чтобы инеем
слегка осязаемым стало все сразу…и даже он.