пьеро, если тебе говорят, что ты стал замкнут,
не слушай их, такие не строят замков,
такие всегда в лучшем случае - сами, в худшем - самки.
они - женщины, пьеро, которые давно не ищут принца,
не пускают ближе, чем на запах жвачки. Как говорится -
просто идут на принцип.
в какой-то момент это напоминает мыльную рок-оперу
если ты оборачиваешься, то становишься оборотнем.
в необъяснимом стопоре

чувствуешь себя метросексуалом в метро, в магазине МЕ?ТРО,
линейкой, плачущей от нахлынувших сантиметров,
но в первую очередь - смертным,
кричащим на всю необъятную - "есть же!"
пока твоя муза, наполовину геймерша,
на остальное - гейша,
прожигает бумагу жизни, говоря в лицах -
пьеро, все прошлое сужается до раны открытой глазницы,
и брызжет кровь сорвавшимися птицами

* * *

ты пугаешься белых листов и черных квадратов,
как ребенок министра и адмирала – администратор,
как тот, подававший мячи надежды
дерзкий, но сдержанный
мальчик. Уже холостыми давно не стреляет в горле
и глаз расставаясь, врастает квадратным корнем
в предметы, лишенные тени и формы, я
помню тебя, человек-амфобия…
они будут болеть, обмотавшись шарфами, за этот сборник
и если останется дом для меня, то пускай игорный,
и если останется воля, то даже нелепый
намерения слепок…
а там – как получится. Скажем, подробно
любое движение – есть плагиат на Броуна,
и если от нас остаются слова, то, произнося, замечу:
ты – имя-
неосуществимое
для речи

* * *

пишу тебе с того света, точнее с обоих
его сторон, уж господь с тобою,
абзац биографии, алко-принцесса.
напитки в сорок градусов цельсия
пара сережек, шампунь с мятой,
связка ключей и пиджак помятый -
смерть оставляет разницу в возрасте,
штраф за одно превышение скорости,
право на страх, и летят осадки
там, где слюнявит изгиб осанки
нежный, как дьявол, любовник-сволочь
без десяти прощаний полночь...