О чем вы думаете, начиная писать? О сюжете, воображаете ходы и основные речевые обороты? Черта с два, первая мысль – а кто прочитает, и самое мазохистское удовольствие – писать в стол. Когда-то вы, наверное, писали много, окрыленный удивительными возможностями языка, поймавший музу за её приятную на ощупь грудь – опять же, черта с два. Это муза поймала вас, и хорошо еще, если за яйца. Героин же не может подсесть на тебя. Поток идей, однако, иссякает ровно тогда, когда вы перестаете удивляться миру. Окружение за окном познается все с меньшим замиранием сердца. Вы можете научиться предугадывать следующие ходы жизни. И что, писать об этом? Удобнее сочинять стишки для открыток, да статьи журнальные в местные газеты. Еще удобней – забыть о музе и заняться, например, квантовой физикой. Только вдохновение, ею приносимое – редкостная сука – сожмет вашу душу в самый неподходящий момент и заставит строчить, непереносимо стыдясь своих мыслей, в которые закрадываются и мечты, желания, тайные похоти. Вы похожи на старика, мон фронд, к которому на одну ночь вернулась потенция, и вы проводите часы в радости и страхе её потерять. Кого же осчастливить этим семенем идей?

Литература не живет без мук душевных, без переживаний, без сумасшедшего самоугрызения. Вот только психом вы станете гарантированно, а писателем – упаси боже. Здесь ведь нельзя врать, здесь как при разговоре с умирающей мамой. Или с умирающим собой, когда шаришь сухими руками по одеялу, простыне, рубашке, осознавая – вот и все, к чему пришел. В довесок – полузаботливые глаза родственников с легко читаемым прикидыванием, когда вы уже, пора бы, зря собрались что ли. Никто настолько честно не скажет вам, что жизнь прожита зря, кроме вас самих. А потом можно и вздохнуть поглубже.

А еще можно бесконечно лгать на бумаге, что хочешь загорелую, чтобы закусывала пухлые и красные от возбуждения губы, с крепкой грудью и не мене крепкой попой, вот только выглядеть это будет пластмассово. Все равно ведь хочешь кромешную тьму. Ты лежишь на кровати, чутко улавливая звук её мягких шагов. Не нужно лица, его дорисует воображение. Она по-кошачьи гибко ныряет к тебе, быстро, но ты успеваешь заметить в полоске лунного света из-за задернутых штор её обнаженное легкое тело. Прижимаясь к вам все сильнее, она не может сдержать фразы, подготовленной давным-давно: “Я люблю тебя”. И ты глотаешь слезы, потому что не любишь никого, кроме себя. Когда вы в последний раз плакали, спрошу я вас, и вы промолчите. Добрые писатели и поэты, певцы и актеры, художники и режиссеры. Чтобы не соврать (а врать нельзя, нет!), скажу: живите счастливо, пожалуйста.

Живите.

Всем, кто пишет.

От них же самих.

До востребования.