Помню… помню, все как во сне. Кажется, будто это было на прошлой неделе, но на самом деле это было так давно. И сейчас, каждый раз вспоминая об этом, в душе, странное, неповторимое ощущение тоски и пустоты, которое не душит, а скорее лежит тяжестью на плечах. Я настолько мал… такой маленький, что здания, люди… небо и горизонт кажутся огромными. Рядом со мной идет почти вся Семья. Возможно, это была Пасха, я всегда плохо запоминаю даты, но ощущения и чувства - никогда. Солнце ослепляло, и было скорее не жарко, а душно. Я шел за руку с дедом и смотрел в его глаза… а он о чем-то говорил с моим отцом. Это поле всегда будет ассоциироваться со смертью, даже сейчас, когда оно застроено многоэтажками и позднее, когда в них поселятся люди. И я смотрю на это поле… я запомнил его таким. Бесконечным, куда не кинь взгляд.. и в конце этого поля, много деревьев. Темные сплетения, еще без листьев и потому напоминающие иссохшие вены. Морщинистая рука деда слегка дрожит…. Не от того, что он боится этого места, руки у него дрожали практически всю жизнь. Но эта дрожь странным образом передается мне, потому что я боюсь. Рядом идут люди… их очень много. Все они о чем-то говорят, о чем-то спорят. Что я знал наверняка, так это то, что они все, что-то вспоминали. И мои родственники не были исключением. Бабушка рассказывала о своей матери… с какой-то странной полуулыбкой. Наверное, так вспоминают людей, ушедших, но любимых. Бесконечное поле кончилось, и я вижу бетонную стенку… тогда она была огромной, словно стена в некий древний склеп. Дедушка хлопнул меня по спине и нагнувшись к моему уху прошептал: «Входишь, потом идешь налево, доходишь до татар, а потом направо, а там вперед и увидишь наших”. Я ничего не понял… и озираясь по сторонам видел только людей, навечно застывших, вросших в каменные изваяния. Одни из них улыбались, другие были спокойны… кто-то горд и высокомерен. Последнее лицо, которое оставила им смерть, было увековечено именно здесь. Я шел за Семьей и с детской наивностью и неким почтением читал надпись на всяком надгробии:

- Витя Семехин. 1978-1979. Родители любят тебя, Витенька

- Людмила и Андрей Сахарицины. Мама и папа, мы любим вас.

- Антон Астрин 1978 – 1994. Погиб за Родину

- Анна Васильевна Демина. 1919 - 1979 Лучшей дочери, матери и бабушке

Мне казалось, что я вижу их как наяву, улыбающихся, живых, занятых своими делами. И все они… все они теперь здесь. Мертвы. От первых в моей жизни мыслей о смерти меня отвлек голос бабушки. Наконец, мы пришли. Здесь… ее мать и брат. Я не знал их… слышал рассказы, да и только. Надгробный камень высился как скала. Бабуля прикоснулась к нему рукой и что-то прошептала, по ее щекам катились слезы. Оно отошла от камня и достала из сумки маленький мешочек. Я тоже дотронулся до камня, но не ощутил ничего… кроме странного, пронизывающего насквозь холода. Дед подозвал меня к себе и закуривая папиросу, произнес со странной ухмылкой:

- А нас навещать будешь?

- Что?

- Навещать нас

- Так я всегда с вами

- Когда мы умрем

Я молчал… не знал, что сказать. Мне никогда не приходила в голову мысль, что рано или поздно здесь окажется кто-то из близких, в глазах деда появилась тревога и он взял меня за руку.

- Полно тебе. Шучу я… шучу. Мы еще долго жить будем, пока ты нам наших правнуков не покажешь. Понял?

Я кивнул… и подошел к бабушке. Она разворачивала мешочек в котором лежал рис, после чего высыпала его на скамейку, которая находилась недалеко от камня . Несколькими движениями она сделала из рисунок некое подобие православного креста. Все мы стояли рядом.. и всматривались в фотографии… в последние лица. Потом каждый вновь прикоснулся к камню и мы ушли. Но с тех пор, не проходило и дня, чтобы я не думал об этом…

Шли года, многое менялось… люди и здания, казавшиеся огромными стали маленькими, а горизонт и небо еще больше. Осень. Все тоже поле.. и те же деревья. И потемневшее небо. Ботинки хлюпают по грязи, а рядом прерывистое дыхание деда. Я всячески подбадривал его. А потом… Потом – входишь, налево до татар, направо, а там вперед и наши. Листья устилали землю.. и она напоминала цветной погребальный саван. Дед красил ограду… а я собирал листья. По моим рукам ползали могильные жучки, ядовито красные многоножки, клопы… где-то над деревьями пронеслась ворона. Я отвлекся лишь на секунду.. и глянул на поле… а потом дальше, на жилые дома, там кипела жизнь… как мало от жизни и до смерти, рукой подать. Мы закончили работу… протерли камень, приложили к нему руки, закрыли калитку. Дед достал папиросу и улыбнувшись произнес:

- Будешь нас навещать?

- Да куда уж… тебе еще жить и жить. Али забыл, что обещал до правнуков?