Пусть шоссе бесконечно; пусть небо до дрожи высоко;
Пусть горячий асфальт пахнет плавленой пылью с подошв;
Пусть на взвизге колес – сразу насмерть… Где стонет осока,
Только там, где разбитое сердце, меня ты найдешь –

Не мое это сердце, но мне оно отдано было
(сладкий мускусный вплелся в усталые пряди волос,
терпкий яростный впился мне в губы), я будто забыла,
Мы летели по встречке… отчаянной песней колес,

Не стихающей песней в ушах, в позвонках, и звенящей
Песней слишком широких зрачков, в бесконечности – миг…
Ты летел суховеем, как он, обжигающ, навязчив,
Ты трепал мое тело, как стебель… чужая, пойми!

Я чужая на празднике жизни. Безмолвная птица,
Золоченая бабочка, севшая в руки твои.
Растрепалась пыльца… ведь тогда я мечтала разбиться
И не слышать смущающих скрипов любви-нелюбви,

И не видеть, как в сумерках, перед холодным рассветом,
Твой настойчивый профиль по-детски наивен и слаб.
(мальчик, мальчик, я еду домой, неприлично раздета)
До сих пор сомневаюсь, что я это перенесла…

(губы в губы, сто шестьдесят, в голубеющем блеске –
ночь, пустое шоссе, пыль столетий навстречу летит)
Километры поездки, отчаянно долгой поездки –
Лишь стремительный шаг на моем вероломном пути…