День уходил в никуда. Только Солнцу не было нужды прятаться, с самого утра оно так и не выглянуло из-за туч. День уходил, дождь оставался. Блондинка внутри меня неустанно жаловалось на холод, словно холод шел из меня, а не ко мне. Шатенка пугливо поглядывала на часы, будто торопилась куда-то. А маленький мальчик сжался калачиком и, глядя в окно, сквозь серые тени домов, выглядывал завтрашний день. Завтра ветер должен разогнать небесную муть и обнажить нам Солнце. Непременно должен. Старый дед ворчал на глупого мальчугана, прихлебывал остывший чай и ждал смерти. Старуха все не приходила уже четвертый десяток лет. И дед волновался, что забыла про него, бросив на произвол непостоянных женщин и постоянно упрямого мальчишки. Старику не терпелось, наконец, отдохнуть, всю жизнь ему твердили, что сном и отдыхом можно будет насладиться лишь на том свете. А он так устал. Блондинка затребовала мартини, непременно с оливкой и чтобы не в одиночку. Не в одиночку дураков не было, назревала ссора, маленький ураган в отдельно взятой голове. Дед воздел очи горе, мысленно отправляю Богу молитвенную СМС. Шатенка все также косилась на циферблат, губы ее неслышно шевелились, как будто сообщение пришло ей, а не по адресу. А маленький мальчик сжался калачиком и, глядя в окно, сквозь серые тени домов, выглядывал завтрашний день.

Невыносимо тяжело ждать ночи, чтобы ночью ждать утра.