Странные режимы сна и утро такое злое, что лучше бы не наступало.

Мороз на улице заставляет неровную бугристую корку на моих порезах трескаться и сочиться прозрачной слизью.

Хренов общественный транспорт и хреново общество, которое им пользуется.

Каждая сука так и норовит ткнуть своей сумкой в лицо, привалиться пахучей тушей.

У меня в ушах интенсивное "Hate this", в руках - "Американский психопат", а нашей общей ненависти всё равно не хватает на всех.

Я стараюсь читать с закрытыми глазами, но отвращение уже под моими веками. Меня хватают за задницу, а моей ненависти всё равно не хватает на всех.

А иностранцы сегодня добрые, такие добрые, что это могло бы даже радовать. Впрочем, они всегда добрые. Пока мы в России, один на один, всё что я делаю - правильно и нормально, всё что делают они - под вопросом. Они добрые, потому что они бояться.

Я, когда боюсь, такая злая, что меня едва ли можно перепутать с человеческим существом.

Я смотрю в зеркало и вижу красными лампочками выведенное у меня на лбу слово "чудовище".

Синяки под моими глазами - моя Отстранённость.

Немытые и нерасчёсанные волосы - это моё безразличие.

Коровоподобная буфетчица со слоновьими ляжками и складками, свисающими через пояс мини-юбки, - это моё Большое Жирное Отвращение.