*
Ты мною больше чем любима…
Мой хлеб, мой воздух – образ твой.
Мне даже боль необходима,
Как всё, что связано с тобой.
Твой силуэт – предмет искусства,
Полёт, стремление, мечта,
С тобой, в тебе все мои чувства,
Уходишь – в мире пустота…
Ты стимул всех моих желаний,
В часы, когда не рядом ты,
Я жертва жутких состояний
Души… Апостол нищеты.
И мне не удовлетвориться
Дешёвым серебром луны,
Как мёртвой лошади глазницы
Пусты мои слепые сны,
Такие сны могли бы сниться
Гребцам с языческих галер,
Угрюмейшим нелюбопытством
Такое называл Бодлер…
Но ты приходишь – я пылаю,
И, зная, что тобой сгорю,
Мой добрый демон, фея злая,
Я Бога из тебя творю!

*
В незадуманных желаньях
Отразился серп луны
Тщетны пылкие мечтанья
Дни и ночи сочтены

В сновиденьях утопая
Я иду за небосвод
Я и знаю и не знаю
Что меня назавтра ждёт

*
Ты канула, канула в прошлое,
Ты стала запутанным сном,
На сердце слезою непрошеной,
На памяти блёклым пятном,
Едва затянувшейся раною,
Звездою, уставшей светить,
Далёкая, милая, странная…
Но я не умею забыть,
Но я не умею раскаяться,
Но я не умею солгать –
Пусть наши глаза не встречаются,
Пусть сердце измучилось ждать,
Люблю тебя больно и грустно
Сквозь айсберги дней и ночей.
И мне одиноко и пусто
Вдали от любимых очей…

*
Память – веточка ломкая-ломкая,
Тишина вокруг звонкая-звонкая,
Между нами нить тонкая-тонкая,
Я печаль свою комкаю, комкаю…

Ночь упала в мир южная-южная,
А в душе зима вьюжная-вьюжная,
И тоска не уходит, ненужная,
Ох, дорога к тебе, ох, окружная…

В небе звёздочка вольная-вольная,
Чуть слышна чья-то песня застольная,
Укушу себя за руку больно я,
Ох, дорога к тебе, ох, окольная…

У меня душа грешная-грешная,
У тебя душа – нежная-нежная,
А улыбка твоя – солнце вешнее,
Ты приснись мне в ночь мою снежную…

Память-веточка ломкая-ломкая,
Тишина вокруг звонкая-звонкая,
Между нами нить тонкая-тонкая,
Я печаль свою комкаю, комкаю…

*
Вдруг холодом пахнуло на меня,
И сделалось неповторимо пусто.
И появилось тягостное чувство
В душе моей… Так пахнет прах огня.

Все ощущенья сделались шершавы,
И неприятны, как мышиный писк.
И песня пламени, погибшего без славы,
Стала шипеньем разлетающихся искр…

И на пожарище души моей
Слетелась воронов угрюмых стая,
Склевать глаза обугленных страстей,
Лишить их лиц и слёз, унизить, добивая…

И для меня погибла красота…
И нет теперь ни боли, ни восторга,
Нет ничего… Остались пустота,
И неотвязный, жуткий запах торга.

*
Мой глаз – что линза объектива,
Бесстрастен. Подогрева нет.
Всё то, что криво – просто криво,
Зачем мне слово силуэт?

Снег, чуть задымленный – примета
Зимы. Ну, скажем, января.
И нет в нём розового света
Как на картинах Грабаря.

Деревья серые подмокли,
Чернеют с южной стороны…
Сказал бы раньше я – не ток ли
Прорвался жизни и весны?

Сказал бы раньше я – прекрасна
На фоне неба веток сеть!
А нынче говорю – напрасна
Попытка серое воспеть…

Оно не станет многоцветьем
От более чем ярких слов.
Унылое, как строки эти…
Ужель не оживу я вновь?