Поэзия – это дом, в котором живут привидения

Эм. Дикинсон

1

Я не какая-нибудь там Скарлет О’Хара, но мне нужен домик. Симпатишный, маленький, Тара: три этажа, из гостиной внизу – вид, чтобы поле там, другие домики красивые. Я видела недавно, поэтому знаю. Ездила в Александровск к сеструхе двоюродной показывать своего нового. Купили по дороге молдавского вина красного, недорогого. Он, как мы до места добрались (жарко, коттеджи, как котята,

на солнышке ласкаются) стал спрашивать про сестру. Она развелась и замуж выходит через пару месяцев за электрика - не простой электрик, конечно, большой, в фирме работает, занимается подсветкой мостов в Питере. Устраивают гнездышко теперь. Я говорю: «Сам все увидишь…»

Мой представил, небось, так домишко, окошко в огород, и, как зашли – оробел. Но мне с ним было уютно, даже когда Ленка (сестра моя) стала смотреть на него дурным глазом, и повисло между ними статическое электричество. Ведь, как он ни прекрасен, а от мужа меня уводит с двумя детьми. Муж у меня тоже электрик, но поменьше, и вроде думал семья - это такой исправный ток по проводам. Расценил – как аварию на линии. Ленке тоже моя замена не понравилась. Особенно, когда Он ткнул пальцем в привезенный из Египта папирус и ляпнул, что нам нем изображены вроде ритуальные похороны, а Ленка побледнела, она на шестом месяце: «Нам сказали – свадьба!» - шипит.

Он тогда замолчал, а я тоже молчу, когда сказать нечего.

Так что все шло хуже и хуже, пока будущий муж не пришел, чертога брачного хозяин (один этаж внизу - кухня и гостиная, два – под крышей). Отобедали, выпили, развеялись, повели нас дом показывать. На каминах мне решетки понравились кованые, знакомый кузнец им сделал, и кошку Мурку их изваял и на камень посадил: Мурка местная достопримечательность теперь. Ну, мы дом обошли. Все вагонкой отделано, греет, на втором этаже спальни, детская, на третьем, типа, бильярдной планируется, пока используется под сушилку для белья. Пахнет везде новым, лаком и деревом. Тепло. Мой усиленно льстил хозяину, восторгался, особенно его лестница «завела» с выемками – легче спускаться. Прошел по лестнице вверх- вниз несколько раз.

Ленок и я, ушли мы разговаривать, мужчин оставили. Я рекламку посудки привезла ей, специальной для длительного хранения продуктов в холодильнике – крышки под давлением, я распространяю. О том, что Ленке надо на примерку. Просила посмотреть с ней шубку, которая должна к ее свадебному платью подойти… Разговариваем. Тут мужики приходят, у них видимо меньше общих тем нашлось. Мой подсаживается к нам. И Ленок ехидно: «А тебе что здесь нравится?» На каталог посудный. Он серьезно смотрит, выбирает. Она-то намекает на быт его неустроенный. Пешком приехали, не на своей машине. Работы толковой у него нет. Зачем ему специальная посуда в холодильник, он и ест, как еду увидит.

В жизни важна, конечно, определенность. Если бы я подошла к окну, в нем – пусто, страшно это. Моего не пугает. Его обрадовала бы – пустота. Он быстро бы воздушных замков понастроил. Но я бы хотела знать, какие там будут обои… Я видела совершенно замечательные с огромными розами…

Вдвоем вокруг дома погуляли. На поверхности, из-под воды дома – чувство стоп-кадра, спокойствия. Дом стоит почти в поле, продувается всеми ветрами. И я вижу, мой вроде как задышал, пошутил неудачно, одуванчиком в меня кинул. А дом, как остров благополучия – плывет. Мне вообще показалось - семья у них идеальная намечается: Ленка заботливая такая: макарончики, супчик, кофе (ее будущий нахваливал) вкусное варит. Дом – плыве-е-е-е-т. Рядом – хижина кузнеца, но ее не видно, все травой заросло. Дом снаружи розовый (пластик), крыша цвета земляники, цвета страстного поцелуя. Мы обратно как-то нехотя вернулись. Один из нас точно. А когда сидели и смотрели кассету с поездкой в Египет хозяев, мне шепчет: «Нам бы такой домишко, да?» Я на коленях у него заерзала. После мы фотографии смотрели. Мне там понравился город полузатопленный. Очень величественно, и когда-то люди жили. Артем Ленкин нам все говорил: «На пленке не так, как было, краски не те, а было так красочно, ярко…» Ну допустим, рыбки экзотические шныряли – те были красочные, и город на фоте, с лестницами, топнущими в воде, а в остальном – так себе Египет. Или еще Турция попадалась… Ленка на какой-то фоте – счастливая… И постоянно – ветер дул там, где они отдыхали. Не дул только в оазисе. Где гостиница – оазис. Тут они тоже что-то похожее на оазис устроили. Жилище вообще-то мне их понравилось. Светильники красивые. Климат, комфорт душевный создан. Душевный комфорт – когда душа тихо сидит, не беспокоит. А снаружи… Снаружи жарко, душно, на первом этаже – прохладно, от земли идет (Артем так объяснил). Желание жить нормально, по-человечески – ощущается. От чего – хорошо – понятно. Пространства много свободного, плюс окна частью в просторы незастроенные глядят. Артем зачем-то в сейф в гостиной полез, достал оттуда ружье – показал, с чем на охоту ходит. Мой ружье в руках повертел. Смотрелся неплохо с оружием. Он Артему дал возможность похвастаться, а теперь немного агрессивный стал. Ружьем куда-то в сторону кухни прицелился, там Ленка хозяйничала. Посмотрели мы еще художественный фильм, стали собираться. На ночь нас все-таки не оставляли почему-то. Артем, правда, до метро пообещал довезти, и довез до Московской. Мы уже на последний поезд вскочили, мой такой грустный-грустный… думал, наверное, как люди живут. Мне хотелось спать.

Он думал, думал и говорит, громко мне в ухо... поезд едет... В Разливе, говорит, не шалаш Ленина, а есть сарайчик, в каком он жил… Не всегда же в шалаше. Вдруг – дождик. Так вот владелец участка теперь сдает этот рождественский хлев влюбленным парочкам. На окнах – ситцевые занавески. В орешковой скорлупке – необходимая обстановка по минимуму. Исторически выдержанная, но пригодная, чтобы время провести. Самовар… Идешь мимо этого домика неживого (он под стекло упрятан, раньше милиционер охранял): Ильич с Инессой Арман выехали на пленэр и стены музейные обживают, кувыркаются.

Я сплю, киваю.

Он кричит: «Некоторые люди опережают историю!»

Завидует – ясно.

Завтра обо всем подумаю. Сейчас добраться до кровати, и – спать!

Положила голову ему на плечо: костистое, неудобное, как деревянный подлокотник…

Мы познакомились в Инете. Он мне слал мне не обычные сообщения: смайлики - смеющиеся рожицы и соблазнительные предложения « я покрашу ваши ногтики, расчешу реснички щеточкой, буду боготворить вас и обожать…» Посылал розу, обзывая ее ромашкой или смайлик «губки» от «чеширского скота». Он был забавен. Я согласилась встретиться: наверное, Алисе так же важно оказалось видеть всего волшебного кота, не только улыбку. Я думала – один раз, и – финиш. Застряла на старте.

10 лет, семья… Живем спортивно, преодолевая преграды…

Как домой добрались – я упала. Он пришел, лег. Отвернулся. Маленькая комната, соседи - вредители, цветы на книжных полках, компьютер. Мое сетевое призрачное счастье – спиной ко мне. Я прижалась к нему. Хоть одна стена у меня да есть. Слышно – за ней бьется сердце, громко-громко…

Мой муж – надежный, а этот безнадежный. Одна стена ни для чего в ромашковом поле. Целое поле виртуальных ромашек. И не притворяется ничем другим, иная реальность.

Тупик, глухая кирпичная кладка… Когда забеременела – ходил к подруге, ребенку 8 лет. Муж.

Сердце бьется громко… Тихонько царапаюсь: «Пустите!» Открывается дверь в стене, ночь по ту сторону принимает меня.

2

Поехали к ее сестре. Жара немилосердная, душно. Конец июля. Бог его знает, как это люди так далеко от города живут. Как будто приехали выходной провести за город, да и остались. Я одел Ее очки от солнца. Вид у меня беспутный и загадошный. Выпили пива. Сразу веселее ехать. По дороге зашли в магазин – взять винца с собой. В зале алкаш опускал монетки в игровой автомат и на тебе – выиграл! Посыпалось, посыпалось золото… Девчонка пробегала мимо, схватила монетку. Алкаш рванулся за ней (а казалось еле стоит), зарычал: «Отдай!». Жадные мы до удачи. Перемещаюсь в каком-то трансе. Со мной всегда летом бывает. Я быстро от солнца устаю. Она идет рядом, я, как вампир, скалюсь беспомощно, отстраняя ладонью яркий свет. С ней, впрочем, мне безопасно ехать, она не замечает тот факт, что улица тает быстрее мороженного. Дома, дома… вот мы уже в маршрутке. Вот мы уже на месте. Видел из окна сидящую на камне кошку Мурку. Мне это ни о чем не говорит. Одно ясно: достаточно нам кота Александра Сергеича с золотой цепью из Лукоморья. Странная вещь, страсть изображать кошек, объяснимая у древних египтян их стремлением обожествлять, что попало – у нас приобретает невиданный размах абсолютной бессмыслицы. Скоро хомячков станут в бронзе увечить.

Добрались до места. Пустынно. Коттеджи на солнце блестят. Самое, думаю, время узнать, к кому едем. Информации не густо. Выходит снова замуж, есть девочка, второй муж – электрик. Последнее настораживает, по понятной причине. Некстати спрашиваю Ее о муже. Приходится задабривать. А который их дом? Как это – на краю поля?

Ага, вижу, вижу… Везет мне с домами. Был тут у родственников, они переехали в деревню жить. Зажелалось одиночества. Деревенские предложили строиться вместо разрушенного скотного двора. Нет, им - чтоб подальше от людей. Построили – издалека видать – усадьбу, где раньше церковь стояла. Километр до кладбища. Теперь тетушку мою ведьмой считают. Пустяки, конечно, но за забор она не выходит.

Дом. Крыша – черепица красная. Стены чем-то мягким поверху сделаны, похоже на дверь обитую. Пластик. Взошли (буквально!) на крыльцо: перила чугунные, тот же кузнец. Позвонили в колокол. Открывает сестра. Сразу – что-то не так. Выражение лица – в себе. Вижу живот, понимаю. Меня не видит. Так бы оно и оставалось. Мне бы молчать. Решил разрядить атмосферу, как говорят. Не говорят ничего о случающихся при том трагических обстоятельствах. Глянет – идет по мне переменный ток. То ноги холодеют, то вспоминаются детские шалости с электричеством. И я показал на картинку под стеклом, поинтересовался, что за папирус? Ну и ляпнул, так что впору звать кузнеца и ваять с меня

скорбный памятник. Спрятался за Нее. Упросил выйти воздухом подышать. Курить я бросил для здоровья, а в чистом поле, какое занятие? Удобства все тут под рукой, в доме.

Увел ее подальше, дыхание перевести, сплел ей веночек. Ветрено, солнечно…

Вернулись к обеду. Будущий муж пришел – толстый, издалека приветливый. Поели-посидели-выпили-развеселились. Пошли, дом обошли. В доме как-то пусто. Или недоделан еще. Я привык к тесноте. Мне по сердцу захламленность, предметность,

заставленность. У родственников в деревне спасало именно такое обстояние неуместным барахлом. Глаз натыкался – отдыхал. Тут не отвлечься было от хозяев. Везде – они. И сестра Ее, как взглянет… А лицо одно почти. Семейное сходство…

Пошли их путешествие заценивать. Артем этот стоит на обочине, рукой водит, рассказывает: «Вот дорога, по ней мы приехали…Вот гостиница, в ней мы будем жить, вот наш номер». Впору тебе быть журналистом, Артем.

- Серьезно? Ну, я для себя…

Достал ружье. Зачем ему оружие в доме? Для охоты! НЕ ОТСРЕЛИВАТЬСЯ ЖЕ! Хотя сначала я именно в эдаком роде себе дело и представил. Не люблю огнестрельное. Так ему и сказал. Тут же тащит откуда-то ножны, в них – нож. Романтик.

Они нам фоты дали. На фоте – город древний, под воду ушел. Лестница прямо в воде. Вода, и на фоте бросается – жидкое зеркало. Прозрачная. Бирюзовая.

Чем еще развлекались? Каталог посудный изучали. Кино видели про то, как к центру земли, к ядру отправилась научная экспедиция спасать мир от последствий маниакального манипулирования ресурсами планеты. Лицо у меня отражало, вероятно, некие внутренние борения, потому что Артем стал меня успокаивать: «Обойдется, не переживай так…» - приятно захохотал.

Ночевать не оставили. Дома горячую воду отключили – рассчитывал у сеструхи Ее помыться. Подышать свежим воздухом. Проводили нас по вечерней прохладе…

В метро напало на меня тоскливое чувство. Неустроенность вокруг такая, хаос. Люди делают дом, делают, делают дом.

Единственно, меня огорчило – она за меня не расстроилась. Словно у нее перед глазами четкая перспектива, а в конце – я с мастерком в руке. Фигурально. Я однажды принимал участие в создании стены. Еще подростком. Мы в подвале отгораживали себе комнату. Умыкнули кирпича со стройки, договорились с председателем кооператива.

Устал я за этими мыслями. Как притащились – под душ и свалился. Не уснуть. Она рядом. В квартире тихо, соседи спят. Слышно на улице, и город шумит дальше.