Пожилой мужчина вышел из метро. На нем было старомодное твидовое темно-серое пальто слишком теплое для этого весеннего дня, светло-коричневые ботинки с острыми мысами. Он подошел к цветочному киоску и остановился в нерешительности. Продавщица, дородная хохлушка, курила, сидя на раскладном стульчике. Покупатель был явно не потенциальный, а ноги не казенные, рабочий день только начинался, надо было беречь энергию и нервы. От пожилых ведь не знаешь чего ждать - ты ему нежные бутончики предложишь, а он тебя в ответ врагом народа обзовет. Так что, если надо, пускай сам выбирает.

Он стоял глубоко задумавшись, шевеля губами, как будто пытался что-то вспомнить или читал про себя. Не известно сколько бы это продлилось, но тут в конце улицы произошло некое событие. Из-за угла выехал свадебный кортеж, украшенный лентами и кольцами, и, распугивая городских голубей и прохожих резкими гудками клаксона, подкатил к цветочному киоску. Дверца распахнулась и из нее выскочил взъерошенный счастливец. Гордо, в вытянутых перед собой руках он нес плакат: «Вы все свидетели того, что сегодня вершится моя судьба.» Подойдя к киоску, он обратился к пожилому мужчине:

- Папаша, ничего если я без очереди?

Мужчина сделал шаг назад, как бы уступая место важному человеку.

Жених выбрал 5 белых лилий, щедро расплатился со вскочившей со стульчика продавщицей, и вскоре шикарный лимузин уже уносил его вместе с цветами навстречу судьбе.

Пожилой мужчина на что-то решился и попросил:

- Можно мне тоже две лилии? - Смутился и поправился:

- Пожалуй, лучше одну.

Расплатившись, Он направился к остановке, нелепо прижимая цветок к животу. Автобуса долго не было, чтобы скоротать время он закурил. Цветок мешал ему, когда он доставал сигареты, потом, когда чиркал зажигалкой. Он перекладывал цветок из руки в руку, прижимал подмышкой. Затем положил на лавку и успокоился, так как удалось наконец освободить руки.

Затем он долго трясся в автобусе. Тот неторопливо приближал его к месту первого свидания с ней. На этот раз все было как в классическом романе - он ехал к ней и вез ей цветы. Это было начало новой жизни. Раньше, в старой, все было наоборот: она приезжала к нему и никаких цветов не было в помине. Наверно это было неправильно, но это было хорошо. Она всегда приходила с целлофановым пакетом. А в пакете была радость. Она бережно доставала ее как фокусник из шляпы. Иногда это были его любимые конфеты, иногда диск с новым фильмом, иногда ароматный табак для трубки. В материальном плане это могло оказаться чем угодно, но как только она доставала свою ношу, сразу было ясно, что она снова принесла маленькую радость.

Она отодвигала шторы, пуская в его холостяцкую берлогу робкие лучи городского солнца, варила щи и журила за то, что он ходит в грязной рубашке.

Потом они чай со вкуснятинкой и смотрели телевизор. Темнота подкрадывалась незаметно, чтобы не мешать их молчаливой беседе. Они оба любили ночь так, как будто это был их общий ребенок. Выйдя на балкон, и набив трубку он прижимал ее к себе, и бесконечное темное небо, украшенное гирляндами из звезд дарило им себя. В эти недолгие минуты он чувствовал себя счастливым. Затем наступало утро и она уходила. Он закрывал за ней дверь и у каждого из них начиналась своя, насыщенная событиями, жизнь.

Иногда она не хотела уходить, тихонько плакала в ванной и старалась скрыть от него свои покрасневшие от слез глаза. Ей как любой нормальной женщине хотелось семью, общий уютный дом, может быть хотя и поздних уже, но общих детей, а не коротких еженедельных встреч с неминуемыми расставаниями. Понимая, что ничего этого у них никогда не будет она всякий раз огорчалась, когда думала об этом, но у нее был свой дом, где ее ждали и любили уже совсем взрослые дети. Она была нужна им больше чем ему, она была нужна своему дому. В короткие периоды ее отъездов дом чах, становился пустынным и неухоженным несмотря на присутствие детей. Помня об этом она собиралась с силами и возвращалась, в ту жизнь, которая была ей не менее дорога, чем та, которой никогда не суждено было состояться. Там ей радовались, наливали чай с лимоном и тоска понемногу отступала. Мужчина никогда не показывал ей, что и ему эти расставания причиняют нестерпимую боль, так как был уверен, что поступает правильно. Не то чтобы он совсем не хотел создавать семью, брать на себя ответственность за чужих хотя и взрослых и самостоятельных детей, но наученный горьким опытом предыдущих отношений, знал как тяжело сохранить любовь в повседневной суете. Боялся помешать ее отношениям с детьми, вызвать у них ревность. Кроме того, даже спустя много лет, не мог забыть регулярные скандалы, которые устраивала ему бывшая жена, а перестав скандалить начала публично, ничего не стесняясь изменять ему. Он смотрел на своих знакомых, видел немало разбитых сердец и судеб, и будучи человеком рассудительным, не желал ни себе ни ей плохого. Временами он очень боялся потерять ее, но все равно не хотел крепче переплести их жизни. Он говорил себе что-то вроде "может быть потом", но спроси его кто-нибудь насколько серьезно это намерение, он, как честный человек признался бы, что на самом деле вряд ли он хочет рискнуть еще раз ввязаться в то, что может навсегда разрушить покой, достигнутый за счет уединенной жизни.

Однажды она позвонила ему и сказала, что не сможет прийти. Он звонил ей по вечерам и чувствовал как она улыбается, когда слышит его голос, они подолгу разговаривали, он соскучился и хотел ее видеть, но она отвечала, что все еще не может прийти. Потом позвонил ее сын и сказал, что ее больше нет. Он сразу поверил, хотя был не готов принять эту новость. На похороны он не пошел, так как понимал, что будет лишним в семейном горе, да и встречаться с ней мертвой было выше его сил. Поэтому он как и всегда в трудные жизненные моменты с головой ушел работу, он любил ее и она отвечала ему взаимностью - спасала от любых невзгод.

И вот теперь, смирившись с действительностью, он ехал к ней на свидание.

Автобус остановился возле кладбища. Пассажиры выгружались и несмотря на предстоящую им скорбную миссию, радовались твердой земле и свежему воздуху. Мужчина вышел одним из последних, так как торопиться ему сегодня было некуда. По усыпанной гравием дорожке мимо вековых елей народ бодро шагал к воротам кладбища. Мужчина, неловко зажав лилию подмышкой отправился следом.

У ворот шла бойкая торговля необходимыми в этом месте аксессуарами: венками, искусственными и живыми цветами, лейками, ведерками, лопатками, предлагались всевозможные услуги по установке памятников и обустройству могил.

- Надо будет позвонить ее сыну и договориться об установке оградки, - подумал мужчина, и двинулся вдоль ряда, где продавали рассаду. Он прошел равнодушно мимо резеды и садовой ромашки, поморщился при виде анютиных глазок, и вдруг замер, упершись взглядом и носом в левкои. Их нежный и в тоже время насыщенный запах приглашал путника к прогулке летним вечером по старинной усадьбе, где за каждым деревом прячутся духи влюбленных аристократов. Тонкие, почти прозрачные лепестки, спутанные в бутоны, прислонившие свои головки к бархатистым мясистым листочкам напоминали наряженных к празднику барышень, отправившихся на ярмарку за сладостями.

- Купите рассаду, дедушка, она очень хорошая, наверняка приживется и будет радовать вас все лето.

Он поднял голову. На него смотрели любопытные глаза совсем молоденькой девушки, возможно еще школьницы. Веснушки на щеках, ямочка на подбородке, длинные ресницы, слегка сутулая спина делали ее трогательной, спокойный голос располагал к доверию.

- Берите цветы, правда не пожалеете. Хотите я вам и лопатку дам, на обратном пути вернете.

Он ничего не ответил, но полез за деньгами. Девчушка стала бережно укладывать саженцы в специальную кошелку. Он вспомнил про лилию, так как она мешала ему доставать кошелек, повертел перед собой неуверенно и затем протянул девушке:

- Это вам и спасибо за левкои.

Девушка ничуть не смутилась, понюхала цветок и воткнула в стоящую рядом банку с водой.

- Дедушка, вы меня извините, вам случайно щенок не нужен? Он очень добрый и умный, но только похож на породистого, поэтому никто не берет. Я вам его просто так отдам. - Она вытолкнула откуда-то из под прилавка плюшевое создание, состоявшее в близком родстве с семейством фокстерьеров. Щенок внимательно посмотрел на мужчину и мелко задрожал от переполнявших его эмоций. Бусинки глаз смотрели выжидающе и с любопытством.

Мужчина представил себе как этот милый щенок носится по его благоустроенному дому, царапает пол, грызет диванные подушки и желание поскорее убежать от этого подтолкнуло его побыстрее взять кошелку с рассадой и отступить.

- Спасибо, нет щенок не нужен.

Он отправился вглубь кладбища, разыскивая по номерам нужное ему место.

На свежей могиле аккуратным шалашиком стояли венки с разноцветными лентами, в стеклянной банке стояли укороченные вдвое чайные розы. Увидев их, мужчина испытал легкий укол ревности. Как ни странно от этого ему вдруг стало легко и даже немного весело. В голове пронеслось что-то вроде: "ее помнят, она жива..."

Снег уже растаял даже здесь, вдали от города, на ржавых глинистых кочках начинала пробиваться трава, кое-где виднелись пушистые головки мать-мачехи. Он вспомнил как в детстве будучи отправлен на выходные к бабушке бродил с пацанами по деревенским окрестностям, украдкой, чтоб не заметили другие ребята, рвал первые весенние цветы и засовывал поглубже в карман. Потом вечером, прийдя домой, весь извозившийся и полный впечатлений, он вытаскивал изрядно помятый букет, и ничего не говоря, клал его на столик рядом с бабушкиными очками и вязанием. Почему потом у него пропало желание дарить женшинам цветы он знал, но вспоминать об этом, а тем более рассказывать не любил. И вот теперь все возвращалось на свои места.

Мужчина взял лопатку и стал пристраивать принесенные левкои. Окончив посадочные работы, он попросил у женщины, копавшейся на соседнем участке, ведерко, принес из колонки воды и полил свежепосаженные цветы. Они, как будто очнувшись от сна, подняли легкомысленные головки и подставили их уже теплому весеннему солнцу. Весело снующий между могилами ветер потрепал их ласково по макушкам, они робко затрепетали как молодые барышни под пристальным взглядом кавалеров и стали еще трогательнее и краше. Мужчина оглядел результат своей работы и остался доволен.

Кто-то громко засопел у него под ногами. Мужчина оглянулся и увидел знакомого щенка. Тот нервно скреб лапами землю и тыклся носом в землю, сосредоточенно сопя и тихо поскуливая.

- Видимо кротов чует. - сказала женщина с соседнего участка. Щенок тем временем перестал копать, тяфкнул пару раз и преданно уставился на мужчину, как бы стараясь сказать:

- Добыча здесь, хозяин! Я хороший охотник.

Женщина покопалась в сумке, достала бутерброд, сняла с хлеба толстый ломоть колбасы и положила перед щенком:

- На вот, перекуси.

Щенок понюхал колбасу, сглотнул слюну и прижался к ноге мужчины, с трудом оторвав глаза от колбасы, пытаясь таким образом показать, что ест только то, что предлагает хозяин.

Мужчина смутился от такой преданности и дрогнувшим голосом, неожиданно для самого себя, объяснил:

- Извините, он у чужих не берет.

- Ничего, - ответила она. - хороший у вас пес.

Откуда взялась гордость за не принадлежащего ему щенка он и сам не знал. Только вспомнился вдруг любимый актер и его закадычный друг пес по имени Парень. И сам уже не зная как и почему, он скупо потрепал шенка по велюровой шерстке и сказал:

- Ну что, Парень, пора домой. Будешь теперь мне помогать за цветами ухаживать. И быстрой совсем не старческой походкой, направился к выходу. Пес счастливо взвизгнул и засеменил следом. Они шли рядои и изысканно-нежные левкои кивали им вслед в знак согласия.