Взгляд на черную кнопку и палец. Я восхитился красоте последнего, его худобе, гибкости и розовой коже под ногтем.

Подвиснув во времени, капельки смрадного пота упали на оголенную коленку моей ноги. Я вздрогнул, словно впервые почувствовал прикосновение и обрадовался! Я еще день!

Но произошло рождение. Внезапное, сладкое, словно шлепнувшееся на язык, растянутый как верблюжья слюна. Я убрал палец в карман, огромный и холодный, словно морозильник.

В дверном проеме показалась пара глаз, уж после нос, а рот остался в темноте, но звук..:

- Имя?

- Это я

- А нож?

Я оголил кухонный нож с массивной жесткой рукоятью и лезвием выцветшего бардового цвета, словно фотография начала двадцатого века, сверкнул пред голубыми глазами хозяина и запустил его внутрь одежд. Хозяин улыбнулся.

Все было готово к действу. Красивому и грустному одновременно. Действу для избранных...

Кровь выбрасывалась струей, пульсируя, попадая мне на лицо. Я увидел себя в зеркале: готический лик с кровавыми островками под глазами, черными висками , светло-бежевыми каплями пота на лбу. Я ужаснулся красоте увиденного.

- Двое ее держали короче за руки один бил в живот а я короче раздвигал ноги спукая короче штаны стоя на одной ноге как цапля а она еще брыкалась как свинья на убиении ну и страшно немного сердце колотится бля почти грудную клетку короче пробивая изнутри а всадить то надо бля не просто же так я уже красный весь стою чувствую как жар бля лицо прорезает а эти мудаки еще удержать не могут ее как змея она крутится ужиха бля а щель то заперта у меня еще и лежит то ли от волнения то ли от отсутствия желания и ее бледнота кожи даже желтизна да и окровавленный живот еще эти трое полудурков я как обоженный суечусь и НИХ...Я не получается.

Шлепок и ее тело, как тонкий прут оказалось на полу. Мы ушли.

Она очнулась в темноте. Ребенок сидел в метре от нее и щелкал глазками. Уложив его спать в десять вечера, она привела в порядок свою шевелюру, растрепанную после ... дня, выстирала все грязное белье, со вздохами и восклицаниями вымыла посуду, вышла на балкон, перешагнула перила и с уверенностью в душе, с запредельной пульсацией сердца сиганула вниз с девятнадцатого этажа. И пока она летела одна скорбная, даже ущербная мысль пронзила ее мозг - я ведь хочу жить. И тогда она закричала.

***

Вся такая накрашенная - разукрашенная, в розовых чулочках по бедро, в рыжем парике иль собстенных власах, сексуально неприметная, на обочине с протянутой рукой, костлявым большим пальцев вверх, носом с горбинкой и свисающей нижней губой, молодая, опустившаяся блядь. И на что она надеется. На меня? Неужто я ощущая себя неполноценным, что подойду к ней и предложу пройтись в лесополосу, напою водкой, накормлю красной рыбой и заплачу пять штук и даже не убью? Не убью. Да мне противно. Тошнит от одного вида ее зеленовато-голубого лица, аморфной груди, фигуры вопросительного знака и омерзительного сияние вокруг головы. Блядского нимба... Нимба? Все так быстро меняется...

- Какая то знакомая дверь, знакомая кнопка. Дежа вю что ли?

- Мы десять минут назад отсюда уходили в магазин.

- Ну, ты и дура наглая!

- Почему наглая?

- Заткнись и отсоси мне, иначе отрежу башку и насру туда, да пришью обратно. Будешь новым унитазом, вместо новой девушки!

- С куя ты со мной так разговариваешь? Я тебе кто? мама твоя что ли? или ты в церковь пришел? Не я грехи списываю!

- Очки надень и причешись. Я звоню.

- С куя ты звонишь? Это моя квартира, у меня ключ есть! Еплан...

За дверью все перестало быть знакомым. Запах, свет, обои. Даже моя спутница ушла на второй план. Все это вытеснил страх, до пустого желудка проникающий вовнутрь. Я словно не ел неделю, а может и месяц, обессиленный, изможденный, обескровленный я опустился на ковер, приникнув головой к коленям. Яркий гадостный свет опеленал меня, как новорожденное дите. Я и есть дите. Обманутое худое умирающее.

- Леша...

- Amen крошка. Во имя отца и сына и святого духа. Будь счастлива, иронична, красива, сексуальна... и мертва.

- Куясе тебя торкает.

Она заредила мне оплеуху, жалкая ведьма. Взлохмаченная, с черной тушью под глазами, без очков, но в ошейнике с двухсантиметровыми остронаточенными шипами. Да она как ель новогодняя для готов. Это я так незаметно для себя прозрел, измученный паникой. Откуда она взялась? Паника...

- А за окном дождьсцукоажпизд..ц льет Льеша посмотри на апокалипсис!

То ли она тупая, то ли я отстойный. Мне хреново, веки по центнеру весят.

- Ты с кем говоришь? Ты с ним говоришь? Тебе надо с ним говорить? Тебе не надо с ним говорить. Не о чем. Так замолчи и просто мысли... Хочешь поговорить? Говори со мной!

- О чем?

- О сексе

- Началось...

- Давай монетку подкинем? Если орел, то поговорим о сексе, если решка, то займемся сексом?

- Решка... Ой

- А все уже. Подкидываю.

Подкинул рубль. Он шлепнулся картинкой вверх. Не ожидал. Я не хочу секса. Меня колотит, знобит, пальцы синие, в глаза словно песка насыпали. А она уже лезет к одежде моей, пытается стянуть рубашку не растегивая пуговиц. Ну дура ведь. Прям моими зубами отрывает их. Ей хочется, а мне кровью упиваться.

- А что меня так трясет? Ничего не помню. Не надо меня раздевать. Мне холодно. Отстань

- Ты проиграл. Будь мужиком и выепи меня. Будь настоящим мужиком и сдерживай слово. Будь реально крутым мужиком, а не мямлей и трясущимся уродом. И выепи меня по жесткой.

- Ууухххх... Как же я вам завидую

Ледяная молния проскочила вдоль моего позвоночника, как сверхскоростной поезд под Ла-Маншем, свело скулы, а шею поглотило туловище, я превратился в одни глаза. Кто? что? где?..

- Да что ж ты так испугался, Алексей?

- Да он ваще епаный придурок. У тебя что с головой напряги? - вторила незнакомцу моя спутница. Спутница?.. Еще недавно я ее своей девушкой считал, а сейчас только лишь спутницей. Далека она от моего сердца. Далека...

Неужели я настолько ничтожен и глуп, что не могу сообразить, что происходит. Где я? И кто этот человек? Кто Эти Люди? Люди?..

- сцуколох, - она оттолкнула меня, словно ненужную мягкую игрушку, подаренную надоедливым поклонником.

Я приобнял ее одной рукой за талию, второй последовал за ее движением и мы поплыли. Но ненадолго. Я наступил ей на ногу и все закончилось. Смех. Извинения. Поцелуи...

- Ты же должен меня вести, - с улыбкой сказала она.

Даже мертвые умеют танцевать. А мы в тени Дворца бракосочетания: две колонны цвета слоновой кости чуть ближе к нам, чем все здание, и два наших тела, пульсирующих словно страх у приговоренного к смерти. Смерти через повешение, через забивание камнями или декапитации. Через отравление газом, или введение смертельной инъекции. А может расстрел? Станцуем же и останемся навечно счастливыми?..

Только я не умею танцевать..