Самолет пошел на снижение, и вся наша банковская команда, премированная руководством турпутевкой в Объединенные Арабские Эмираты, затихла в ожидании. Я сидел у иллюминатора и наслаждался зрелищем южной ночи. Яркие огни Дубаи стремительно надвигались из темноты, обещая прелести сказок 1001 ночи, восточных сладостей и еще чего-то неизвестного, манящего, таинственного. Яркие бусинки фонарей над автострадой разбегались в разные стороны от города, очерчивая границу пустыни и моря. Не знаю, как выглядели на самом деле оазисы в средние века, но современный Дубаи с высоты ковра-самолета был потрясающе красив. Среди кромешной южной тьмы в море света высились современные зеркальные небоскрёбы, мечети, коробки высоток, а чуть подал — многокупольный храм. Все это нам еще предстояло освоить, а пока посадочная полоса с разноцветными огоньками притянула нас своим магнитом, и, жалобно взвизгнув резиной, самолет встретился с чужой землей. Наградив аплодисментами экипаж, с которым все надеялись через неделю так же успешно вернуться на Родину, народ заторопился к выходу.

Борт открылся, но никто не двинулся с места. На нас пахнуло пустыней. Несмотря на поздний час, обдало жаром знойного песка, густым ароматом незнакомых трав и запахом приключений. После московской ноябрьской слякоти и суеты, по-восточному радушно и не торопясь, нас встречали арабские сказки. Дамы, окружив главбуха – дородную статную даму средних лет, устремились вперед. Мне же пришлось одной рукой поддерживать двух сильно уставших от выпитого за долгий перелет алкоголя коллег, другой – десяток пакетов. Балансируя между колебаниями неровного шага личного состава и доверенных ценностей, я замыкал колонну пассажиров, гуськом тянувшихся в огромное здание аэропорта.

Первое ощущение восторга было не от его огромных размеров и количества бутиков, а от нежной прохлады, окутывавшей каждого входящего. Пристроив на диванчик вконец выбившихся из сил коллег и оставив под их присмотром вещи, я огляделся. Напротив входа возвышался постамент с тремя массивными столами, за которыми очень важно сидели три арабских богатыря центнера по полтора. К каждому вела импровизированная дорожка, обозначенная переносными столбиками, по которым и соревновались прибывшие туристы. Лучшая половина нашего коллектива во главе с главбухом уже атаковала араба за столиком со штампами. Но тот молча взирал на их неудачные попытки, излучая удивительное спокойствие и значимость. Присланный посыльный в лице операционистки Лариски сообщил, что нужны паспорта. Проявив чудеса сообразительности и ловкости, я быстро отыскал в пакетах документы, отметив, что этот процесс абсолютно не заинтересовал охранявших их коллег. Однако протиснуться к ожидавшим дамам через плотные ряды стометровой очереди соотечественников мне не удалось. Размахивая пачкой красных паспортов в надежде привлечь внимание впередсмотрящего главбуха, я добился совершенно неожиданного результата. Зоркий араб, возглавлявший за столом нашу очередь, заметил меня и что-то сказал по рации. Через пару секунд около меня оказались двое дюжих охранников. Совершенно бесцеремонно они растолкали плотный строй соотечественников и почти на руках доставили меня к столоначальнику. Тот наклонился и спросил по-английски:

- Это твои женщины?

И получив утвердительный ответ, даже не глядя в их сторону, добавил:

- Пусть помолчат.

Случилось так, что только я из нашей банковской делегации мог прилично общаться по-английски. Поэтому при первых же словах дамы затихли, напряжённо вслушиваясь и ожидая моих объяснений. Это произвело впечатление. Араб нашёл мой паспорт, полистал и вежливо обратился:

- Господин Александр, для каждой жены виза 30 долларов.

Подыгрывая ему, я сказал, что есть ещё двое сопровождающих с вещами. Он кивнул двум доставившим меня бойцам. Не успел я расплатится, как уставшая (от непосильной дороги) часть нашей команды вместе с грузом была внесена.

- Сержант Вас проводит, господин Александр, - вежливо произнес араб и занялся паспортами.

Я двинулся за широкой спиной в униформе. Лариска было собралась сделать то же самое, но араб так рявкнул на нее, что та присела от неожиданности. В её глазах можно было увидеть всю картину Репина «Не ждали». Я чувствовал спиной испепеляющие взгляды соотечественников и как-то виновато поплелся за сержантом.

Меня усадили на шикарный четырехугольный кожаный диван, отгораживающий своими высокими спинками от общего зала нечто вроде кабинета. Рядом появился столик с пепельницей, сигаретами и каким-то приспособлением, всасывающим дым. Мальчик в униформе спросил, что я буду пить, и через минуту вернулся с заказом.

Я почувствовал себя халифом.

Пока оформляли документы, было интересно наблюдать окружающее. Цокая по голым пяткам шлёпанцами, в соседний кабинет проследовал араб в белых одеждах. Немного погодя к нему присоединились четверо женщин с двумя пацанами. Они шли гуськом, опустив головы и закрывая лица. Я понял: чем больше женщин у мужчины, тем большим уважением он пользуется. Арабы болтали по телефону, куда-то ходили, обнимались и курили с другими арабами в белом, и только женщины безропотно ожидали их, никуда не выходя из кабинетов.

Наконец-то в сопровождении сержанта появилась лучшая половина нашей делегации. Гуськом они втянулись в кабинет и молча сели. Мне было очень неуютно под их тяжёлыми взглядами, но оправдываться было бесполезно. Это страна для мужчин. Как будто чувствуя ситуацию, ко мне подбежал мальчишка в униформе и спросил, не нужно ли ещё чего-нибудь. Общими усилиями все желания были удовлетворены, и на первый раз я был прощён.

По радио объявили, где можно получить багаж нашего рейса. Я ещё не успел направиться за чемоданами, как тот же пацан в униформе появился рядом и попросил багажные квитанции. Через несколько минут тележка около кабинета начала заполняться нашими вещами. Вдруг всё тот же «взъерошенный Аладдин», сильно извиняясь, просил помочь ему решить проблему. Около транспортёрной ленты с чемоданами стояло несколько полицейских и, набычившись, смотрели на мою сумку. Из неё по полу растекалась кроваво-красная лужа. Совершенно точно помню, что, кроме плавок, шортов и футболок, там ничего не было. Делаю умное лицо и держу паузу, стараясь понять ситуацию. Тишину нарушает доносящийся сзади шёпот очнувшегося коллеги. Он стоит на почтительном расстоянии и, жестикулируя, объясняет:

- Саша, ну ты же водку не пьёшь, вот мы тебе сухонького и положили в сумку.

Особенности русского туризма осложнялись сухим законом Эмиратов. Знающие коллеги запаслись всем необходимым на Родине. Правда, их чемоданы с водкой не пострадали. То ли они были упакованы лучше, то ли таможенники не сочли это за нарушение, но досталось только мне. Расстегиваю молнию сумки и открываю взорам столпившихся стражей порядка месиво из мелко-мелко битого стекла, десятка пробок и то, что раньше было одеждой. Пахнуло сильным букетом чилийского красного вина. Местные «омоновцы» отпрыгнули назад и приготовились к отражению химической атаки. Воспитанные на сигаретах, кальяне и гашише, они не воспринимали спиртное.

- Бить будут, – обречёно прошептал за спиной протрезвевший вмиг коллега.

Безрадостная перспектива заставила меня пойти в наступление.

- Это была очень дорогая коллекция старых вин. Подарок, – уверенно соврал я.

Тишина стояла такая, что было слышно, как у выхода из кабинета запричитала Лариска. Я обернулся и так рявкнул на неё, что все посмотрели туда же. Десять женщин разного возраста и комплекции сыграли положительную роль. Меня начали успокаивать, извиняться, объяснять законы. При этом никто не смотрел мне в глаза, иначе бы они увидели там картину «Опять двойка».

Через пару минут от инцидента не осталось и следа. Шустрый менеджер почти силой затолкал меня в какой-то бутик, где мне подобрали похожую сумку, несколько комплектов спортивной одежды, бритвенные принадлежности и парфюм. Извиняясь и кланяясь, «взъерошенный Аладдин» по чьему-то указу положил туда же два пакета сувениров и сигарет. Толкая тележку с чемоданами, сказал, что автобус нас уже ждёт.

Я опять был халифом.

Все последующие процедуры: поездка в автобусе, оформление в гостинице, ужин (о статусе полученного номера я уже не говорю) – все осуществлялось в соответствующем порядке. Я пытался отшучиваться, что всё по алфавиту, ссылаясь на первенство своей фамилии в списке группы. Однако некоторые недоверчивые сильно сомневались, но потом у меня появился убийственный аргумент. На вопрос портье о порядке размещения «жён» около моего номера я гордо ответил – по алфавиту.

Халиф крепчал.

На следующий день дамы решили освободиться от непосильного гнёта и самостоятельно приступили к любимому занятию – экскурсии по магазинам. Однако через полчаса зазвонил сотовый. Я поймал такси и помчался выручать «своих». Посередине магазина напротив друг друга стояли маленький араб и наш главбух. Судя по упёртым в крутые бока кулакам, ситуация была серьёзной, а по бордовому цвету лиц обоих – давно. Группы поддержки скучились позади рыцарей, готовые к рукопашной. К тому времени я уже усвоил простую арабскую истину: в споре побеждает тот, кто громче орёт. Это в любой скандинавской стране за подобную выходку на улице можно попасть в полицию, но мы были на Востоке. Не теряя времени на выяснения, что было сил я гаркнул, как на тренировке:

-Ямэ!

Мой пионерский задор победил, и всё стихло. Лица наших дам просияли. Стоявший ко мне спиной араб медленно повернулся и заговорил абсолютно спокойным голосом:

Это что, Ваши жены, господин? Мне трудно понять их речь. Что они хотят купить?

Ох, эти коварные хитрецы! Но как они умеют торговаться! Я сказал дамам, что минут на десять меня хватит, за это время им надо что-то выбрать. Через мгновенье мы уже сидели с арабом, согнув ноги, на коврике у маленького столика и пили кофе. Кальян булькал сизыми пузырьками, располагая к неторопливой беседе. Почти на все предложения о купле-продаже я отвечал после значительной паузы убийственной фразой:

- Если Аллаху будет угодно.

Наконец, дамы вернулись с отобранными вещами. Араб оживился, усадил всех на подушки и начал цокать языком, нахваливая свой товар. Я понял, что долго не выдержу этого цирка. Проявив удивительную наглость, я сгрёб всё в одну кучу и небрежно произнес:

- Двадцать баксов.

Араб сделал вид, что падает в обморок, и начал с двух тысяч. В течение пяти минут мы играли цифрами, дважды уходили из магазина и возвращались. В итоге все остались довольны, кроме меня. Надвигавшаяся перспектива торгового агента меня абсолютно не устраивала. А приставучий араб предлагал «Карго» - доставить три вагона этого барахла в Шереметьево-2 за смешные деньги. Мы почти договорились и обменялись телефонами. Правда, я дал сотовый главбуха, оправдывая себя тем, что девки мне уже должны.

Остаток дня мы провели на пляже с чистым белым песком. Вода была удивительно прозрачной, но нырять без маски было невыносимо. Концентрация соли выше, чем в Средиземном море, и режет глаза. Зато парить без движения в этом рассоле можно часами. Наверняка у кого-то остались шутливые фото, где я под пальмой в окружении десяти необыкновенно преданных женщин (двое оставшихся особей продолжали неравный бой в отеле с привезённым запасом водки).

Во мне признали халифа.

Настойчивый звонок сотового разбудил меня в пять утра. Медленно просыпаясь, я с трудом распознал сквозь телефонные всхлипы, сопли и слёзы Наташкин голос:

- Сашенька, миленький, забери меня отсюда…

- Нашла «Иван Макарыча», - отшучивался я, пытаясь сообразить, где она нашла в это время магазин.

Постепенно картина прояснилась. Отважная Наташка пошла одна на дискотеку. Ну не может человек в отпуске спать ночью. Это ж кредитный отдел – что скажет, то и сделает. Всё начиналось, как в Европе, но закончилось по-азиатски. Оказывается, женщина одна не может ехать ночью. Даже в такси. Этим она может сбить с пути истинного правоверного. На её беду, полицейский патруль заметил ночью подобное безобразие. Такси тормознули, Наташку – в участок. Очень вежливо, но уверенно продержали до утра. В пять разрешили позвонить… На утреннем «разборе полётов» главбух приняла резолюцию без голосования: гулять по трое, вечером - только с Александром.

Халиф был коронован.

Пару дней после Наташкиных похождений я наслаждался женским обществом по составленному графику, за что был премирован арендой «Land Сruiser». Надо сказать, что дороги там добротные. Не такие шикарные, как в Германии или Франции, но зато свободные. Ездят почти без правил. Прокатиться в соседний Абу-Даби лучше утром, провести день в этом оазисе, а вернуться ночью. Трассы ровные, безлюдные, освещены, как днем. Вы получите удовольствие, утопив в пол босой ногой педаль газа на мощной машине. А наше сафари по барханам распугало всех сусликов в районе 50 километров благодаря дружному визгу. Для лучшего сцепления с песчаной коркой на пол-атмосферы сбрасывается давление в шинах, и можно кататься под 40-50 градусов наклона. Кувыркнуться не удалось, но пару раз закопались до порожков. Уже за полночь мы расположились на отдых у костра.

От прогретого солнцем песка вместе с приятным теплом исходил тонкий аромат. Тишина и покой обволакивают так незаметно. Огромные звезды на черно-синем небе мерцают так загадочно. Персидские ковры в шатрах, позванивающие колокольчиками верблюды, барашек на вертеле, мангал с шашлыками, казан с пловом и море овощей, фруктов, сладостей… Хочется закрыть глаза и отдаться этой восточной сказке. Организаторы постарались на славу. Одетый в расшитый парчовый халат, какие-то шаровары и мягкие туфли с загнутыми носками, я сидел посередине огромного великолепного ковра, наслаждаясь кальяном. Позади расположились оставшиеся в живых после жары и гонок по барханам «жены». Самое интересное, что не ощущается неудобств, наоборот – восточная нега полностью овладела нами. Единственное, что меня смущало, так это отсутствие массивных перстней с самоцветами. Без них как-то трудно повелевать. Эффектная пышная девчушка пытается взволновать меня танцем живота.

Наивная не знает, что я давно стал халифом.

Надо сказать, что мы достаточно быстро привыкли к ночному образу жизни. Экскурсии по магазинам, рынкам, достопримечательностям, пляжам надо делать утром. С полудня до вечера лучше спать в номере с кондиционером, а когда стемнеет и прохлада начнет заливать улицы, выходить на прогулку. Раскаленные за день тротуары и здания еще веют теплом, а южная ночь – свежестью. Ах, эта восточная сказка, я стал твоим пленником!

Интересно, что все деревья и кустики в Эмиратах привезены и посажены вручную, занесены в государственный реестр, и казна выделяет деньги на полив каждого. Если присмотреться, то в темноте можно разглядеть тонкий шланг, несущий прохладную влагу каждому корешку. С грустью вспоминается Россия, где ни одному милиционеру не придет в голову объяснять в участке задержанному, что за поврежденную веточку кустика с номером № тот должен заплатить… Чистота и порядок в Эмиратах удивительные.

Отвлечься от грустных мыслей можно в ресторане. Рьяные приверженцы ислама, правители здешних мест сумели не только объединить свои маленькие страны, но и внести иную культуру. В развлекательных районах для туристов можно найти уголок любой страны, но все оформлено в восточном стиле. Что касается кухни – это Мекка для гурманов. Нам приходилось нелегко, но ведомые мудрой рукой халифа…

Так, прогуливаясь, после позднего ужина в окружении прекрасных спутниц, я остановился на краю тротуара у перехода. Познакомившись с особенностями местных водителей, я знал, что в отличие от Европы тут не тормозят, заметив пешехода. Это страна для мужчин. Тем более – для уважаемых мужчин, которые предпочитают джипы «Tayota». Дамы остановились рядом, пропуская приближающуюся машину. Вдруг я заметил боковым зрением, как справа кто-то метнулся наперерез. Маленькая фигурка чудом успела проскочить перед бампером. Встав на дыбы, с визгом, машина остановилась метрах в пятидесяти. На другой стороне улицы, прижав руки в груди, стояла Лариска и хлопала глазами. Яркий неоновый свет сделал ее бледное лицо совсем белым. Из машины вылез тщедушный араб и не торопясь направился к нам. В напряженной тишине отчетливо цокали по пяткам его шлепанцы.

- Еще раз побежишь – продам, — грозно сказал я, чтобы как-то разрядить ситуацию. Шлепанцы зацокали быстрее.

- Родненький, не продавай! - заголосила Лариска и пулей метнулась назад.

Спрятавшись за спину, она обняла меня ручонками и так прижалась ко мне, что я почувствовал, как колотилось ее сердечко.

- Ладно, прощаю, - нарочито громко сказал я в сторону араба, и тот остановился.

Дамы загалдели, размахивая руками…

- Тихо. Дома поговорим, - победоносно рявкнул я.

Шлепанцы зацокали к машине. Все облегчённо вздохнули. Инцидент был исчерпан.

Халиф остался на троне.

Последний день восточной сказки мы посвятили беготне по магазинам, покупкам, сборам и суете. В аэропорту меня безропотно делегировали вперед, и все повторилось в обратном порядке. Только несколько арабов долго осматривали мой багаж и настойчиво спрашивали, хочу ли я остаться. Что родственное нашли они в моем облике, осталось для меня загадкой. С грустью я расставался со страной, созданной для мужчин.

После взлета, откинувшись на спинку самолетных кресел, народ, наконец, расслабился и запросил напитков. Стюардессы ловко разливали прохладительное и горячительное, подходя в нашему ряду. По традиции меня разместили в центре. Лариска, сидевшая с краю, жадно перехватила стакан апельсинового сока, но вдруг осеклась. Медленно повернувшись, извиняясь, попросила передать напиток мне.

Я все ещё был халифом.