4

Уже с шести часов утра Угоняй был на ногах и энергично собирал свою дружину. Все ополчение городское он решил не поднимать, а ограничится проверенными в походах на Киев своих ратников. Все они были при своей амуниции – кольчуга блестела, начишенный шлем играл бликами с поднимавшимся из-за холмов солнцем, мечи были наточены, а глаза наполнены гордостью за своего военоначальника, который теперь уже стал и не только их предводителем.Только копья длиные решено было не брать – Угоняй посчитал, что пугать горожан по напрасну не стоит, да и учитывая ту работу, которую ему предстояло сделать, копья бы скорей мешали. Ратников, не оповестили о том, ради чего их собрали на Ярославов двор у которого обычно собиралось вече. Тем не менее армейские будни приуили их быть готовыми ко всему.

Угоняя тем временем отыскали жрец Твердислав и киевкий посланник, которые настояли на сопроождении тысяцкого и наблюдении за тем, как будет исполнятся его миссия

- Важно, чтобы солдаты обошли каждый дом и собрали народ возле Великого моста – молвил жрец

Разделив дружину на две части, Угоняй решил одну из них отправить на левую сторону Волховы, а сам остался с другой частью на правой, Торговой стороне. Люди в общем-то хоть и недоумевали по поводу причин всеобщего сбора, но активного сопротивления не оказывали. Тысяцкого удивило только отсутвие дома Мстислава. Сестра его Зарина, которая в этот раз была куда менее словоохотлива, чем вчерашним вечером, сказала, что тот «ушел в лес вместе с восходом». Зато Путята был дома, и по внешнему виду было видно, что он хорошо что-то праздновал вчера. Впрочем, Угоняй догадывался что именно. Путята, ужасно матерился по-началу и проклинал все на свете за столь ранний подъем, но к тому времени когда большинство людей или своим ходом, или сопровождая дружину двинулись к реке, в настроении переменился. И даже подошел к Угоняю, что так неучтиво вытащил его из дома ни свет ни заря.

- Не благодарен ты друг – начал он – мы вчера такие празнедства устроили в твою честь!Ух! С вином! А тебя самого так и не дождались...

- Наоборот радоватся должны: вам вина больше досталось – ответил в свою очередь, не без иронии, Угоняй

- Это да! Это правда, конечно! Только ты смотри, не уважаешь людей, они и обидется могут. Как наделили полномочими, так и обратно их заберут – тут Путята хлопнул по плечу друга – да ты не бери в голову. Лучше скажи, что там посланник намудрил. Это нас ведь, наверное, после его увещеваний у Волховы собирают?

- Да, это его указания. Об остальном меня просили молчать. Скоро сам узнаешь

- Нечего скрытничать – народ все уж давно знает и говорит во всю об этом. Обращать нас в веру христианску собираетесь. Вот и князь Новгородский, посадник киевкий, дядюшка нашего Владимира, Добрыня возвращается. С дружиной.

- Ну коли знаешь, так молчал бы лучше.

- Знаешь я ведь не против веры христианской. Когда один Бог, оно видать спокойней. А то каждому ведь и не угодишь.

- Может быть. Я честно скажу, что сам уже не распознаю где правда, а где ложь. Ничего не знаю, или сам запутался или меня запутали. Веками мы Сварожичей славили, а тут и роптать стали вдруг и в одночасье все отвергаем. Кто прав? Я не знаю.

- Ничего, греки для себя плохой веры не возьмут. Они хоть издревле и ходили на нас русов и на предков наших с братьями, но и не стеснялись у нас учится. Так и нам негоже все отвергать.

- Ладно, Путята, видать пришли. Люди остановились. Почему затор?

- Ведать не ведаю.

Горожане, что сопровождали дружину к реке вдруг отановились. Стали все чаще и чаще недоуменные голоса подниматся.

- Что стряслось?- спросил Угоняй у одного из рядом стоящих

- Да вот ратник ваш, посланный на тот берег народ собирать, вернулся и глядь: мост Великий обложен еще одной дружиной. Средь них наш волхв Верховный – Богомил Соловей и знакомец ваш по рати Владимировой Мстислав Ярополкович. Вещают они, что дружина Угоняева нас дескать за тем собрала, чтобы мы от предков наших отреклись и богов. Вот люди и не знают кому верить, ибо сами вас выбрали и знаем, как хорошего человека, а жреца Богомила старики помнят и чтят. Слухи разные ходили и до этого, но народ-то брехне легко верит, вы же знаете...

Выслушав эту большую эмоциональную речь горожанина, Угоняй прибавив ходу стал пробиратся вместе с дружинниками ближе к мосту. В душе его царила смута, такая же смута, как и, наверное, у большинства населения города. Ситуация для него осложнялась и тем, что он подсознательно осозновал, что ключевым решением станет именно его решение. Слова горожанина только увеличили разрыв между душой и разумом, ответственность казалась неподъемной, но тем не менее надо было идти вперед, ей навстречу..

- Где тысяцкий? – раздавался из толпы голос Твердислава, который стоял уже у моста занятого Богомилом, Мстиславом и их ополченцами, мешая соединится двум частям дружины Угоняя

- Угоняй никогда не продаст себя, как это сделали вы! – прозвучал не меннее грозный голос Мстислава с моста

- Невежды!Неужели вы и дальше будете поклонятся этим истуканам-кровопийцам? – и попытавшись обратится к народу, Твердислав молвил дальше – люди! В Киеве тащили по земле идолище Перуна- Громовержца и побивали палками! Где он был этот бог, если он такой всемогущий, почему позволил так над собой надругатся? Разве это не признак того, что вас обманывают?

- Боги подарили людям свободу воли, но не избавили от глупости – ровно звучал голос Богомила – каждый волен сам в меру глубины своего понимания мира выбирать себе судьбу, а значит и Богов. Что ж киевляне, сделали свой выбор. Сделаем его и мы, но без вашей помощи, Твердислав

- Без моей, зато с вашей!И это по вашему справедливо?

- Справедливо, потому что вы еще пока не Верховный жрец

- Да, я не Верховный жрец, но наместник, нашего единого Бога на земле! И пусть будет проклят тот, кто не боится гнева божьего

В народе начались волнительные разговоры, смута царила в головах. Самые смелые предлагали возмутеля спокойствия – жреца Твердислава - сбросить в реку и расходится по домам, идти работать.

В это время к мосту через толпу, наконец, подобрался Угоняй

- Ааа, тысяцкий, отдайте приказ раздавить бунтощиков и начать крещение града Новгорода – тут же сказал ему подошедший Твердислав

- Нельзя затягивать, люди ждут – вторил ему посланник, который тоже был здесь

Угоняй же смотрел в сторону моста, как завороженный. В его памяти пронеслось нечто уже, казалось бы, давно забытое. С той поры, когда он нашел дорогу домой заблудишись в лесу, Богомила он встречал считанное число раз. Угоняй никак не думал, что теперь они могут оказатся по разные стороны баррикад. После известия о том, что мост заняла дружина ведомая Мстиславом и Богомилом Соловьем, тысяцкий до последнего надеялся, что это лишь преувеличенные слухи. Теперь же он окончательно разрывался между долгом и совестью, метая растеренный взгляд от моста к толпе и обратно.

Нервозность тысяцкого передалась и дружине. Поэтому, будучи человеком опытным в делах убеждения, Твердислав сам скомандовал дружине идти на приступ. А те, видя молчаливость «поплывшего» командира тут же принялись за дело.

Дружина Мстислава была уже прошедшим огонь и воду войском и состояла отнюдь не из гражданского ополчения. К тому же занявшие мост очень предусмотрительно вооружились копьями. Поэтому дружина Угоняя хоть численно и превосходила бунтовщиков, что справого, что слевого берегов Волховы, однако же будучи вооруженной короткими мечами, подойти на расстояние поражения никак не могла. Тогда уже фактичеки взявший на себя командование Твердислав велел подходить лучникам и покончить с упрямцами.

Полетела первая стрела, вторая – ощетинившиеся копьями защитники моста начали падать, издавая предсмертные стоны. А Угоняй смотрел уже не на мост, а на подаренный когда – то Богомилом оникс, на его игривые переливания. Глядя на игру оникса со светом безумно хотелось жить. Жить так, как жили предки. «Негоже, нам, Дажьбоговым внукам, отдавать чужеземцу душу свою» - пронеслось в голове, а на ружу вырвалось отчаяное «Стойте!»

- Не сметь! – как будто очнувшись ото сна тысяцкий рванулся к своим лучникам – Не сметь!!!

Не узнававшие до сих пор своего командира ратники, теперь были в еще большем недоумении, но оружие опустили.

- В чем дело, тысяцкий? У вас есть ясный приказ

- Лучше я умру, чем дам богов наших на поругание – ответил Угоняй и обратившись к людям, продолжал – расходитесь домой, к обыденным делам. Больше сегодня ничего не ожидается.

- Дурак! – не скрывая своей злобы говорил жрец – Если своей головой не дорожишь, так о людях подумай. Не уничтожив, эту шайку отступников Господних, ты обрекаешь весь город на разорение – князь Добрыня, Владимиров дядя, через день другой уже будет здесь и вольнодумства не простит на своем законном месте княжения.

Смелость окончательно вернулась к тысяцкому.

- Ну что...мы тоже не лыком шиты – сказав это жрецу, следующие слова уже были обращены народу - А ну молодцы, люди добрые слушай мою команду: всем, кто имеет оружие – вооружайтесь, кто не имеет оплатим услуги кузнеца, самострелы к воротам, все близлежащие мосты за пределами Новгорода сломать и сжечь, женщины пусть запасаются припасами! Не впустим посадника Добрыню!

Угоняй знал, что люди на его стороне и поддержат, поэтому не побоялся заключить и жреца и киевского посланника под стражу.

Решение было принято. Оставалось ждать последствий