Вован Петренко, внук козолуповского ведьмака Митрича, по стопам деда не пошёл. Увлечение спортом, в частности, боксом, увело его далеко от родной деревни, маня из одной спортивной секции в другую и бросая из города в город. Несмотря на природные задатки, усиленные постоянными тренировками, выдающегося спортсмена из Вована не вышло, и спортивную карьеру он завершил в Москве, в одной из молодёжных группировок, получив под свою руку вполне сытный микрорайон недалеко от ... Впрочем, к нашей истории это никакого отношения не имеет.

А началась она тем редким для средней полосы июньским днём, когда опалённая зноем Москва напоминает веками выжигаемую жарким солнцем гряду (где-нибудь в самом центре Сахары) гораздо больше, нежели переполненный удовольствиями современный город. От сухого, дерущего горло воздуха, не ждёшь ничего, кроме песчаных бурь, и неутолимая жажда порождает вокруг тебя миражи, в которых мешаются пирамиды, пыльные чахлые пальмы и бесконечные караваны верблюдов...

Что и говорить: Вован от жары устал... Вовану взмечталось отдохнуть... Вована одолели сахарные видения...

...Где-то очень далеко, на другом краю Земли, плещутся сейчас волны тёплых морей, облизывая промытый до прозрачности песок. Загорелые блондинки, брюнетки, шатенки и огненно-рыжие наяды в едва заметных глазу бикини попирают тот песок различными частями дымящихся под солнцем тел... Стюарды в белых, белее снега, смокингах разносят холодное, до ломоты в зубах, пиво... И зелень, сочная зелень тропиков, обрамляет шикарный пляж с наядами, стюардами и пивом, отражаясь в ленивых морских волнах... Хор-рошо-то как! Хор-рошо!

Деньги – есть! Время – есть! Желания – хоть отбавляй! Так за чем же дело стало? И забилась, зажурчала в руках телефонная трубка, разнося исходящую сластью Вованову мечту о морях и наядах по унылым московским турбюро...

– Когда вы намерены отправиться на Гавайи? Сегодня, сразу после звонка!? Извините, на сегодня ничего предложить вам не можем. Ближайшее время вылета – завтра, во второй половине дня...

– Рейс на Мальдивы – завтра, в пятнадцать тридцать. Вас устроит?..

– Поможем вам попасть в любое из перечисленных вами мест, но только завтра... Извините, на сегодня билетов нет...

Какое оно может быть «завтра», когда надо уже сейчас! Немедленно надо! Пока не остыла ещё мечта и не потеряла всю прелесть своей новизны. Ну, и как тут не употребить пару-тройку сердитых слов, отражающих пёструю гамму обиженной сладкой грёзы? Вот и выскочила по адресу гарантирующих отличный отдых фирм любимая фраза деда.

– Тудыть, мать твою... Турбюро, называется! – не отнимая телефонной трубки, в сердцах произнёс Вован.

– Турбюро «Тудыть, мать твою» слушает, – раздался в трубке строгий женский голос. – Вашему вниманию можем предложить замечательный отдых в Одессе – недорогой и весьма поучительный тур...

– Какое-какое турбюро?

– «Тудыть, мать твою» – вы же сами знаете, если вызвали...

– Я вас не вызывал...

– Так вы «тудыть, мать твою» без запятой сказали? Тогда это, действительно, не к нам. Отключайтесь, чего же вы ждёте!

– Как можно сказать что-нибудь с запятой или без оной? – опешил Вован. – Запятая, это... как бы, и не произносится вовсе...

– Произносится, – настаивал женский голос. – Интонацией или паузой, что, собственно, запятую и означает...

– А без запятой – это куда?

– Не знаю. Отключитесь и скажите снова, только без запятой...

– А – номер?

– У нас номеров не бываить, – голос в трубке вдруг резко сменился старушечьим шамканьем. – Буим желанию говорить или людёв морочить буим?

Вован торопливо отключил телефон и задумался. Что за такая хренотень получается? Помнит же, что в трубке были короткие гудки – очередное турбюро отсоединилось, отказавшись немедленно отправить Вована на Багамы. Короткие гудки, а потом – «Слушает турбюро». На слова сработало, ей-ей, на слова. А ну-ка, ещё разок...

Попытка – не пытка. Вован сосредоточился, поднёс телефон к уху, и, едва услышал гудок, торопливо произнёс:

–Тудыть, мать твою...

– Турбюро «Тудыть, мать твою» слушает, – прозвучал в трубке уже знакомый строгий голос. – Вашему вниманию...

– Ой, извините, это опять я: хотел попасть к тем, которые без запятой, а меня снова соединило с вами... – зачем-то соврал Вован.

– Ты мине, ентово, очки-то не втирай, – ответила Вовану шамкающая старушка. – Наскрозь тебя, шельмеца, видю...

Вован поспешно отключил телефон и вытер вспотевший лоб: и, правда, от слов включается. Что же это за бюро такое? Филиал ФСБ? Нет, слишком для них несерьёзно, по-детски как-то. А, может, на то и расчёт? Или из корешей кто дурня клеит? Нет, братаны на такую трату не пойдут: бабла эта шуточка тянет немеряно. Да, опять же, кто мог знать, какими словами он помянет неудачу в турфирмах? Дедовы слова никогда не употреблял – с расставания с дедом – и сам только-только вспомнил, а деда не видел лет десять, пожалуй...

Интересно, фраза без запятой, с кем она соединит? Вован попробовал произнести вслух дедову поговорку без паузы, но... После слова «тудыть» из-за чёртова мягкого знака всегда получалась задержка перед следующим «мать» – язык упрямо вяз в мягком знаке, словно в густом киселе, порождая словесную запятую. Промучившись с полчаса, но, так и не добившись результата, Вован снова взялся за трубку: к загадке тянуло, как магнитом.

На этот раз после дедовых волшебных слов строгий женский голос произнёс другое:

– Третий звонок считается не ошибкой, а согласием на предложение нашего бюро. Ждите Агента на дому...

Она так и сказала, с ударением на первый слог: «Агента». И тут же раздался звонок от входной в квартиру двери. Торопясь открывать, Вован ещё услышал в трубке ехидный старушечий смешок после слов: «допрыгалси, котик», прежде чем восстановился непрерывный гудок – как и положено телефону по штату, после включения.

Открывать не пришлось: в прихожей Вована скромно топтался тщедушный человечек в сильно затёртой спецовке с белым трафаретом «КАМАЗ» на груди и спине. Глубоко стоптанные ботинки и лоснящаяся от долгого употребления кепка дополняли костюм человечка.

– Это я вам звонил, – честно признался он. – Мог бы и не звонить, знаете ли, но в нашем бюро уважение к клиенту на первом месте.

Вован поднял отвисшую в удивлении челюсть, подёргал запертую дверь и вознамерился приложить визитёра своим пудовым кулаком. И приложил бы, не назовись человечек Агентом – всё так же, с ударением на первом слоге. Агент, и никаких гвоздей. Агент, просто – Агент.

– Ну, и как ты вошёл, Агент? – поинтересовался Вован весьма неприятным тоном.

– Я не входил, – ответствовал человечек. – Я сразу к вам-с, и даже не знаю, что там, за дверью-с.

– А звонил кто?

– Я и звонил-с, вот так, – дверной звонок тут же затилимкал. – Чего же проще. Пройдёмте в комнату, заполним-с анкетку...

Человечек двинулся мимо Вована, не замечая ни перекрывшей коридор мускулистой руки хозяина – поднырнул, ни выставленной ему по ходу ноги в клетчатом домашнем тапке – не переступил даже, переплыл через ногу, словно невесомое облачко – через горный хребет.

До стола в комнате он дошёл уже с портфелем в руке, толстым жёлтым кожаным портфелем: Вован поклясться был готов, что в прихожей портфеля не было. Клацнули замки, и посыпались на стол листки анкеты. От изобилия вопросов, остро нуждающихся в ответах Вована, у того зарябило в глазах.

– Ну, и зачем столько анкет? В тюрьму навсегда попасть – и то бумаг меньше надобно...

– Инструкция-с... Ничего не поделаешь, уважаемый господин... Наше бюро предлагает отдых-с, как бы это сказать... В моё время и слов-то таких не было-с...

– В Одессе, слышал уже... А ещё где?

– Только в Одессе и предлагает-с...

– Эка невидаль: та же пыль и жара, что в Москве, да грязное море под боком...

– Мы предлагаем Одессу изнутри, никому не известную сторону её жизни-с...

– Блатной мир? Прелести одесского дна? Да этого добра и в Москве...

– Вспомнил-с! Экстрим называется! Отдых-экстрим-с!

– В Одессе? – Вован расхохотался. – Топай отсюда, клоун... Тоже, экстремал выискался...

На плечо Вована из-за спины легла тяжёлая рука и придавила его к стулу. Ладонь была не меньше лопаты, и каждый палец, толщиной в руку Вована, заканчивался острым, как бритва, когтем. Владелец руки отразился в стекле серванта, и Вовану стало не по себе: оживший Вий, только с двумя глазами и лицом добродушного дебила. Откуда взялся, когда вошёл?.. Впрочем, и Агент тоже не в двери явился. Похоже, влип ты, Вован, по самое не балуй... Не отвертеться и не отмазаться...

– Анкетку-с, господин, пишем-с?

– Пишем, пишем... Ну, вот откуда мне знать цифры расширенного анализа крови? Я и сдавал-то не помню когда...

– Позвольте пальчик-с: я кусну и всё заполню, – Агент придвинулся к Вовану и цыкнул зубом. – Мне это – раз плюнуть...

– Вампир, что ли?

– Никак нет-с, овампиренный домовой – на такой случай, как раз, и кушенный вурдалаком...

– И много вас в вашем бюро таких?

– Да один я, почитай, и есть...

– А – этот? – Вован хотел кивнуть на громилу за спиной, но там никого не оказалось, как и руки на его плече. – Не хочу я анкет заполнять!

– Желание клиента для нас – закон-с! В Одессе заполнят-с и нам перешлют-с, когда вы это... отдохнёте-с...

– Что это ты «сыкаешь» чуть ли не в каждом слове?

– Привычка-с: почитай, годков с триста при губернаторском дворце-с прожил... Никак не отвыкну-с, простите...

– И название бюро твоего...

– С названием всё просто-с: «тудыть» – значит, в одну только сторону клиента отправляем. Тудыть, значицца...

– А – обратно?

– Обратно – нет, обратно не было ещё...

– Не возвращается никто?

– Не могу знать-с! Но повторно к нам никто-с не обращалси... Потому и пишем-с «мать твою», что клиентов-с жалко – не звери, чай...

– Что это за экстрим в Одессе завёлся? В чём он, этот экстрим?

– Катакомбы-с, господин хороший, катакомбы-с... Весь экстрим от них и идёт-с...

– Подземелье... лабиринт... По катакомбам, что ли, бродить?

– Как придётся-с, там скажут. Там есть кому. Каждый уважающий себя лабиринт-с имеет своего Минотавра-с, а под Одессой лабиринтов этих... Минотавр – это я так, фигурально-с... А живут-то в тех подземельях многие наши...

– Домовые, что ли?

– Всякие живут-с: куда-то же надо деваться – люди отовсюду нас выгоняют-с... Будете чемоданы укладывать, или Довбню опять позвать?

– Нет уж, Довбню не надо... – Вован подивился, как удачно имя ложится на внешность громилы. – Чемоданы и сам соберу...

«Эх, деду бы весточку послать: выручай, старик, непутёвого внука. Да, может, обойдётся... как-нибудь...»