В доме всё ещё холодно. Не согревают ни чай с лимоном, ни шерстяные носки, ни горячая ванна. Июнь бьет в лицо проливным дождём и холодным солнцем. Бывает, южный ветерок пробежит сквозь комнаты и входные двери через весь дом, и снова исчезнет, оставив на щеках и в волосах запах так и не начавшегося лета. Мечты о землянике, цветущем шиповнике и осыпающемся жасмине (из его лепестков получаются прекрасные летние духи!) возвращают к теплым денькам. Но из-за промозглых ночей так и остаются на листах бумаги в виде недописанных стихов и недорисованных пейзажей. Вечерами я настежь открываю окна и жду… Когда ветер начнёт играть с занавесками, легко раскачивая их из стороны в сторону. Меня это успокаивает. Когда ты с гитарой в руках выйдешь из нью-йоркского такси, да-да, обязательно нью-йоркского, расплатишься с водителем, улыбнувшись так, как умеешь только ты, обезоруживающе-весенне, и пойдёшь, чуть ссутулившись в сторону моего дома. Да, ты любишь приезжать ко мне, когда захочешь. А я жду тебя всегда, и в дождь, и в радугу, и зимой, и летом. И если бы ещё на свете были другие времена года, другие месяцы и дни, я бы всё равно ждала тебя. Наверное, я глупа. Но ты воспитываешь во мне мечту и не даёшь зарыться в ворох опавших кленовых листьев и затеряться в облаках. А я могу, несмотря на то, что скучаю по тебе. Ещё ты не разрешаешь мне ходить по радуге босиком одной, вдруг поскользнусь. Говоришь, что неосмотрительно одной бывать там, где мы должны быть вместе. Ты кормишь меня тёплым мороженым, а сам любишь холодное. Это нечестно. Хотя лучше, если ты просто смотришь на меня и не сердишься. Знаешь, а ведь я не люблю писать тебе письма, всё равно ты их не читаешь. Зато тебе нравится посвящать песни другим и никогда - мне. Ты говоришь, что больше не полюбишь. Я – то же самое. Но мы вместе ходим к океану и запускаем воздушного змея. Ты обнимаешь меня и долго смотришь в глаза. А я думаю о тебе, и никогда не плачу. А когда звезда падает с неба, не успеваю загадать желание, потому что всё в жизни происходит мгновенно…