Просто сказка.
Немного мрачная. Немного веселая.
Но добрая.
|
Страшно добрая сказка. ---------------------------------------------- Бабочкой порхай просто и легко. Выше птичьих стай взвейся высоко. Слез дожди пролей, громом разразись. После грусть развей. Просто улыбнись. Девочка шла по тропинке вдоль леса. Солнце щедро поливало своими лучами все вокруг. В ветвях деревьев игриво шумел ветерок. Зелень трав и разноцветье полевых цветов радовали глаз. На сердце у девочки было тепло и радостно. Сколько она уже шла - девочка не знала. Усталости не было. Была лишь истома от ожидания каких-то перемен. Девочка шла по тропе и была счастлива. Чему – неизвестно. --- Девочка не помнила, сколько ей лет. Она не помнила, где родилась, и кто были ее родители. И были ли они вообще. Вереница лиц проплывала в ее памяти каждый раз, когда думала она о том, что было с ней раньше. Лица добрые и злые. Лукавые и глумящиеся. Ласковые и сострадательные. Страшные события, имевшие место в ее жизни, на время омрачали ее рассудок. Кровь. Страдания. Смерть. Девочка видела людей, глумящихся над своими жертвами. Видела предательство. Бессердечие. Зависть и коварство.
Но вставали в ее голове и картины добрые, радостные. Она знала людей благородных, сильных духом. Ласковых и дарящих радость.
Однажды в лесу она пробила сучком ногу. Было больно и очень страшно. Вид крови, выливающейся из раны, навеял ужас. Ей вдруг показалось, что произошло самое страшное, что могло произойти в ее жизни. Она заплакала и стала звать на помощь. Но никто не приходил. И только ветер шумел листвой деревьев в ответ. «Почему?! Почему мой любимый Лес причинил мне такие страдания?! И почему нет никого, кто бы мне помог?!» И был Он. Огромный человек с некрасивым, грубым, бородатым лицом. Он вышел из лесу, и ей почему-то сразу стало легко. Теперь она не одна. Теперь есть кто-то, кто поможет ей. Кто не оставит ее здесь одну истекать кровью. Она помнила как Бородач, ничего не говоря, вытер кровь, приложил к ране какие-то листья, обмотал ногу разорванной рубашкой. Боль прошла. Страх растаял. Лес вновь стал приветливым. А жизнь прекрасной. Потом человек нес ее на руках, и она была счастлива. Даже не понимая толком от чего. Он отнес ее к людям, с которыми она жила. И последнее, что помнила она об этом человеке, была его огромная очень добрая улыбка на грубом, некрасивом лице. Память девочки хранила картины жестокости и бессердечия. Она видела, как люди убивали друг друга. Как жгли дома. Как наказывали плетьми провинившихся. И как радовались люди крикам и стонам истязаемых. Помнила она, как безжалостно отказывали в помощи тем, к кому приходила беда. И были дни страшных потрясений. Видела Она, как сильные становились слабыми и, ставая на колени, умоляли о пощаде. И как слабые становились сильными. И шли на смерть, защищая других. И смерть отступала. И помнила Она также и то, как подобрали ее неизвестные ей люди, голодную и всеми брошенную. Как приняли в свою семью, и как делили с ней последние куски хлеба. И были дни радости и веселья. Как весело было с людьми отмечать праздники! Кушать пироги с ягодами и плясать вокруг праздничного костра!
А еще помнила того мальчика, с которым вместе играли, ходили в лес, купались в озере. Как-то он подарил ей куклу. И для нее это был самый дорогой подарок, который она получала в своей жизни.
Все это помнила Она. Но теперь она опять одна. Ибо настало время ей уйти от тех, кто любил ее, и кого любила она. Она знала, что это время придет. И оно прошло.
---
Девочка шла по тропинке, залитой солнцем. У нее был узелок, в котором лежал хлеб и Кукла. Ее любимая. Тропинка бежала вдоль леса. Ветер шумливо играл ветвями деревьев. На душе было одиноко, но радостно.
Ей последнее время всегда было радостно на душе. Даже тогда, когда другие люди обычно плакали. Она же не плакала практически никогда. Разве что тогда, когда от нее этого ждали. Ну, не хотела она разочаровывать ожиданий тех, кого любила. Девочка всегда несла радость людям. Когда она приходила в дом, где было горе, горе отступало, и людям становилось легче на душе. Некоторые поговаривали, что Она умеет своим присутствием решать проблемы, которые казались неразрешимыми. Работа всегда спорилась, когда она принимала в ней участие, а праздник без нее не был таким веселым и радостным, как с ней.
Когда она уходила, все жалели об этом. И все же, никто ее не останавливал. Она чувствовала, что люди любят ее, но бояться. Ибо Она была другая. Не такая, как все. И это было решающим в отношении людей к ней. Она всегда была «чужая» для них. Неизвестно откуда взявшаяся и теперь неизвестно куда от них уходящая.
---
Тропинка бежала вдоль леса. «И все-таки грустно быть одной», - думалось ей, - «Зачем лес? Зачем трава? Зачем солнце? Если нету, с кем поделиться своей радостью!» Подобные «глупые» мысли частенько приходили к ней.
Из-за изгиба леса на тропинке появился человек. «Кто это?», - пронеслось в голове у девочки, - «Кто бы он ни был, все равно хорошо, что он появился. Это невыносимо все время вот так одной брести по тропе».
Незнакомец
поравнялся с девушкой и смешливыми глазами окинул ее с ног до головы. - Здравствуйте, милое создание. - Здравствия Вам. Я очень рада Вас видеть. - Чему же Вы радуетесь? - Я давно уже иду по этой тропе, но Вы первый, кого я встретила. Это очень грустно надолго оставаться одной. В глазах незнакомца промелькнуло нескрываемое удивление. - А Вы не думали о том, что случайный проходимец вроде меня может стать не совсем желательным субъектом для встречи? Особенно в таком месте как это. - А чем Вы отличаетесь от остальных? И чем это место необычно? На лице незнакомца выразилось явное замешательство. Некоторое время он не знал, что ответить. - Вы либо глупы, либо непросты. - Я, наверное, очень глупа. Я ушла от людей, которые любили меня и заботились обо мне. Теперь я одна иду, сама не зная, что ждет меня впереди. Лицо незнакомца еще больше исказилось от изумления. Нет, он много видал чудаков на свете, которые сами не знали, что делали. Но, глядя на девушку, он никак не мог отнести ее к их числу. Что-то было в ней такое, что он не мог объяснить лишь людской глупостью. Может быть искренность? Люди часто бывают глупыми и сами не ведают того, что творят, но при этом умело скрывают это свое свойство. И на вопросы стараются отвечать умно, дабы сложилось впечатление о полной адекватности их поведения. Девочка же даже не пыталась скрывать того, чего не знает. Она, пожалуй, действительно не ведала, куда идет, но не идти не могла. А раз так, то самое главное – это хорошее настроение. Раз уж делаешь глупости, то делай их с хорошим настроением. И не пытайся выглядеть умнее, чем ты есть на самом деле. Да, и, пожалуй, Она действительно рада встречи с ним. Ибо, кто бы он ни был, но повстречать человека сейчас для нее все равно лучше, чем оставаться одной. - Прелестное Создание! Быть может, долгий путь утомил Вас, и Вы бы не отказались отдохнуть и отобедать? Девушка замялась. Но ее глаза по-прежнему сверкали радостью и искренностью. - Я не думала об этом. - Как бы Вы отнеслись к предложению стать на время моей гостьей? Тут недалеко есть дом, где я живу, и где мы с Вами смогли бы продолжить наше знакомство. К еще большему удивлению незнакомца девушка, ничуть не смутившись, согласилась: - Мне неудобно принимать Ваше предложение, но если оно искреннее, то я не могу Вам отказать, тем более что в душе я этому очень рада, ибо путь не столько утомил меня, сколько поверг в уныние от одиночества, ибо нет ничего ужаснее вот так брести без конца по лесной дороге, будучи никому ненужной и не зная, что ждет тебя даль... Не дожидаясь окончания того, что хотела досказать девочка, незнакомец схватил ее за руку и повлек за собою в Лес. «И все-таки люди несусветно глупы!» --- Путь к жилищу Незнакомца оказался не так уж короток и для кого-то мог бы показаться весьма мучительным. Лес был дремуч и скорее всего непроходимым для стороннего человека. Кругом из земли торчали коряги могучих поваленных деревьев, а толстые ветви растущих так низко опускались до земли, что порой приходилось ставать чуть ли не на корточки. Но Незнакомцу видимо было хорошо известно все вокруг, и поэтому он уверенно вел Девочку так, что она даже не успела устать и уж тем более испугаться. Девочка только подумала, что сама она никогда бы не зашла в столь дремучие места, а уж окажись здесь не по своей воле, то ни за что не выбралась бы отсюда самостоятельно. Лес поначалу действительно выглядел довольно мрачно. Нигде не было ни травы, ни цветов. Не слышалось шуршания птиц в кронах деревьев. Солнце едва пробивалось сквозь немыслимое переплетение ветвей. Было сыро и пахло гнилью. Но постепенно все в лесу начало меняться. Стал явно ощутим аромат цветов, послышались птичьи трели, огромные полуиссохшие дубы-исполины сменялись изящными березками и горделивыми кленами, раззеленелась трава. Лес редел и, в конце концов, окончательно расступился. Незнакомец вывел Девочку на край уходящей далеко в даль пестро цветущей долины, обрамленной со всех сторон холмами и продолжением все того же леса, из которого они только что вышли. Открывшаяся красота была настолько упоительной, что Девочку пробрала истомная дрожь и нега охватила все ее тело. Долина казалась бескрайней. Все кругом благоухало и переливалось формами и красками. Нежное солнце снова согрело девочку своими лучами, а пьяный аромат цветущих трав выгнал из ее головы остатки мыслей. Незнакомец, дав некоторое время Девочке оглядеться, повлек ее к цели их небольшого путешествия. И тут Девочка увидела Дом. Обиталище Дала (так по ходу дела представился незнакомец) понравилось девочке (представившейся незнакомцу как Шел). Срубленный из бревен Дом на опушке леса был довольно внушительный по размерам, выглядел грубо, но величественно, и был не лишен архитектурной красоты и замысловатости. Что-то было в нем притягательного, что пробуждало любопытство и желание зайти внутрь. Даже снаружи было видно, что в Доме множество разных комнат, комнатушек, - не говоря уже о внушительном несколько-уровневом чердаке. И главное – Дом казался живым существом, хранящим огромное количество тайн (большинство из которых лучше бы и не знать всякому). Около Дома размещался небольшой палисадник с цветами. В разные стороны разбегались тщательно утрамбованные дорожки. Простой грубо срубленный из бревнышек, но очень красивый мостик, был перекинут через игриво журчащий ручеек. Невдалеке стояло несколько незамысловатых хозяйственных строений. Подойдя ближе Шел обнаружила очень приятную для нее деталь усадьбы - небольшой, теснящийся средь чащи леса, садик с фруктовыми деревьями, скамеечками и мраморным столиком. «Как много интересного знает этот садик» - почему-то пронеслось в голове у Шел. У Девочки было замечательное настроение. Она не думала ни о чем, что плохого могло бы принести ей столь опрометчивое согласие стать гостьей Незнакомца. И когда Дал зайдя на крыльцо дома и, отворив дверь, учтиво пригласил Девочку в Дом, Шел поспешила последовать за ним. Войдя в дом Шел была поражена по-настоящему. Такого убранства дома она ранее никогда не видела. Дом изобиловал разнообразными деталями интерьера, выполненными из всевозможных материалов, - янтаря, узорного камня, отполированного дерева, черненого металла - и множеством всякой домашней утвари (о назначении многого Шел не могла даже догадываться). Были здесь и кованые решетки, и глиняные украшения на стенах. Бесчисленное число шкафчиков. Разных ниш. И везде, где только можно было что-то разместить или повесить, что-то стояло или висело. Светильники, зеркала, всевозможная посуда, какие-то статуэтки, картины, книги, да и просто «не вообрази что». При всем при этом чувствовалось, что все находиться на своих местах, и Хозяин терпеть не может беспорядка. Внутри Дом был еще более загадочным, чем снаружи, ибо было совершенно непонятно, откуда это все здесь взялось, и кому и зачем это все здесь нужно. Все было красиво, величаво, уютно, а главное, продуманно. Большая комната с камином (видимо гостиная), куда завел Девочку Дал, была просторной и вместе с тем уютной. В ней размещался большой обеденный стол, вокруг которого были расставлены резные деревянные стулья с высокими спинками. У стен стояли шкафы со всякой всячиной. В уголках для отдыха стояли удобные кресла и небольшие диванчики. Одна из стен комнаты почти полностью представляла собой огромное окно, составленное из цветных стеклянных фрагментов. Через них ничего нельзя было видеть, но окно давало комнате много света, при этом создавая таинственную волнующую обстановку. Не смотря на обилие мебели, в комнате оставалось много свободного места так, что в ней можно было танцевать. Шел была необычайно поражена всем увиденным, и ее глаза и лицо выдавали это. Назвавший себя Далом не обращал внимания на восторг Девочки. Очутившись у себя дома, он изменил свое игривое настроение и, учтиво предложив девушке присесть (где ей хочется), не дожидаясь реакции, сам развалился на просторном кресле подле большого камина в виде пасти зубастой твари, закрыл глаза и, казалось, моментально уснул. Девушку это не смутило. Воспользовавшись моментом, она стала с любопытством разглядывать все вокруг, не обращая внимания на отдыхающего Хозяина.
Первым, что привлекло ее внимание, были картины, висевшие на обитых полированными досками стенах. «Ни одного портрета», - подумала Шел, - «Картины красивые, но странные, какие-то». Картины действительно можно было назвать странными. На одной из них, например, была изображена горящая свечка. Просто горящая свечка. На фоне кромешного мрака. Но вглядевшись в картину, Шел почудилось, что пламя свечи колышется, а в черном фоне мрака она вдруг отчетливо стала различать какие-то образы. Причем эти образы изменялись, жили. Ей стало страшно. На другой картине был изображен пейзаж. Лес, зеленая лужайка, озеро, ручеек, цветы. Величественные горы нависли со всех сторон над этим умилительнейшим местом. Шел провела взглядом по очертаниям гор и тут почувствовала холод, пробежавший у нее по спине. Теперь она уже видела не горы, а клыкастую пасть огромного зверя, похожего на волка. Свирепый взгляд чудовища неистово впился в девочку. «Странные картины. Интересно, кому и зачем понадобилось это все рисовать?» У нее пропало желание разглядывать картины, и теперь ее внимание привлекли бесчисленные статуэтки и вазочки в виде причудливых существ, в большом количестве расставленные на всех шкафах и столиках. Существа были забавные. Им вряд ли имелись определения. И каждый раз, когда она подходила и начинала их рассматривать, ей казалось, что они ей подмигивают. В дальнем углу комнаты размещался небольшой столик, на котором в оправе из переплетенных серебряных прутьев громоздился больших размеров хрустальный шар. Когда Шел подошла и заглянула в него, шар моментально изменился. Он потерял прозрачность, внутри стало что-то происходить. Шел показалось, что стала различать внутри какие-то осмысленные картины. Природу, сооружения, предметы, людей, каких-то странных существ. Послышалась музыка. Она не понимала, откуда исходит она, но музыка была столь приятной, что хотелось слушать и слушать. Затем послышались странные звуки, не вписывающиеся в канву мелодии. Шел стала различать голоса и речь. Но вдруг все кончилось. Звуки стихли, и шар вновь стал прозрачным и мертвым. «Да-а. Интересно. Есть на что посмотреть».
Шел продолжила осмотр комнаты. Она подошла к небольшому окну в дальнем конце комнаты, чтобы полюбоваться красивейшими цветами, расставленными на подоконнике. «Как мило», - подумала она, - «Цветы – это самое прекрасное, что есть на свете. Как можно без них жить?» Она долго стояла у окна и никак не могла налюбоваться. Лишь через некоторое время она смогла оторвать взор от растительного великолепия, и тут ее внимание привлекла очередная картина, висевшая на стене у окна. Это был портрет. Портрет женщины. «Ну вот. А я уж думала, что здесь нет ни одной нормальной картины». С картины на девочку «живыми» глазами смотрела…
Женщина.
Красавица с пышными длинными светлыми волосами в легком, завивающемся в каком-то нереальном вихре платье. Взгляд нарисованных глаз был настолько пристальным, таинственным и зовущим, что девочке стало не по себе. Была еще одна вещь, сильно смутившая Шел. Она сразу не обратила на нее внимание. Прямо на портрете висел скелет отрубленной человеческой руки с остатками тлена. А взгляд женщины с портрета тем временем начал впиваться в Девочку. Завороженная Шел почувствовала, что уже не может отвести взгляд от глаз красавицы. У нее стало мутиться в голове. Ей показалось, что портрет хочет втянуть ее в картину. Ей захотелось бежать, но теперь, даже если бы она решилась на это, она уже не смогла бы это сделать. Девочка буквально окаменела. Она лишь из последних сил попыталась бороться с пронзающим ее взглядом, чтобы сохранить контроль над остатками своего сознания. Но сознание неумолимо покидало ее. В этот миг она услышала за спиной голос человека, приведшего ее сюда: - Не надо очень пристально рассматривать портреты незнакомых Тебе людей. Это не всегда безопасно. Девочка тут же пришла в себя и обернулась. Хоть наваждение прошло моментально, Шел некоторое время продолжала чувствовать себя очень плохо. Ее трясло, в висках стучало, на лбу выступили капельки пота. - Кто изображен на портрете? - Очень красивая женщина. Самая красивая из тех, кого я встречал до сих пор. - Вы знали ее? - Да, знал. - А где она теперь? Дал на мгновение задумался. На лице появилось неясное выражение. Не то злость, не то тоска. - Об этом неплохо было бы спросить того, чья иссохшая рука висит на портрете. С этими словами Хозяин повлек Шел прочь от картины. - Кажется, я пригласил Тебя к себе на обед. Идем же, стол уже накрыт.
Посмотрев на стол Шел к своему удивлению увидела, что он действительно уже накрыт. - Мне казалось, что Вы спите. Когда Вы успели все это? - Ты была слишком поглощена удовлетворением своего любопытства. Садись. Дал присунул к столу небольшое кресло для Шел, и сам разместился рядом на стуле. Садясь за стол, Шел бросила взгляд на кресло у камина, где, как ей казалось, совсем только что отдыхал после дороги сам Хозяин, и увидела теперь на нем развалившегося пушистого серого кота. - Какой милый котик живет у Вас! Можно будет его погладить? - Можно. Если только он Тебе это позволит. - Вы что: плохо его воспитываете? - Я вообще не занимаюсь воспитанием котов. Дал налил Шел в красивый резной фужер белого вина и положил ей на тарелку поджаристые сырные лепешки. Сверху он набросал клубники и залил все это сверкающим рубиновым блеском фруктовым вареньем. Себе на тарелку он положил кусок жареного мяса и налил в глиняный стаканчик какой-то бурой полупрозрачной жидкости. - Ваше Здоровье, Прелестное Создание! Подхватив стаканчик, он одним глотком опустошил его и принялся за мясо. - Ваше Здоровье, Досточтимый Дал! Шел отпила вина из своего фужера. Оно пахло цветами и имело очень нежный вкус. Сырные лепешки с корицей и изюмом показались Шел немыслимо вкусными. У нее вновь начало улучшаться было подпорченное настроение. И вскоре она почувствовала себя вполне счастливой оттого, что наелась. Увидав, что Шел опустошила тарелку, Дал поставил перед ней вазу с фруктами. В ней был виноград, сливы, кусочки дыни и большие желтые груши. Кроме того, рядом с ней стояли еще вазочки с орехами и мармеладом. «Интересно, откуда у него все это взялось здесь?» - подумала девочка, но не стала задавать лишних вопросов.
Когда она доедала грушу, зажевывая ее мармеладом, из-под стола ей на колени запрыгнула та серая тварь, которая до сих пор возлежала на кресле Хозяина. Девочка не сразу, но все же решилась погладила кота и, видимо, ему это понравилось, ибо он тут же развалился на ее коленях, не думая о том удобно это для нее или нет. - Как его зовут? - Ты можешь звать его Мар. - Скажите, Вы тут живете один? - девочка посмотрела на кота и добавила – Ну, кроме Мара, конечно. - Вообще-то я тут живу один. Но иногда здесь бывает столько народу, что я даже рад, что остальное время я живу один. Если Ты останешься у меня до вечера, то возможно убедишься в этом. - А что будет сегодня вечером? - У меня соберутся друзья. Ты случайно не боишься разных там ведьм, леших? - Нет, я не боюсь ни ведьм, ни леших. - А кого Ты боишься? Девочка задумалась. - Я боюсь слабых, трусливых и алчных людей. Слабость, страх и алчность делает людей жестокими, бессердечными и безрассудными. Они совершают ужасные поступки, причиняя боль другим и себе, не понимая, что поступают просто глупо. Но от этого последствия их деяний не становятся менее ужасными. Дал, не дожевав очередной кусок мяса, замер, как будто обдумывая неожиданно сказанное девочкой, и затем как-то непонятно посмотрел на нее. - Вообще-то сказано умно. Хотя, Ты по-прежнему складываешь у меня мнение о себе, как о весьма глупой особе. Ну, вот смотри, Ты говоришь, что не боишься ни ведьм, ни леших, а боишься слабых, трусливых и алчных людей. Ну, разве Ты бы предпочла лучше жить в лесу с людоедом, от которого не знаешь, чего можно ожидать, чем в семье обычных людей, пусть хоть трижды трусливых и жадных? - Только от людей никогда не знаешь, чего можно ожидать. От людоеда, если он людоед, всегда знаешь, чего можно ожидать. И от любого другого лесного чудища знаешь, чего ожидать, если только ты не глуп, как бревно. Ибо лесное чудище знает, чего хочет и, как правило, не скрывает этого. Ибо, зачем ему скрывать? Если оно не глупое, оно всегда добудет себе то, что ему нужно, а то, что ему не нужно, оно и брать не будет. Дал отодвинул графин с вином от Шел и стал с интересом ее разглядывать. - Ты считаешь, что среди лесных жителей нету дураков, и каждый знает, чего хочет, и не скрывает этого? До еще и берет себе лишь то, что ему нужно? - Если ты живешь один в лесу, ты уже не дурак, ибо дураки тянуться к дуракам и одни не живут. Другое дело, что жить одному очень тоскливо и скучно. Но именно поэтому, ну если ты, конечно, все-таки, не совсем дурак, то ты не станешь кидаться на первого встречного проходимца с единственной целью его скушать. Ведь, в конце концов, это не самое главное. Правильно? Разве стоит жить только для того, чтобы кушать? По меньшей мере, ты сначала с ним поговоришь. И только если убедишься, что проходимец глуп, как тыква, и ни на что более не годиться, как огурец на огороде, тогда, пожалуй, ты его съешь. Дал выронил вилку под стол и нагнувшись долго ее там искал. - Скажу Тебе прямо: со своими рассуждениями Ты либо будешь иметь очень большие неприятности, либо заставишь мир крутиться вокруг себя. Шел не нашла, что на это ответить. Она хотела продолжить разговор, но сонливое настроение выше ее сил стало охватывать ее. Дал заметил это. - Вот что. Здесь возле дома есть небольшой сад. Если Ты не против, Ты бы могла отдохнуть там. Тебя никто не побеспокоит. А мне надо подготовиться к приему гостей. У нас вечером будут гости. Дал сказал «у нас» и осекся. - Я сказал «у нас», только в расчете на то, что Ты не спешишь и останешься у меня. - Дело не в том, что я куда-то спешу, а в том, в какой степени я не помешаю Вам и вашим гостям. - Без Тебя весь сегодняшний вечер можно будет считать безнадежно потерянным. - Пожалуй, я приму Ваше предложение и останусь. Я постараюсь, если это возможно, ничего не испортить Вам своим присутствием здесь. - Вот и прекрасно! А теперь вставай и иди в сад. Ты уже засыпаешь от усталости.
Шел поблагодарила Дала за обед, и отправилась в сад. Она поняла, что помочь ему не сможет, а потому лучше не путаться под ногами. Себя же она действительно чувствовала очень усталой и с радостью отдохнула бы в саду.
Сад
был небольшой, но достаточный. В нем было все, что только может быть нужным и радовать человека в таком месте. В саду росли фруктовые деревья, обвешанные плодами, декоративные кустарники, радующие глаз. Кое-где размещались небольшие палисадники с красивыми цветами. Стояли лавочки. Было место, где разжигали костер. И даже висел над этим местом котел, в котором можно было при крайней необходимости, что-то сварить. Небольшой ключ бил из земли и набирал хрустальной холодной водой красивую мраморную чашу, вкопанную в землю. Имелась в саду и небольшая качелька. И столик. И был просторный удобный лежачек в тени небольшой яблони, на которой росли изумительной красоты большие красные яблоки. А, главное, все в саду было также тщательно продумано, как и все в доме Дала. Каждое дерево росло там, где должно было бы ему расти. Там, где должна была быть дорожка, там она была. И трава росла исключительно там, где того хотелось бы. «Сюда бы еще бассейн с рыбками» - подумалось Шел. Шел немного погуляла по саду. Съела несколько яблок. И оказавшись, наконец, у лежачка в сильной усталости свалилась на него. Лежать в тени яблони было настолько приятно, что сладкая нега тут же охватила девочку, и ее глаза стали сонно смыкаться. Она попыталась побороться с желанием уснуть. Открыла глаза и снова огляделась вокруг. Ей хорошо с этого места был виден Дом. Правее там, где лес прерывался, открывался далекий вид на долину. Виднелись луга, холмы и новый лес. Ее взгляд снова остановился на Доме. Ей показалось, что он колышется на ветру. Почудились непонятные звуки, которые, казалось, издавал он при этом. Какая-то странная дымка поднялась и завихрилась вокруг. Над головой послышалось цвирканье какой-то птички. Из зарослей травы появился Мар. Подойдя, и, на всякий случай, обнюхав гостью, он без приглашения улегся на лежачке подле нее. Она попробовала лениво погладить кота, но силы оставили ее. Более она уже не могла противиться усталости, и сон мягко накатил на нее.
---
- Я рад Тебя видеть, Морга. - О, Дал! А как я рада видеть Тебя! Ты не знаешь этого... Я соскучилась, Дал... А Ты, негодяй, последнее время избегаешь меня! Я начинаю злиться. - Я работаю, Морга. Я рисую. - Да, да... Картины Тебя интересуют больше, чем я. Я даже ревную Тебя к ним, Дал... Особенно к той у окна... А знаешь, почему я ревную Тебя к твоим картинам? ... Ни на одной из них нет меня. - Морга, я давно хочу нарисовать Тебя, но всему свое время. - Я не хочу ждать... Она висит в твоем доме. Неужели я не заслужила того же? - Ты глупая, Морга. Разве это можно заслужить? - Да, Дал. Ты прав. Я глупая. Глупая, что люблю Тебя. - Не обижайся. Повторяю, всему свое время. - Ты просто не любишь меня, Дал. - А Ты знаешь, что такое Любовь? - Знаю, потому, что люблю. - Может быть, может быть... Но, может, Ты любишь не столько меня, сколько свои фантазии? ... Ты часто упрекаешь меня и требуешь многого. - Да, да. Я уже это слышала. По твоим суждениям я должна любить Тебя таким, какой Ты есть, и не требовать большего... Но я и люблю Тебя таким, какой Ты есть, Дал! И другой Ты мне не нужен. Но я хочу большего... Я хочу быть с Тобой всегда! Я хочу быть твоей музой! Я хочу занять собой весь мир для Тебя. - Мир, Морга, слишком велик. И никто не может занять собой его весь... Ты говоришь о том, чего хочешь Ты... А где же Я в этом твоем мире? Не кажется ли Тебе, что, если Ты вытеснишь из него все кроме себя то, Ты вытеснишь из него и меня. - Ты везде в нем! Ты в нем все! - Морга, я не хочу быть всем. Я хочу быть лишь тем, чем я есть. - Это потому, что Ты не любишь меня. - Любовь - это когда Ты даришь себя другому, а не наоборот. - Так подари мне себя, Дал! Себя я Тебе дарю. Бери меня. - Я бы подарил, Морга... Я бы подарил... Только, извини, но Ты, действительно, хочешь слишком многого. Даря мне себя, Ты стремишься при этом сделать из меня лишь плод своей фантазии. Не видишь ли Ты в этом определенного противоречия? - Ну, а почему Ты не хочешь стать моей фантазией?! - Хотя бы потому, что у меня есть своя собственная. - Вот! Именно это я и ждала услышать... У Тебя есть своя собственная! И в ней нет для меня места! - Ты опять говоришь глупости. Место есть всегда и везеде. Но каждый ищет его себе сам, Морга. - Я все поняла, Дал... То, что я и ждала услышать! Ты не любишь меня, и никогда не любил... - Я люблю Тебя, Морга. - Ты лгун! ... Знаешь, когда того, кто любит, обманывают, он начинает ненавидеть... Ты пожалеешь, Дал, что не захотел ответить мне на мою любовь... - И опять глупость. Во-первых, тот, кто любит или любил, не может ненавидеть того, кого он любит или любил. Во-вторых, кто Тебе сказал, что я лгу и не отвечаю Тебе на твою любовь. А в-третьих... я давно разучился, Морга, о чем-либо жалеть... Тебя я любил, люблю, и буду любить, Морга... Быть может, только, мы по-разному понимаем с Тобой это чувство. - Да, да, дорогой... Ты любишь... Ты любишь меня! Ты продолжаешь любить ее! Ты любишь весь Мир! ... Дал, так нельзя! Любить, можно только кого-то одного! - Ты несусветно глупа. Весь Мир я не люблю, Морга. И Ты это знаешь. А уж, кого любить, кого нет – это нельзя ни решить, ни запретить, ни навязать. Кого человек любит, того он любит. Уж извини... Почему, собственно, нельзя любить весь Мир? - Не извиню, Дал! Ты пожалеешь, Дал! ... Ты еще горько пожалеешь! ... Ты глуп сам, а глупцов надо наказывать...
---
Шел проснулась. Некоторое время она не могла сообразить, где находиться, и что с ней происходит. На сердце давил камень. В голове мешались какие-то странные мысли. Кажется, ей снился сон. Непонятный и не очень приятный. Но, какой – она не могла вспомнить. Наконец она вспомнила, где она. Вспомнила все, что с ней происходило в этот день, и как она здесь оказалась. Осмотревшись, она обнаружила все на своих местах. Сад, Дом, в который ее привел тот, кто назвал себя Далом. Луг и дальние холмы за лесом. Только небо теперь было уже совсем другим. Нерадостным. Сильный ветер гнал по нему грозные косматые тучи. Солнца не было видно. Стало холодно и неуютно на лежачке под яблоней. Да и кота Мара уже не было рядом.
Шел вдруг охватила тревога. Да еще сомнения по поводу правильности ее согласия остаться здесь. «Я уже должна была быть в городе. У тетушки Белы... Зачем я пришла сюда? И что от меня хочет этот человек?» Шел вновь посмотрела на Дом. Дом не подавал никаких признаков жизни. Со стороны него не доносилось никаких звуков. Труба не дымила. «Может, Он оставил меня здесь одну?! ... Этого еще не хватало! ... Пожалуй, мне нужно его разыскать и извиниться за опрометчивое согласие остаться. Если я уйду сейчас, я еще могу успеть до темноты добраться до города». Шел встала и решительно направилась к Дому. «Я не могу уйти не попрощавшись. Я должна найти Дала и поблагодарить».
Шел зашла на крыльцо и, обнаружив дверь незапертой, вошла в дом. Внутри было тихо. - Дал! Девочке никто не ответил. Тогда она прошла в знакомую уже ей гостиную. Там все было, как и несколько часов назад. Стол был прибран. А на кресле у камина Шел обнаружила пропавшего кота. Он беззаботно спал. Она решила дождаться Хозяина здесь. Умостившись на кресле вместе с Маром, она стала смотреть, как за окном на небе собирались грозовые тучи.
---
- Такова твоя участь, Глот. Быть гадиной и одновременно с этим неудачником во всех твоих гадских начинаниях. - Спасибо Тебе, Морга. Мне сразу стало легче от твоих слов. - Легче, не легче, а тут уже ничего не попишешь. - Это Ты так считаешь? - Я вообще не считаю. - А мне вот нет никакого дела до всех участей вместе взятых. - Участь – это такая штука, до которой поначалу никому нет дела. Но потом оказывается, что она сильнее тебя. И ты ничего не можешь против нее. - Дура Ты. - Я бы могла обидеться на Тебя, Глот. И тогда Ты бы приобрел для себя еще одну неприятность. Но я и так уже обижена. Одной обидой больше, одной обидой меньше ... Поэтому, как дура, скажу Тебе одну мудрую вещь... Может мне зачтется... Но Тебе повторять не буду... Участь – не приговор. Хоть она и сильнее нас, но нет ничего, что нельзя бы было сломать. - Я не собираюсь ничего ломать. - Вот в этом то и проблема. Твоя. Ты не хочешь поверить в то, что что-то может быть сильнее Тебя. И, не веря в это, не хочешь ничего менять. Как глупый протест против того, что все-таки что-то может быть Тебя сильнее. А, между тем, именно в этом то и есть твоя слабость. Ты злишься. А значит Ты слабее того, на что Ты злишься. Даже если и не веришь в это. - Ты хочешь сказать, что если б я не злился, то стал бы сильнее того, что сильнее меня сейчас? - Да, мой друг. Но до остального Тебе придется додумываться самому. Ты меня разозлил. Так что я ухожу, что бы окончательно на Тебя не растратиться. Мне силы нужны для другого дела.
---
Время шло, а Дал не появлялся. День неумолимо близился к вечеру. В нетерпении и незнании как ей быть Шел вновь стала ходить по комнате и разглядывать картины. Пересмотрев их все, и покрутив в руках несколько наиболее заинтересовавших ее статуэток, она вновь оказалась у портрета белокурой женщины. Несмотря на предостережение Дала, ее влекло к этому портрету, и она не могла сдержать своего желания вновь посмотреть на него. Слегка скривившись от вида иссохшей руки, зачем-то повешенной на картину, Шел вновь стала разглядывать женщину. Их глаза встретились.
Нет. Эти нарисованные глаза определенно были живыми. В них было глубокое выражение, которое менялось, и в них читалась целая история. Казалось, женщина с портрета следит за всем, что происходит в комнате, и это причиняет ей боль. Если бы ее руки были столь же живыми, как и глаза, она, наверное, сейчас вцепилась бы ими в горло смотрящей на нее девочки. Шел вновь стало не по себе. Пристальный взгляд красавицы сверлил ее насквозь. Какая-то пелена поплыла перед глазами. Показалось, что все вокруг закачалось, и стало искривляться. Страх охватил Шел. Сознание вновь стало покидать ее. Но именно этот охвативший Шел страх неожиданно вывел ее из завороженного состояния, и Девочка, бросившись бежать, выскочила из комнаты. Выбежав из комнаты, Шел обессилено села на пол. Сердце надрывно стучало в груди. Пот вновь проступил на лбу. Обомлевшие руки тряслись. Она долго не могла прийти в себя, и даже, когда нехорошее состояние стало понемногу проходить, она все равно продолжала сидеть на полу, совершенно теперь уже не зная, что ей делать дальше.
Тут Шел увидела лестницу, ведущую на второй этаж. Может это и не учтиво, - ходить без спроса по чужому дому, - но Шел было уже все равно. «Не могу же я бесконечно ждать, когда появиться Хозяин... Если он вообще появиться». Шел встала и пошла наверх.
Первым, что обнаружила Шел наверху, была небольшая комната. Дала в ней не было. Просторный диван, массивный письменный стол, целая коллекция курительных трубок. Опять картины на стенах. И такой же хрустальный шар, как и внизу, только поменьше. Большой шкаф с книгами. В комнате было уютно. Как и везде в Доме. Внимание Шел привлек небольшой стилажик на стене с расставленными и развешанными на нем статуэтками, странными предметами и медальонами. Девочка подошла и стала рассматривать вещи. Особенно ей понравился один медальон («Наверное, амулет», - подумала она) с двумя выточенными из серебра дракончиками, усеянными множеством мелких сверкающих разными цветами бриллиантиков. Медальон так понравился ей, что она не смогла удержаться, чтобы не взять его и не повесить себе на грудь. Когда она сделала это, ей показалось, что дракончики засверкали еще больше. В этот момент ей почудились какие-то звуки наверху. Где предположительно должен был быть чердак. Шел встрепенулась и выскочила из комнаты. Тут же обнаружила она еще одну небольшую лестницу наверх, заканчивающуюся дверкой, и, недолго думая, поспешила туда. Отворив дверку и пройдя внутрь, она оказалась на чердаке. Пожалуй, это было единственное место в Доме, где царили беспорядок и запустение. Причем такие, какие редко можно где увидеть. Всюду беспорядочно валялись старые пришедшие в полную негодность вещи: сундуки, изветшалые книги, поломанная мебель, битые горшки и ржавые кастрюли, объеденная молью одежда и многое другое. Целый угол чердака был занят сваленными на кучу недорисованными или испорченными картинами. Всюду лежал толстый слой пыли, а с потолка и стен гроздьями свисала старая паутина, испещренная дохлыми, засушенными мухами. Не обнаружив на чердаке никого, Шел хотела было покинуть это весьма некрасивое место, но тут ее взор упал на нечто, что заставило ее второй раз за сегодня поморщиться. На деревянной балке, подпиравшей крышу, привязанный толстыми веревками висел скелет. Человеческий. Шел решила задержаться и, подойдя к висевшему скелету, стала его разглядывать. «Чей это скелет? Почему висит тут? ... В комнате рука на портрете, здесь скелет... Странный этот Дал какой-то».
За спиной послышались шаги. Шел вздрогнула и, схватив от страха ржавый топор, валявшийся возле ее ног, обернулась. - Ты очень любопытная. Мне это даже нравиться... Ты хорошо отдохнула в саду? Подошедший Дал спокойно забрал из рук девочки топор и положил его на то же место, где он и лежал. - Извините... Я искала Вас. Я хотела... - Поблагодарить и попрощаться... Ты передумала оставаться у меня. - Нет, но... вообще-то... - А если я попрошу Тебя остаться, Ты останешься? ... Мне очень хочется, чтобы Ты осталась... Ты можешь уйти в любой момент. Но уже вечереет, а до города далеко... В этом же доме Ты можешь чувствовать себя абсолютно спокойно. - Хорошо. Я останусь. Тут Шел вспомнила про медальон, висевший у нее на груди. Она схватила его руками, будто пытаясь прикрыть, и покраснела. - Оставь. Не снимай. Это амулет. Он может Тебе пригодиться... Но впредь старайся не брать без спроса вещи, Тебе незнакомые. Вещь может не принять Тебя... Идем. Дал повлек Шел к выходу, но она остановила его и показала на скелет. - Кто это? Дал обернулся и его лицо прониклось тоской и огорчением. - Корноул... Когда-то он был моим другом. Но это было очень давно. - Это Вы его? ... За что Вы так с ним поступили? У Дала явно не было желания об этом говорить. Он скривился, но все же продолжил: - Это грустная история. Мы были друзья. Но, кажется, он завидовал мне. Или на что-то обижался. Только он всячески пытался мне насолить. Рассказывал про меня небылицы, сорил с другими. Постоянно что-то крал. Я терпел, пока он не украл у меня коллекцию статуэток и амулетов. Не знаю, зачем она ему понадобились. Я был настолько зол, что не стал разбираться. Притащил его сюда и сказал, что он никогда более не покинет этот дом. Он стал смеяться и грубить мне. Тогда я привязал его на чердаке и оставил одного... Он долго кричал. Звал. По-моему пытался рассказать что-то. Но... я вдруг потерял ко всему этому интерес... и к нему тоже. Мне предстояла длительная отлучка ... Дал замолчал и с грустью посмотрел на висящий скелет. - Так чем закончилась эта история? - Ничем, как видишь.
---
Уже была глубокая ночь. В комнате горел камин, и светили лампы. - Нет, нет, Мурна! Я хочу, чтобы ты попала мне прямо в лоб! – практически полностью пьяный тип с кабаньим лицом восседал на камине и с оскальей улыбкой взирал на громко смеющуюся подвыпившую девицу, раскачивающуюся на стуле с яблоком в руке, и пытающуюся попасть этим яблоком в типа. - Ну, давай! А то я изжарюсь тут! - На! Получай, Драган! Мурна наконец прицелилась и швырнула яблоко. В Драгана оно не попало. Оно попало в глаз чудовищу, пастью которого являлся камин, отлетело и разбила фужер в руке Дала, о чем-то беседовавшего с двумя другими своими друзьями Кевом и Лоном. Та, которую звали Мурна, при этом опрокинулась со стулом на спину, чуть не перевернув стол с трапезой. Видимо привыкший к подобным инцидентам Дал принялся спокойно собирать осколки, в то время как один из его собеседников Лон пошел поднимать девушку. - Мурна, я спешу к Тебе на помощь! – с этим окриком тот, кого звали Драган, с ужаснейшим грохотом свалился с камина. - Великодушно прошу меня простить. – Поднятая с пола молодая дама попыталась изобразить на лице искреннее раскаяние. - Дорогая, Ты не расшиблась? – Подскочивший, чудом уцелевший после чудовищного падения Драган, вцепился в с трудом соображающую Мурну руками и попытался сорвать с нее платье, дабы, видимо, облегчить дыхание. - Драган, Драган. Это лишнее. – Лон мягко отстранил переживающего Драгана, - Лучше принеси холодного лимонада.
Убрав осколки разбитого фужера, Дал закурил трубку и продолжил разговор с не обращающим внимание на суету Кевом: - Нет-нет, Кев. Шаманский бубен надо обтягивать исключительно шкурой старого козла, ни разу не познавшего женщину... козу. - Ага... А еще лучше… - Нет-нет. Это уже грубо. - Кто бы говорил. - Ты не прав. Я сторонник эгрегора формы, но не до такой степени, чтобы забывать об эстетике. - Ты сам себя слушаешь? - Повторяю Тебе, Ты не прав. - Я не прав всегда... В этом мое предназначение. - Нет... В этом мое предназначение... Ты у нас должен всегда быть правым. И должен следить за своими словами и своими мыслями... Мне не обязательно. - За своими мыслями, а уж тем более словами, нужно следить всегда и всем. - Это Ты хорошо сказал. За это можно поднять бокал. - С удовольствием. Но вначале я хочу задать вопрос ребенку. - Кого Ты имеешь в виду? - Прошу простить. Я хочу спросить у госпожи Шел... Досточтимая Шел, не сочтете ли Вы возможным поставить точку в дискуссии на предмет того, что важнее эгрегор формы или ее качественно-эстетическое содержание? - Я не очень понимаю, господа, о чем Вы говорите. - Ну, вот, что важнее? Чтобы мармелад был вкусным и доставлял удовольствие, или чтобы он соответствовал канонам изготовления мармеладных конфет, единожды принятым. - Я думаю, главное, чтобы мармелад был вкусным. Но... Если не придерживаться канонов, то те, кто его делают, начнут, в конце концов, делать не мармелад, а невообразимо-гнусное месиво. - Да. Вы правы ... Но только вот что будет, если все начнут делать мармелад по одному единственному шаблону? Не будет же никакого разнообразия. Вед, сегодня Вам хочется малинового, а завтра потянет на сливовый. Да еще с корицей. А может быть с мятой. - Мне думается, что если один человек чувствует, что от него хочет другой и стремится ему угодить, то каноны ему в этом случае не нужны... Наверное, только мешать будут... Но вот если Вы не знаете, чего от Вас ждут, тогда лучше, все-таки, им следовать. И если Вам в результате не удастся угодить другим, Вы, по крайней мере, будете иметь возможность спихнуть всю вину на того, кто эти каноны придумал. - Интересная мысль. Надо будет ею воспользоваться... Дал. Досточтимая госпожа говорит о том, что, если мы знаем, чего от нас хотят, так сказать, напрямую, то и делать это мы должны тоже напрямую. - Это если мы знаем, чего от нас хотят. А если нет? А если те, кто хотят, сами не знают, чего хотят? Или знают, чего хотят, но мы не хотим того же? - Тогда обтягивай бубен козлиной шкурой... Когда мы все станем его слушать и думать об одном и том же – о несчастном козле – наши желания и, главное, устремления волей не волей придут в гармонию.
Лон наконец-таки привел в чувства Мурну: - Мне нравится сегодняшний вечер. А знаете почему - с нами нет этой гнилой ведьмы, Морги? - Ты к ней не справедлива, Мурна. - Знаю, Дал, как ты к ней относишься. Но она еще покажет Тебе, что я была права в своем к ней отношении... Странно, что ее нету. Она старалась ранее не пропускать Игру... Идемте в сад. По-моему мы засиделись. Глот, Ты пойдешь с нами в сад? Мурна обратилась к еще одному гостю, все это время тихо сидевшему в дальнем углу комнаты под портретом женщины. Это был худощавый человек, с печальным и одновременно злым выражением лица. Ответом Глота был отрицательный кивок головой.
На дворе была кромешная тьма. Только фонарь освещал крыльцо, да из сада лилось неяркое голубое сияние, источником которого было множество крохотных огоньков в кронах деревьев. - Как прекрасно, друзья, вдыхать аромат ночного леса! – протрезвевшая Мурна, закрыв глаза, дышала полной грудью, подставляя лицо под дуновения поднявшегося холодного ветра. В саду пахло яблоками. Голубое сияние, искрясь и переливаясь, струилось по кронам деревьев, кустам и траве. Было покойно и таинственно. Тишину нарушали лишь смех Мурны, носящейся меж деревьями, и окрики Драгана, пытающегося ее поймать. - Негодница! Сейчас я догоню, привяжу Тебя к дереву и отстегаю, как девчонку!
Шел сидела на качели, и Дал с Кевом мерно раскачивали ее. - Я не знаю, господа... но мне кажется, что точкой изначальности всего является Красота. - А что есть красота, Шел? - Красота? ... Думаю, господин Кев, что красота – это, прежде всего, неожиданность. Это то, что открывает путь в бесконечный мир непознанного. Но, при этом, этот мир должен непременно быть свободным от того негативного, что мы уже успели на текущий момент познать для себя как таковое. - Вы говорите то, что думаете? - Пожалуй, я говорю то, что чувствую. - А если в том мире непознанного вопреки Вашим ожиданиям Вас ждет еще больше того негативного, что Вы таковым считаете? - Я думаю... здесь все зависит от самого человека. Если, отправляясь в мир непознанного, Вы не освободили самого себя от того, что считаете негативным, то в результате попадете как раз туда, где этого в большом достатке. - А если освободили, Вы полагаете, тогда то, куда Вы попадаете, должно будет быть свободным от этого. - Полагая, что так. - Ну а если там, куда Вы попадаете, Вы обнаружите для себя новые негативы, о которых пока еще не знаете? - Поступлю аналогично. - И снова отправитесь на поиски того, что свободно теперь уже от этого нового негатива? - Пожалуй. - А может, стоит успокоиться, смирится с отдельными негативами, как вынужденной неизбежностью, ради конкретных позитивов стабильной определенности? - Может быть... Если только Вы знаете, что такое «стабильная определенность»... И если в результате не умрете от безысходности негативов и скуки. - Иными словами, Вы ратуете за стабильную неопределенность? - М-м... неопределенность стабильно свободную от негативов... А позитивы никуда не денутся. Придут сами. - Интересная мысль. Надо будет ею воспользоваться... Только, смею Вас заверить, никуда не денутся не только позитивы, но и негативы. Они тоже все равно придут. - Ну и лад с ними. Пусть приходят. Главное не впускать их в себя. Тогда они потолкутся-потолкутся и уйдут прочь. - Интересная мысль, надо будет... Подошел Лон с графином вина. - В этом году прекрасный урожай яблок. И пунш, Дал, у Тебя отменный... А чем Вы тут занимаетесь? - Кев объясняется в любви молодой особе. И проявляет этим, кстати, неуважение ко мне, как к хозяину, имеющему право первенства в этом вопросе. - Как-то странно вы объясняетесь. Вот Драгана я понимаю. Из кустов доносились истошные вопли: - Негодяй, оставь меня в покое! - Ты идеал страсти! Ты исчадье похоти! Ты вершина блаженства! - Пойди прочь, глупый самец! - Лучше убей меня! - У меня не хватит на это сил! - Тогда убей меня своим бессилием!
Лон налил всем пунша и переглянулся с Далом и Кевом: - Ну что, пора? Дал и Кев некоторое время стояли молча, глубоко вдыхая свежий ароматный воздух сада и смотря на ночное небо. - Пора. - Самое время.
Как будто сообразив, что уже оно - «самое время» - Мурна и Драган неожиданно успокоились и подошли с абсолютно несвойственными им до сих пор серьезными лицами. - Уже давно пора. А то мы слишком увлеклись второстепенным. – Сказала Мурна, оправляя платье. - Кто знает, Мурна, что второстепенное, а что нет? Идемте. Нас ждет
Шихан.
Дал помог Шел слезть с качели и все направились из сада в направлении стоящего в стороне сооружения, напоминающего большую беседку. - Всеми внутренностями чувствую, что Шихан сегодня закончится Магедоном. Дал обернулся и посмотрел на Драгана, как на бочонок с прокисшей капустой. Тот виновато стукнул рукой по губам.
Шихан, - так называлась беседка, равно, как и игра, в которую намеревались играть, - представлял собой прямоугольный деревянный помост из отполированного темного дерева, над которым на угловых деревянных столбах висела деревянная крыша. По периметру помоста были расставлены простые деревянные скамейки с высокими прямыми спинками. На столбах, держащих крышу, висели лампы. Лампы горели не ярко и кое-как освещали лишь внутреннюю часть шихана и ровным счетом ничего, что было за его пределами. Единственное, что еще обнаружила Шел в Шихане, были большие идеальной формы шары. Шары были темно-бордового цвета, каменные и также идеально отполированные, как и помост, на котором лежали. Шел не успела посчитать их количество – пришедшие тут же загнали их все под лавки специальными длинными палками. При этом никто ни разу не позволил себе заступить за полосу более темного цвета, которая отделяла свободное пространства центра шихана от места, где по краям на лавках должно было сидеть играющим. Когда поле для игры освободили от шаров, наступила молчаливая пауза. Толи, раздумывая над тем, кому куда садиться, толи, желая последний раз подышать свежим воздухом, собравшиеся некоторое время стояли неподвижно, глядя куда угодно, только не друг на друга. - А где Глот? - Здесь я. На помост Шихана поднялся худощавый злобный человек, весь вечер избегавший контактов с другими. - Кто садится первый? - Шел, подруга, садись первая. Ты у нас новенькая. – Мурна повела рукой, приглашая Шел выбрать себе место по усмотрению. – И, кстати, выбери себе сразу шар. Какой хочешь. Шел вопросительно посмотрела на Дала. Дал одобрительно, но как-то отрешенно кивнул. Девочка неуверенно прошлась вдоль пустых лавок, несколько раз снова посмотрела на Дала и наконец робко присела в центре одной из них. - Шар. Шар возьми. Девочка виновато полезла под лавку и достала тяжелый до скользкости гладкий каменный шар. - А теперь положи его, куда хочешь на Шихан. Только не заступай черту. Если не можешь дотянуться туда, куда хочешь, подкати шар к тому место. Шел снова хотела взглядом испросить совета у Дала, но Дал опустил глаза и, казалось, бездумно разглядывал пол Шихана. Шел, постояв в нерешительности, наконец, не катя, положила шар на шихан туда, куда ей позволяли вытянутые руки, и снова робко села на скамью. Как только она сделала это, Дал тут же вышел из оцепенения и быстрым шагом направился к ней. Подойдя, он уверенно катнул шар, прихваченный попути, и закатил его почти на середину Шихана. Некоторое время постояв, изучая постановку своего шара, Дал сел рядом с Шел и спокойно, и опять же таки отрешенно, уставился на свой шар. Вслед за Далом все остальные оживились и стали класть и катить свои шары куда не попадя, стараясь при этом не задеть чужой уже поставленный шар. После игрок тут же садился там, где хотел (места в Шихане было много), и впяливался глазами в свой шар, стараясь не смотреть на других и на их шары. Последним это проделал Глот, усевшись при этом на край одной из лавок в самое темное и удаленное от всех остальных место. В Шихане снова воцарилась тишина. Никто ничего не говорил и даже старался лишний раз не шевелиться. Стало упоительно покойно, и лишь прохладный с запахом леса ветер бесцеремонно предлагал свои сомнительные ласки, внося жизни суть в возымевшее место молчаливое безумие. Шел не понимала смысла происходящего, но не только не смела заговорить об этом, но старалась даже видом не показывать своего глупого положения. Игра же продолжала развиваться тем же манером, что и началась, и у Шел в конце концов стал дурманиться рассудок. ***
- Ой! Милая, да ты вся горишь! ... Вот они твои купания в озере. Запретить бы тебе. - Не беспокойтесь, тетушка Гала, я сильная. Хворь не берет меня. - Да я вижу, как она тебя не берет. Давай немедленно в постель. Я нагрею тебе молока и дам меду. - А как же гуси? - Дара пригонит. Ложись. - Тетушка Гала... А что такое Любовь? - С чего это ты вдруг? - Ну, вот один человек говорит другому, что любит его. А что это значит? И как знать, что ты любишь кого-то, и что другие любят тебя? - Этого, милая, знать нельзя. Это можно только чувствовать. Если тебе хорошо с другими, а другим хорошо с тобой, значит между вами любовь. - А вот со мной другим хорошо? - Вот этого я не знаю. Спроси у других. - А Вам со мной хорошо? - Глупая, ты. Была бы умная – таких вопросов не задавала. - А вот я еще слышала, что любовь – это когда ты хочешь не себе лучше сделать, а другому человеку. - М-м... Вообще-то да. Да только и о себе забывать нельзя. Не забывай, что если другой человек тебя тоже любит, то он не будет счастлив пока не будешь счастлива ты сама. Как бы ты не пыталась его осчастливить. - А если один другого любит, а тот того нет? - Думаю, что такого не бывает. Если другой человек тебя не любит, значит, ты сама его не любишь. Так, прикидываешься. Себя и других обманываешь... Много ты вопросов мудреных задаешь. А жизнь она проще. Живи, как живется. Сердце само подскажет. - А разве сердце умеет говорить? - Пей молоко. И кутайся в одеяло... Ох! Запретить бы тебе эти купания... Сейчас растоплю печку, чтобы тебе теплее было.
В печке потрескивали дрова. За окнами вечерело. Слышался рев коров и звон колокольчиков - пастухи пригоняли стадо. Край неба заливался красным сиянием заходящего солнца. Назойливая муха упорно пыталась усесться на щеку девочки. Из кухни пахло пирогами. «Хорошо, когда тебя любят... А вот, интересно, когда ты любишь – это хорошо?»
*** Свирепые всадники, вскинув копья, неслись на толпу обезумевших от ужаса безоружных людей. Несчастные разбегались в стороны, пытаясь найти укрытие. Но всадники быстро настигли их, и началась бойня. Изуродованные тела падали на землю и заливали ее кровью. Крики и вопли разнеслись по округе. Лишенная рассудка мать пала со слезами на разверстую грудь юноши, и в следующий миг избавительная смерть настигла и ее. Старик, пав на колени, вскинул руки, умоляя небеса пощадить беззащитных. Но жажда крови и необузданного насилия продолжала упиваться страданиями жертв. И тогда не выдержали небеса и разверзлись. И подняли люди взоры свои к небу, и ослепила их глаза вспышка неистового гнева. Но не делила она людей, ибо не умела она делать это. А за небесами разверзлась земля. И вырвалось из нее вечное пламя расплаты и забрало всех с собой. Ибо не умело оно делить людей.
И только маленькая девочка осталась стоять в стороне. Ее не ослепила вспышка, ибо она не смотрела на нее. И огонь не забрал ее с собой, потому что не горело ее сердце в огне. Но только тихо спросило оно тогда: «Зачем все так?» ...
*** Шел очнулась, почувствовав, как Дал накинул на нее свой плащ. По-прежнему стояла кромешная ночь, и уже было холодно. В игре произошли перемены. Они выражались в том, что игроки теперь напрочь потеряли всякий интерес к шарам (вместо того, чтобы пристально пялиться на них, они теперь вовсе старались не смотреть на них), а вместо этого проявили неожиданный интерес друг к другу. В Шихане полным ходом (правда негромко, в пол голоса) велась беседа. Смысл беседы был столь же неясен Шел, как и вся игра, но эта стадия игры почему-то понравилась ей больше. - Лон. Твой эгрегор явно проявлен и непробиваемо-стабилен. Но не забывай, что иногда нужно обострять ситуацию. - Зачем? - Потому, что, если не обостришь Ты, обострят другие. Вот как сейчас. - Я лично ничего не почувствовал. - Нет, нет. Кев прав. Ситуация явно вышла из-под контроля. Я вот только не понял, откуда пришел этот негативный поток. В этом не было ничего хорошего. А я говорил Вам, что сегодня все плохо кончиться. - Ну, Ты уж не сгущай краски. Магедона то не было. При слове «магедон» Дал посмотрел на Лона так, как ранее посмотрел на Драгана, впервые произнесшего сегодня это слово: - Сколько раз Вам говорить? Не произносите этого слова просто так. Если на то нет большой необходимости. - Извини, Дал. - А я согласна с Драганом, - вступила Мурна,- игра крайне неудачная. Особенно твой шар, Дал. Лег как нельзя плохо. Открылся полностью. Если бы не шар Шел... Он оттянул на себя весь твой негатив. А так бы и этот самый ... мог бы быть. Я за Тебя переживаю, Дал. Ни к чему хорошему это обычно не приводит. - Шары Кева и Лона тоже легли плохо. Паскудно легли. - Мои шары, Драган, всегда паскудно ложатся. Такова моя участь. Оттягивать негатив от Вас всех. - Да-да, Кев. За что мы Тебя и любим. Ты очень удобный игрок. Все на себя берешь. Чего не скажешь про Глота. Его шары всегда ложатся, как кость в горло. Как будто он не с нами играет, а против нас. Глот злобно посмотрел на Драгана, но ничего не ответил. - Зато, Драган, когда нужно развеять «пришельца», Глот незаменим. Рвет чужаков, как бешеная собака подушку. - Согласен. Да только что-то сегодня его шар никого не рвал. Глот встал и молча ушел из Шихана. - Да сегодня и рвать то никого не надо было. - А откуда ж тогда негативный поток? - От нас самих. Или от тех, кто нам очень близок. - Может от него самого? - Может и от него. Тут встала Мурна и обратилась ко всем: - Друзья, прошу меня простить, но я вынуждена с Вами на сегодня распрощаться. - Чего так, Мурна? Уж утра б дождалась. - Когда наступит утро, я должна уже буду лежать в своей постели и называться не Мурной, а ... ну, Вы сами знаете. - Мурна, а Ты позволишь, если сегодня утром я буду лежать с Тобой в той же постели и называться: мне абсолютно все равно как? - Нет, Драган. Не позволю. - Ну, хоть проводить себя дай. Вдруг на Тебя волки нападут? - Я хочу видеть того глупого волка, которому взбредет в голову напасть на Мурну ночью в лесу. - Нет, ну среди зверей тоже попадаются идиоты. Сами будете потом спрашивать – откуда негативная энергия берется. - А Ты то чем поможешь? Волку. - Я их отгонять буду, глупых. Когда я влюблен, от меня пахнет мандаринами. А волки этого терпеть не могут. - Ладно, идем. Не люблю ночью по лесу одна ходить. Детство страшное было.... Дал, Лон, Кев. Держитесь. Я Вас люблю... Шел, милая, приятно было с Вами познакомиться. Надеюсь, на этом знакомство не прекратиться... Доброй всем ночи и свежего утра.
Проводив Мурну и Драгана, трое друзей и Шел вернулись в дом и навалились на оставшуюся на столе трапезу. В камине снова заиграл огонь. Кот Мар, развалившись на большом кресле, грел брюхо. Злобного Глота не было.
- Мурна права, Дал. Игра прошла неудачно. Для Тебя, по крайней мере. - Кев, я не слепой. Игра прошла неудачно для нас троих. Нас всех ждут неприятности. - Да, да... Лон, а помнишь, как мы с Тобой охотились на уток на Гиблых болотах. У нас тогда тоже были большие неприятности. - Да. Были. Особенно у меня. Ты то отделался недельной отсидкой в гнилом иле и ревматизмом, а мне пришлось целый месяц ублажать дочь Владыки Гиблых Болот. - Да, кстати, Ты так и не рассказывал подробности. - Лучше бы я просидел этот месяц в гнилом иле. - Понял. Больше спрашивать не буду. - А Ты, Дал, никогда не рассказываешь о Стране Всеми Забытых Женщин. - Я Тебя очень прошу – не напоминай. - Тоже понял. Интересно, что нам выпадет на этот раз?
Кот Мар вдруг встрепенулся и зашипел. В камине ярко вспыхнул огонь. Заклубился дым. Из камина вылетел сгусток и стал обретать очертания человека. Через мгновение перед сидящими за столом предстала высокая красивая женщина в длинном белом платье и с бриллиантовым ожерельем на шее. Мар зашипел еще сильнее и, спрыгнув с кресла, куда-то исчез. - Добрый вечер, господа! - О, Морга! Мы Тебя уж заждались! - Как же без Тебя, Морга? Без Тебя и Игра не игрой оказалась. - Я знаю, Кев, как Ты меня любишь. - Я, Морга, честный. Я Тебя не люблю, я Тебя уважаю. - И на том спасибо, Кев... Дал, где мне можно сесть? Дал встал и любезно приставил женщине кресло. - Дал, что это за милая особа у Тебя сегодня? - Эту милую особу зовут Шел. - И что она у Тебя делает? - Она моя гостья. - О-о! Когда это говоришь Ты, Дал, это звучит интригующе. Я начинаю чувствовать себя лишней. - В моем доме не бывает лишних, Морга. Ты это знаешь. Они сюда просто не попадают. - Как знать, Дал? Как знать... Дал поставил перед Моргой красивую фарфоровую тарелку и положил на нее жаренную куропатку. - Ну что ж господа... Я хочу выпить за всех вас. - За здравие, надеюсь? - За здравие, Кев. За здравие... Глаза прибывшей женщины, как показалось Шел, сверкнули одновременно и грустью и ненавистью, и чем-то затаенным. - Что Вы тут так обсуждали, господа? - Мы говорили, Морга, о мужчинах и женщинах... Ты, вот, к кому себя относишь? - Я, Кев, отношу себя к дурам... Только Ты этого не поймешь. Морга с тоской посмотрела на Дала. Хотела что-то сказать, но вдруг осеклась, бросив мимолетный злобный взгляд на Шел. - Вы, господа, никогда не поймете нас, женщин. Вы пользуетесь нашими слабостями и думаете, что это останется для вас безнаказанным. Некоторое время на ее лице происходили перемены. Будто велась внутри какая-то борьба. Наконец она стала бесшабашно веселой. И при этом злобный огонь окончательно поселился в ее глазах. - Дал, господа! А у меня вам всем сюрприз! ... Я приготовила вам всем подарок. - Ну вот. А мы тут гадаем… - Ты о чем, Кев? - Нет, нет. Ни о чем. Я радуюсь, что из камина выпала только Ты, не прихватив с собой всех демонов мира. - Поверь мне, Кев, скоро у Тебя будет очень много времени для шуток... Вот только, будет ли Тебя кто слушать? ... Дал! Подарок ждет Вас всех во дворе твоего Дома. Дал был невесел. Он перестал курить трубку и как-то отрешенно смотрел в никуда. Лон залпом опустошил свой фужер с вином: - А что за подарок, Морга? - Три отличных скакуна... О, нет. Два скакуна и одна изумительная лошадь специально для Тебя, Лон. - Я, Морга, терпеть не могу ни лошадей, ни скакунов. - Придется полюбить, Лон... Придется... Может, все-таки полюбопытствуете, или я зря старалась?! Лон и Кев молча вопросительно смотрели на Дала. Дал встал из-за стола: - Спасибо, Морга. Я с радостью приму от Тебя любой подарок... Каким бы он ни был. - Тогда вперед, друзья! Подарок уже бьет копытами и ждет Вас! Лон, Кев и Морга встали и вышли. Дал, проходя мимо Шел, негромко сказал ей: - Не снимай Амулет ...
Мрак ночи уже опустился на Лес. Не было видно звезд на небе. Несколько горящих фонарей вырывали из темноты небольшой клочок двора и прилегающего леса. Шел дрожала от холода и от неясного тревожного ожидания. Тяжелый камень навалился ей на сердце. - Дал! Я всегда жаждала угодить Тебе. Но у меня это редко получалось. Наверное, я действительно ничего не смыслю в любви. Прости... Так прими же мой подарок! В свете фонарей Шел увидела трех черных невероятно красивых скакунов. (Где была лошадь - Шел не определила.) Привязанные к дереву звери нетерпеливо били копытами. - Ты рад, Дал? При этих словах Морга с тоскливой надеждой заглянула в глаза Дала. Но Дал не ответил. Молча и отрешенно он смотрел на рвущихся куда-то коней. Морга с горечью отшатнулась. Было зародившаяся в ней теплота окончательно и безвозвратно исчезла: - Ну так оседлайте же их, господа! Они ждут Вас!
Сердце Шел заболело. Ей вдруг захотелось остановить Дала и его друзей, но мужчины уже отвязав коней трепали им гривы и вставляли ноги в стремена.
Друзья вскочили в седла. И только успели они сделать это, как случилось нечто страшное и непонятное. Стремена вдруг ожили и заплелись вокруг ног седоков. Поводья, вытянувшись, туго связали им руки. Скакуны вздыбились. И став на землю снова нетерпеливо забили копытами. - Корноул! - был окрик Морги. Шел почувствовала, что происходит что-то ужасное и непоправимое. Из темноты появился всадник. Будто сотканный из сгустка мрака. В свете фонарей лицо его было серым и мертвым. - Приветствую Тебя, Дал! Ты узнал меня? Да, я тот, кого Ты убил на чердаке и отправил в Царство Проклятых! Теперь я пришел за Тобой! Мне скучно там одному! Вперед же, друзья! Страшный всадник немедля пришпорил коня и помчался по полю в сторону холмов. Остальные кони к ужасу Шел встрепенувшись последовали за ним, стремительно унося на себе во мрак ночи Дала, Кева и Лона. - Дал! Да-ал! - вырвалось из груди Шел. Она бросилась вперед, но ночь быстро поглотила всадников. Шел осталась стоять на краю поля, тревожно всматриваясь в темноту. На поляну выскочил Мар. Он забегал по поляне в поисках пропавшего хозяина, шипя и надрывно крича.
За спиной Шел услышала голос Морги. - Ты больше не увидишь его. Разве что последуешь за ним в Царство Проклятых. Шел обернулась и гневно посмотрела на Моргу. - Зачем Вы это сделали?! - Ты не поймешь... Сейчас не поймешь... Злость неожиданно охватила Шел. Что бывало с ней крайне редко. Она схватила валявшееся у нее под ногами полено и швырнула им в Моргу. Полено угодило женщине в грудь. Та вскрикнула и в следующий момент ее глаза сверкнули бешенством. - Ну, так получай же! Из глаз Морги вырвалась молния и ударила в Шел. Девочка должна была превратиться в пепел. Но висевший у нее на груди амулет с драконами вдруг ярко засиял и принял удар на себя, рассыпав сноп искр. Шел отбросило назад и она опрокинулась на землю. Морга подошла к распростертой на земле девочке: - Дура! Я дура, а Ты еще большая! Зачем Тебе все это нужно? Может все-таки испепелить Тебя? Амулет теперь Тебе уже не поможет. В этот момент появившийся Мар бросился на Моргу и неистово вцепился когтями ей в лицо. Морга заорала так, что, казалось, целый лес содрогнулся от ее вопля. Ей удалось отшвырнуть кота, но он тут же попытался броситься на нее снова. Окровавленная Морга в одно мгновенье ударилась о землю и превратилась в ворону. Ворона вспорхнуть и тут же исчезла в темноте. Шел с Маром остались одни.
Наступила тишина. Лишь поднявшийся ветер шумел листвой деревьев. Все произошедшее было ужасно. Шел попыталась встать, но снова упала на землю и заплакала.
Погода испортилась. Пошел дождь. Ветви деревьев закачались от порывов ветра. Вдруг в освещенном окне Дома Шел увидела промелькнувшую тень. - Дал! Девочка вскочила и бросилась в Дом. В прихожей она услышала голоса, доносившиеся из гостиной. Она рванулась туда, но, вбежав, замерла. За столом, где чуть ранее сидели Дал и его друзья, сидели теперь двое: уже известный девочке Глот и какая-то покрытая шерстью тварь. Они пили вино из фужеров, оставленных на столе, и радостно что-то обсуждали. - Вы что здесь делаете? - спросила Шел, обращаясь к Глоту. Глот недовольно поднял глаза на девочку: - Видишь, в этом бокале осталось ровно три глотка. У Тебя есть время до третьего. Потом, если Ты не исчезнешь отсюда, Ты будешь горько жалеть об этом. - Вы что здесь делаете, я спрашиваю?! Тень раздражения промелькнула на лице худощавого. Но он сдержал гнев. - Я прощаю Тебе твою дерзость... Твой Дал здесь больше не хозяин... А Ты, если не уберешься, познакомишься с Шеолом. Смотри: я выпиваю сразу два глотка... - Сейчас Вы выпьете все три! С этими словами Шел подскочила к Глоту, выхватила фужер и разбила его ему о голову. Пришелец оказался в растерянности. Ярость стала охватывать его. Он хотел что-то выкрикнуть Шел, но тут в комнату вбежал Мар и яростно зашипел. - Да, нехорошо получается... Очень жаль... Придется уничтожать. Я слишком зол, чтобы терпеть все это... Жаль. – с этими словами Глот напрягся, невообразимо сморщив лоб и выпучив глаза и, видимо попытался извергнуть из них молнию по примеру Морги. Но у него что-то не склеилось. Вместо молнии из глаз посыпался фейерверк искр, большая часть которых попала на волосатую тварь, все это время со страхом наблюдавшую за происходящим. Шерсть на ней загорелась. Тварь с криками и воплями выскочила в окно и исчезла. На самом худощавом тоже загорелась одежда и он с проклятиями и, как показалось Шел, со слезами на глазах взмыл вверх и оставляя за собой дымный след исчез в каминной трубе. Шел подошла к креслу Дала и обессилено на него свалилась.
В комнате догорал камин. Шел сидела на Большом кресле. Рядом лежал Мар. Он, казалось, с тоской смотрел на тлеющие в камине угли. Шел трясло. Ей хотелось плакать, и она с трудом себя сдерживала. Она гладила Мара. Но тот не реагировал и только смотрел на угли. В голове Шел кружились мучительные мысли: «Дал, Морга, Корноул, Царство Проклятых... Глот... Зачем я не пошла к тетушке Беле? Что мне теперь делать? ... Что будет с Далом и его друзьями? ... Они вернутся или нет?!...» Мысли путались в голове Шел. Ей было страшно и тоскливо. «Почему все так произошло? Почему я попала в эту историю?» - Мар, не плачь. Шел вновь погладила кота, но Мар был как завороженный. Измучившись от мыслей и безответных вопросов она в конце концов не нашла ничего лучшего, чем удобнее разместившись на кресле с Маром уснуть. «Надо дождаться утра».
Сон был беспокойным. Ей снились кони, стремительно уносящие своих седоков в какую-то серую мрачную даль, где не было ни солнца, ни вообще ничего. Несколько раз она с криком просыпалась: - Дал! Дал! Вернись! Но, открыв глаза, она видела лишь пустую комнату, погасший камин и сиротливо прижавшегося к ней Мара. Так прошла ночь.
Едва с рассветом комната осветилась лучами восходящего солнца, как Шел окончательно проснулась. Рядом лежал Мар. Он не спал, жалостливо положив голову на руку девочки. Шел, вновь стало горько и тоскливо. События ночи не хотели укладываться у нее в голове. - Мар, где же нам с тобой искать нашего Хозяина? «Ведь я должна что-то сделать! ... Только я знаю, что произошло. Только я знаю, где они теперь. Но где это Царство Проклятых и можно ли вернуть их оттуда?» - Мар. Чтобы не судилось мне, я найду его! Ты веришь мне? Шел, вновь погладила Мара, и кот, казалось, посмотрел на нее с надеждой.
Решительность овладела Шел. - Хватит сидеть и реветь! Надо что-то делать! Она встала и пошла к хрустальному шару. - Ну что? Может, Ты подскажешь мне, что я должна делать? Я хочу знать, где сейчас Дал, Кев и Лон? Шар долго ничем не отвечал Шел. Но затем в нем стали происходить изменения. Он засветился и стал показывать Шел картины. Вначале она видела какой-то странный мир. Без солнца. Там были странные люди с иссохшими лицами и потухшими глазами. Но Дала и друзей она не видела. Затем шар загорелся огнем. И там, в огне тоже кто-то был. Истошные крики послышались из середины шара. Дрожь пробежала по спине Шел. А потом Шел увидела в шаре женщину. Ту самую с картины. Ее длинные белые волосы развивались и заняли собой все пространство шара. Голубые глаза пристально смотрели на девочку. Ее взгляд будто бы вопрошал: - Ну что? Без меня не обойтись? После шар погас. Решение созрело у Шел. «Вот, Ты-то мне и поможешь!»
Шел спустилась в подвал. Там помимо запасов вина было огромное количество копченых колбас. Побрасав их на пол и оставив дверь в подвал открытой, Шел вернулась в комнату. - Мар. Наверное, мне предстоит покинуть тебя. Там в подвале ты найдешь себе пропитание. Думаю, что Хозяин не будет иметь ничего против. Прощай. Вернее, до скорой встречи. Она погладила уставившегося на нее кота и пошла к картине.
- Доброе утро, досточтимая сударыня! Вы правы, мне действительно нужна Ваша помощь. Не будете ли Вы так любезны, оказать мне ее? Портрет женщины никак не отреагировал на сказанное. - Еще вчера Вы не были так безразличны к моему пребыванию в этом доме. Что же изменилось сегодня? Портрет молчал. - Наш с Вами общий знакомый, - я бы даже сказала, больше Ваш, чем мой, - исчез. При весьма драматических обстоятельствах. И мне не у кого спрашивать совета, кроме как у Вас. Портрет, казалось, не слышал Шел. Это сильно разозлило девочку, и она зло закричала на женщину: - Ах, так! Ну, так знайте! Ваш Дал влюбился в меня по самые уши! Если не хотите мне помочь, то и не надо! Я сама найду его! А потом, когда мы с Далом вернемся, мы завернем Вас в старую тряпку и отнесем на чердак! Да-да, на тот самый, где валяются ржавые сковородки, и на старых картинах висит паутина с дохлыми мухами! Такое стерпеть не смогла бы, не только ни одна женщина, но даже ее портрет. Шел вдруг показалось, что все в комнате куда-то поплыло, а портрет сильно увеличившись в размерах, стал на нее надвигаться. В следующее мгновение Шел обнаружила себя, пребывающей в каком-то странном состоянии. Она ничего не видела, ничего не слышала и даже не могла ни о чем думать. Тем не менее, ясно ощущая себя реально существующей.
---
Сколько времени она пребывала в странном состоянии неизвестно (ибо, скорее всего, в этом состоянии время теряет свой смысл), но когда она пришла в себя, то обнаружила, что лежит на какой-то холодной каменной мостовой, окунувшись лицом в лужу помоев. Подняв голову Шел увидела
Город.
Она увидела пустынную городскую улицу с одно- и двухэтажными домиками, и небольшими двориками. По-прежнему было раннее утро и кругом было тихо. Прежде всего, ей захотелось умыться, и к счастью она обнаружила рядом металлическое корыто с водой.
Она только-только успела смыть с лица неприятную грязь, как услышала громкие голоса. Из подворотни появилось трое хамоватого вида парней, весело что-то обсуждающих. - Ба! Мартин, Ты глянь! Какие красотки гуляют по нашей улице в такую рань! - Глазам не верю! Один из них тут же подскочил к Шел и схватил ее за руку. - Красавица! Не хочешь поиграть с нами в веселую игру? Мы большие умельцы! Шел не имела никакого желания ни с кем, ни в какие игры, играть. Поэтому, не раздумывая долго, ударила свободной рукой держащего ее парня по лицу. - Ах, ты дрянь! А ну, парни, вали ее! Двое других накинулись на девочку и повалив ее опять на мостовую стали срывать с нее платье. - Стойте! - пронзительно закричала Шел. Воспользовавшись вопросительной паузой, она вырвалась и вскочила. - В игру так в игру! Только я сначала приведу себя в порядок! Говоря это, она подхватила комок мерзкой грязи из лужи и размазала ее себе по лицу и одежде. - Ну что?! Я вам нравлюсь?! От увиденного у всех троих брезгливо скривились лица. - Ты что, сумасшедшая? - Точно! Сбежала из Дома Скорби! - Или били в детстве много. - Ага! - подтвердила Шел – Очень много! - Ну ее! Идем отсюда. У Катрин румяна лучше. Да и с мозгами все в порядке. Парни отвесив еще несколько нелестных эпитетов в адрес Шел убрались прочь. А девочка села на камни, и расплакалась.
Из дома напротив вышла женщина с ведром и вылила помои в канаву. Уже собравшись вернуться в дом, она заметила плачущую девочку. - Эй, дочка! Что случилось? Шел не отвечала. Поставив ведро, женщина пошла к ней. - Где Ты так измазалась?! - женщина всплеснула руками,- Наверное, бежала по улице и упала! А ну, идем со мной. Женщина взяла Шел за руку и повлекла за собой.
Приведя Шел в дом, женщина поставила перед ней таз и стала сливать ей из большого кувшина теплую воду. - Давай умойся, а потом расскажешь, что случилось. Умывшуюся Шел она усадила за стол. - Есть хочешь? Не дожидаясь ответа женщина налила девочке большую кружку молока и поставила на стол тарелку с пончиками. - Ну, а теперь рассказывай: кто Ты и что делаешь на нашей улице в такое раннее утро? Попив молока и немного успокоившись Шел сказала: - Спасибо. Вы очень добры. Но я сама не знаю, как я тут оказалась. - Вот те раз! Ты что, из Дома Скорби сбежала? «Мне сегодня уже говорили это». Не зная, что ответить, Шел отвела взгляд. - Не обижайся. Я вижу, что на умалишенную Ты не похожа. Но я не знаю Тебя. Да и одета Ты не по-нашему. Ты не из нашего города. Что же Ты здесь делаешь, и как тут оказалась? - Понимаете, я ищу одну женщину. - И какую же? - С пышными белыми волосами и голубыми глазами. Один человек сказал, что она самая красивая на свете. - И это все?! Ты точно ненормальная! На свете целая прорва голубоглазых белявок. А когда Ты подрастешь, Тебе тоже будут говорить, что Ты сама красивая. Она кто Тебе? - Никто. Она знакомая одного моего друга, который пропал. Она может помочь мне найти его. - Как ее зовут? - Я не знаю. - Но Ты точно знаешь, что эта женщина живет в нашем городе? Шел отрицательно покачала головой. - Я в этом не уверена. - Понятно. Ситуация тяжелая. Странная, странная Ты. Ну, да ладно. Сделаем так. Давай-ка пока помоги мне немного по хозяйству, раз уж Ты здесь. А потом мы пойдем с Тобой прогуляться на площадь. Там собираются горожане, и, может, кто чего знает и поможет нам с Тобой. Шел стала помогать тетушке Марте (именно так ее звали) мыть и убирать в доме. А потом они принялись выпекать пончики. Тетя Марта оказалась разговорчивой и все время рассказывала Шел о себе, о своих соседях, о горожанах, об одноруком бургомистре... - Что?! Что Вы сказали? Ваш бургомистр однорукий? - Ну, да. А что, это Тебя так взволновало? Однажды он попал в одну передрягу. И виной всему была его нынешняя распрекрасная женушка ... Кстати! Голубоглазая, с белыми волосами и о-очень красивая. Шел выронила тесто из рук. Тетя Марта удивленно посмотрела на девочку. - Ты хочешь сказать, Что Ты ищешь жену бургомистра? - Как я могу увидеть ее?! - Э, милочка, Тебя даже близко к ней не подпустят. Если только Ты не ее родственница. - Где живет бургомистр?
--- Шел шла вниз по улице, как ей сказала тетя Марта. Свернув к парку, прошла и его и наконец оказалась у большого величественного особняка. Перед домом раскинулся большой двор, загороженный от улицы высоким забором из кованых металлических прутьев и каменных фрагментов. Ворота ограды были заперты. Шел стала вглядываться в окна, пытаясь одновременно привлечь к себе внимание, но никто не выходил и она никого не увидела. Предположив, что в доме никого нет, она села на камни и стала ждать. Ждать ей пришлось долго. Лишь, когда уже наступал вечер, к воротам подъехала красивая карета. С нее соскочили люди в красивых мундирах, и один из них открыл дверцу кареты. Первым вышел высокий красавец-мужчина в строгом наряде с голубой лентой и золотой цепью на груди. Одна его рука была по локоть затянута в кожаную перчатку и пальцы на ней двигались как-то неестественно. Он протянул другую руку и, взявшись за нее, из кареты вышла женщина. Шел вздрогнула. Это была именно та женщина, которую она видела на портрете! Шел бросилась вперед. - Госпожа, мне нужно поговорить с Вами! Едва успев подбежать к вышедшей из кареты женщине, Шел почувствовала у себя на шее чьи-то неимоверно сильные пальцы. Они сдавили ей горло и Шел показалось, что ее голова сейчас отвалиться. - Каролина, Ты знаешь эту девочку? - Первый раз вижу. Отдай ее солдатам и пусть ей всыпят как следует. Тут женщина все же повнимательнее присмотрелась к Шел и увидела медальон с драконами. Ее лицо резко изменилось. Она удивленно и вопросительно врезалась глазами в глаза Шел. Но, быстро взяв себя в руки, сделала вид, что ничего не произошло. - Наверное, это одна из просительниц, которой что-то от Тебя нужно, Карл. Ладно, отпусти ее. Женщина достала монету, сунула ее Шел и, вырвав девочку из рук мужчины, вытолкала в сторону. Мужчина и женщина прошли в дом. Ворота вновь закрылись. Теперь возле них на страже уже стояли двое в мундирах. Начало смеркаться и Шел ничего не оставалось, как возвращаться назад к тетушке Марте. Шел повернулась и удрученно пошла прочь. «Что ж так все неудачно складывается? ... Хотя, с другой стороны, я нашла эту женщину. И теперь, чего бы мне это не стоило, я добьюсь разговора с ней. А уж она-то непростой человек – я это чувствую. Она должна знать, как помочь Далу и его друзьям... Но вот захочет ли она?» ...
Шел проходила через парк, когда на нее неожиданно напали какие-то люди. Ей закрыли рот и поволокли вглубь парка. Потом ей накинули что-то на голову, и она уже не видела, куда потащили ее дальше.
Когда с головы Шел сняли покрывало, она снова увидела ту женщину. Шел стояла посреди большой освещенной лишь светом заходящего солнца комнаты с высокими потолками. На кушетки возле столика с вином и фруктами сидела Каролина (теперь уже Шел знала, как зовут эту женщину). - Оставьте нас, - приказала Каролина. Люди, что приволокли сюда Шел удалились. Женщина встала и подошла. - Ты кто?! - Этот амулет надел на меня Дал. - сказала Шел вместо ответа, показав рукой на медальон, висевший у нее на груди. - Это я уже поняла! Амулеты Дала не крадут. Что Ты здесь делаешь? И что нужно Далу от меня? - Не хотелось бы в это верить, госпожа, но боюсь, что ему ни от Вас, ни от меня уже ничего не нужно. Каролина со страхом посмотрела на Шел. - О чем Ты?! - Его силой забрали в Царство Проклятых. - Куда, куда?! - В Царство Проклятых. Женщина подвела Шел к кушетке и усадила. - Так, дорогуша, давай все по порядку. Но знай, если Ты будешь пудрить мне мозги, Ты возымеешь дело с моим мужем Карлом. А уж он-то Тебе не простит этого медальона на груди. Шел некоторое время собиралась с мыслями, и затем начала рассказывать: - Дал пригласил меня к себе домой... - Дал?! Тебя?! ... Дал, Дал! Тебя потянуло на молодушек! - Не знаю, на кого его потянуло, но было именно так... Потом в его доме была вечеринка. На ней были друзья Дала, Кев и Лон. Были еще ... ну, это не важно. А позже появилась Морга. - Кто?!!! Морга?! А-а! Ну, все понятно! Каролина стала разговаривать сама с собой: - Говорила я Тебе, Дал: гони прочь Ты эту конченую дуру! А он мне: она хорошая, она добрая! Доигрался, любезный мой! Потом она снова обратилась к Шел: - Что было дальше? - Морга подарила Далу и его друзьям заколдованных коней. Все вышли во двор посмотреть подарок. Дал, Кев и Лон оседлали коней и тут... сбруя, что была на конях, ожила и приковала их всех к седлам. А потом появился Корноул. - Ага! Еще один придурок! Самая пара для Морги! - Он забрал Дала, Кева и Лона с собой. В Царство Проклятых. Каролина вновь стала говорить сама с собой, будто Шел здесь не было вовсе: - Эх Дал, Дал. Никогда Ты меня не слушал! Виновата я перед Тобой. Нельзя мне было уходить от Тебя. Ты сам обязательно должен был попасть в какую-нибудь дурную историю! Она еще некоторое время молча говорила с собой. - Это все? - Да... Если не считать того, что я кинула в Моргу поленом, за что она чуть не испепелила меня, а кот Мар подрал ей лицо. После чего она исчезла. - Вот! Единственно отличная новость за целый день! Правда, если бы я встретила Тебя немного раньше, красавица, я бы сама Тебя… в общем, Ты бы у меня горько пожалела, что так легко соглашаешься на приглашения неизвестных Тебе людей... Так. Ну, а как Ты попала сюда? ... Впрочем, не отвечай. Я знаю. Женщина встала и в задумчивости подошла к окну. - Скажите, как попасть в Царство Проклятых? Каролина посмотрела на Шел, как на дуру. - У Тебя с головой все в порядке? Шел промолчала. - Да. Я вижу, ты крепко влипла, девочка... Дал, Дал. Не потерял Ты еще былого обаяния. Женщина вновь задумчиво замолчала. - Скажите! Прошу Вас! Если знаете. - Что там знать-то?! Сделай кому-нибудь какую-нибудь гадость: обвини невиновного, укради последнюю монету, уведи из семьи мужа, - ну и так далее. Тебя проклянут за это. И тогда после смерти Ты попадешь сначала в Шеол,- Царство Грешников,- где Тебе как следует прочистят мозги, а потом Ты попадешь в Царство Проклятых, где, если повезет, найдешь своего... нашего красавца. Где вы на пару и останетесь коротать время до Скончания Веков. При последних словах лицо Каролины почему-то помрачнело. - Я не умею делать гадости. - Ну, тогда извини, подруга. Шел встала. - Извините меня. Я пойду. Тетя Марта ждет меня до темноты. И будет волноваться. Каролина некоторое время о чем-то думала. - Ступай. Тебя выведут из дома. Шел пошла к маленькой двери из комнаты. - Постой! Каролина подошла к девочке. - Амулет. Он вряд ли Тебе еще пригодиться. Отдай мне его. Шел сняла медальон Дала и отдала его Каролине. - Скажи, что Дал говорил Тебе обо мне? - Он говорил, что Вы самая красивая женщина, которую он встречал до сих пор. Женщина опять погрустнела. Ее лицо осунулось и стало некрасивым. - Да, да... Вот именно... «До сих пор»... Ступай. Шел ушла. Женщина подошла к зеркалу и долго смотрела в него. По ее щеке прокатилась слеза. Сильно размахнувшись она ударила медальоном по зеркалу так, что оно треснуло. - Что ж! Если Ты так сильно хочешь попасть туда, я помогу Тебе! Или не ведьма я?! Еще какая! Почище той дуры Морги! Женщина подошла к окну и распахнула его.
На город уже упали сумерки, и полная луна взошла на небо. - Цербер! Пес мой! Стражник ночи! Приди! Это я, Каролина, зову Тебя! Некоторое время было тихо, и, казалось, призыв останется без ответа. Но затем отчетливо послышался далекий звериный вой, от которого у многих бы застыла кровь в жилах. Прошло еще немного времени. Женщина продолжала стоять у окна, вглядываясь куда-то вдаль. Вдруг сильный ветер ворвался в комнату, сорвав занавес и опрокинув кувшин с вином. Вслед за ветром в комнату влетело чудовище. Это был огромный черный пес. Его глаза сверкали, а пасть горела огнем. Тяжело дыша, он выпускал из ноздрей клубы дыма. Его когти оставляли на мраморном полу комнаты глубокие борозды. - Ты пришел, друг мой! Сегодня будет у Тебя добыча! Девушка, совсем дитя, покинула этот дом! Спеши за ней! Она твоя! Настигни и забери ее туда, куда стремиться она! Ей нет места в этом мире! Издав надрывный рык и взрезав когтями мрамор, чудовище кинулось обратно в окно. Сбитая с ног Каролина упала на пол. - Все! Сделано!
Шел шла по темной опустевшей улице. На душе было горько. «Что дальше мне делать? Послушаться совета и, совершив недостойный поступок, лишиться жизни? Или забыть на время обо всем? Остаться жить тут и ждать? И все решиться само, как должно? Может тетя Марта подскажет умное?» Светила полная луна. Но дома бросали тень, и улица была во мраке. Лишь кое-где в окнах горел свет. Фонарей не было. Никто не встречался ей на пути. Она шла в одиночестве и думала. Какая-то тень промелькнула на стене дома. Потом Шел услышала чье-то дыхание позади себя, но обернувшись никого не увидела. Она пошла дальше. Дыхание и чья-то мягкая шаркающая поступь последовали за ней. Ей вдруг сделалось страшно. «Какой демон крадется за мной?!» Она вновь обернулась. Сзади никого не было. Так ей показалось. Но она увидела в темноте улицы два огонька. Качающихся и приближающихся к ней. Затем она услышала хрип. Это был хрип зверя. Огоньки стали приближаться к ней стремительно. Ужас охватил Шел. Не думая более ни о чем, она бросилась бежать.
Она неслась по улице, потом по другой, не зная куда. И теперь уже отчетливо слышала сзади хрип и топот лап настигающего ее зверя. Она не останавливалась, чтобы обернуться, ибо знала и без того, что он уже совсем близко и в любую минуту может кинуться на нее. И что он ужасен. Она бежала в конец улицы, где издалека приметила арку, думая, что там проход. Но, добежав до арки, обнаружила, что внутри она замурована и представляет собой не проход, а нишу, заваленную мусором. Она оказалась в тупике. Бежать дальше было некуда. Прижавшись к стене, она обернулась. Теперь она увидела тварь, что преследовала ее. Огромный зловещий черный пес с огненными глазами и огненной же пастью, остановив бег, замер в нескольких шагах от нее, готовый в следующее же мгновение броситься на свою жертву. Она уже представила, как его клыки врезаются ей в горло, и холод пробежал у нее по спине. И тут ужас прошел. Ей вдруг стало необычайно спокойно. «Ну вот! Все и решилось! Будем надеяться, что я успела сделать в своей жизни какую-нибудь гадость». Окончательно отбросив страх, она вышла вперед и предстала перед чудовищем, закрыв глаза, и будучи готовой принять смерть, какой бы страшной она не оказалась. Так она простояла некоторое время в ожидании неизбежного, но ничего не произошло. Тогда она открыла глаза. Ужасный пес стоял рядом и пристально смотрел на девочку. Казалось, он о чем-то размышлял. Нападать он передумал. Что-то удержало его. Повернувшись, пес медленно побрел прочь. Дойдя до поворота в проулок он остановился и вновь уставился на Шел. «Он зовет меня. Я должна идти за ним... Я знаю куда!» Шел пошла за псом. Пройдя проулок пес вышел на заброшенный пустырь и подождав Шел продолжил свой путь дальше.
Полная луна заливала пустырь голубым сиянием. Шел уверенно шла вперед и была счастлива, что все решилось. Они уходили все дальше и дальше в ночь. И тетя Марта теперь уже знала, что девочка не вернется к ней. Шел нашла то, зачем пришла в этот город. ---
Схватка. И вот, они встретились. Волчица и рысь. Две грозные твари, люто ненавидящие друг друга. Мир не смог вынести их взаимной нелюбви друг к другу и столкнул, наконец, обоих на краю высокого утеса. Кто-то из них должен покинуть этот мир. Мир, стремящийся к гармонии. Для обретения которой кто-то сейчас должен перегрызть горло своему врагу или сбросить вниз с обрыва на острые камни.
Глаза смотрели в глаза. Теперь уже было не до злобы друг на друга. Все это уже позади. Теперь только решение. Или, или. Силы равные. Но дух… У кого он сильнее? Кто продолжит свой путь в Мире? И кто отправиться в долгое странствие на поиски нового себя?
Первой вперед бросилась рысь. Она сама искала встречи, и за ней был первый бросок. Острый, как бритва коготь сверкнул в лучах заходящего солнца и взрезал кожу на шее и щеке волчицы. Волчица поднырнула и вот уже ее смертоносные челюсти почти сомкнулись на горле нападающей рыси. Но рысь отскочила в сторону, и зубы зловеще клацнули в пустоте. И снова бросок. Удар за ударом. Волчица отступает. Но лишь для того, чтобы, собрав силы, и выждав момент, выстрелить всем телом в направлении намеченной цели. Острые зубы рвут чужое тело, и кровь брызжет из рваной раны. Но рысь не чувствует боли и страх не берет ее. И следует новый ужасный удар. И окровавленная волчица падает на бок на самый край утеса. Добить! Теперь время добить! Рысь кидается на опрокинутого врага. Удары когтей, стук смертоносных зубов. Камни срываются вниз и с шумом падают на дно пропасти. Кровь заливает глаза. И почти ослепленные волчица и рысь продолжают неистово рвать друг друга. Исход близок. Пришло время последнего смертельного удара. Вонзившись передними лапами в загривок волчицы, рысь рвет задними ей брюхо. Еще миг и все будет кончено. Но волчица неожиданно изворачивает пасть, и ее челюсти мертвой хваткой сходятся на горле рыси. Рысь успевает несколько раз полоснуть когтями по телу волчицы, но силы неожиданно покидать ее. Она чувствует, как у нее из горла льется кровь, начинает задыхаться, и понимает, что проиграла. Еще одно усилие и челюсти волчицы окончательно сомкнуться и тогда все закончится. «Я проиграла. Что ж, пусть будет так. Она победила. Наверное, в этом есть смысл. Ничто в этом мире не имеет места без смысла. Прощайте все. Прощай Мир». Но челюсти волчицы неожиданно расходятся, и струя воздуха врывается в грудь задыхающейся рыси. Волчица отпрянула и обессилено повалилась рядом. Схватка закончена? Нет. Еще никого не забрала смерть. Еще не решен вопрос. Но что это?! Там, где еще мгновение назад лежали рядом окровавленные рысь и волчица, теперь лежат две женщины. И истекают кровью их прекрасные, созданные для любви, тела. - Ты победила, Морга. Сделай последнее, что должна. Добей. Женщина-волчица, с трудом оторвав тело от земли, подвелась и нависли над той, кто мгновеньями ранее была рысью: - Леди Ланн, Мурна, или как там Тебя еще. Вы все были обо мне слишком низкого мнения. Возможно, я сама в этом виновата. Слишком часто давала вам повод для этого. Но я не добиваю врагов. - Ты принесла много зла в этот Мир. В нем нет места для нас обеих. Я искала встречи с Тобой, чтобы убить Тебя. - Кого еще Ты бы хотела убить, как меня? - Многих. Для начала Тебя и этого подонка, Глота. - Оставь. Глот несчастное создание. Прибереги свою ненависть на более серьезных своих врагов. - С серьезными врагами проще. Их ты знаешь явно. Самые страшные враги – это те, кого ты считаешь своими друзьями, но которые тебя предают. - Может Ты и права. Зажав рукой кровоточащую рану на боку, Морга подошла к краю обрыва. Камень, на который она стала, шатался и в любой момент грозил сорваться вниз. Мурне стоило лишь немного его подтолкнуть. Но она отогнала эту мысль. - Почему? Почему Ты гонишь мысль, которую Тебе подсказывает сердце? - Сердце не всегда подсказывает правильное. - Ты просто не умеешь его как следует слушать. Если бы Ты знала, как надоело мне все в этом скучном мире! И Ты, со своей праведной ненавистью! И Дал, со своей занудной заумностью! - Поэтому Ты и отправила его в Царство Проклятых? - Это мое, подруга. За что отправила, за то отправила… Но теперь я чувствую, что не могу более пребывать в этом мире… Может Ты и права. Я действительно приношу в него много зла… И в отместку он более не приносит радости мне… Что ж, оставайся же в нем Ты! С этими словами Морга скользнула по камню и ее тело, мелькнув на фоне серого предсумеречного неба, слетело вниз.
---
Полная луна заливала пустырь голубым сиянием. Пес Цербер брел неспешно, устало опустив голову. Шел шла за ним. Так прошла ночь. А путь все не кончался.
Когда солнце запалило заревом горизонт, Шел увидела далеко-далеко город. Между ним и путниками простиралась пустыня. Пес не останавливаясь брел дальше и дальше в направлении неведомого города. Шел изнемогала от усталости. То и дело падала, с трудом поднималась, выплевывая песок, и спешила за своим зловещим проводником. Вот уже стали попадаться им занесенные песком развалины каких-то сооружений. Но еще долго и мучительно шли они к своей цели. И наконец предстали перед развалинами величественного некогда города. Да, город был мертв. Пес вел теряющую чувства Шел по занесенным песком улицам, терассам и площадям. Кругом были следы вековых разрушений. И только однажды Шел увидела здесь что-то, что не было тронуто временем. Это была каменная статуя женщины. На ладони ее вытянутой руки полыхал каменный огонь. Величественная красавица проводила путников, казалось, живым взглядом. «Кто эта женщина? О чем хочет сказать ее взгляд?» - неожиданный вопрос засел в голове у Шел. «Что за люди жили некогда в этом городе? И какую историю хранят его развалины?» Пока Шел занимала свой рассудок поиском ответов, пытаясь не лишиться чувств от усталости, Цербер уже вывел ее за пределы города. И тут Шел увидела парк. Невероятный парк. Не вписывающийся в окружающий ландшафт пустыни и городских развалин.
Шеол.
Место, где оказалась Шел, было исполнено красотой и уютом. Роскошные деревья, изумрудная трава, очаровывающие формами и, дурманящие ароматами, пестрые цветы. Таинственные скульптуры и замысловатые изваяния. Фонтаны. Бассейны. Террасы со скамеечками. Степенно прогуливающиеся павлины. Лемуры на деревьях. И пасущаяся лань. Завораживающий щебет птиц. - Где я? Неужели так выглядит Царство Проклятых? Или это Шеол – страна, где наказывают грешников? - удивленно спросила Шел неизвестно кого. Никто не смог бы ей ответить, ибо в парке никого не было, и даже ее проводник неожиданно исчез куда-то. Шел осталась одна.
Возле одного небольшого фонтанчика она остановилась. Из огромного камня с брызгами струилась прозрачная темно-лимонного цвета жидкость и набиралась в небольшой бассейн из белого мрамора. Подойдя Шел почуяла запах фруктового сиропа. Тут же на постаменте она обнаружила хрустальный стакан, обтянутый замысловато переплетенными серебряными нитями. Шел взяла стаканчик и черпнула из бассейна. «Лимонад! Какая прелесть!» Силы оставляли Шел. Напившись, она повалилась на траву и уснула. «Как хорошо быть грешницей. Гулять по парку, пить лимонад и спать на траве...» ***
Солнце играло бликами по водной ряби. Стрекоза, суетливо облетев заросли камыша, села на одинокую лилию. Стайка рыбок, покрутившись возле поросшего мхом камня, испуганно метнулась в глубь озера. В зарослях травы звонко стрекотал сверчок. Ветер шумел листвой деревьев. Со стороны холмов надвигались тучи. Вечером будет гроза.
Шел мягко загребала руками воду и чувствовала телом ее волнение. Встречая лилии, она осторожно оплывала их, боясь нарушить их покойный диалог с лучами солнца, и продолжала все дальше и дальше углубляться во владения лесного озера. Солнце слепило глаза, заставляя отворачиваться и прищуриваться. Иногда, переворачиваясь на спину, она на короткое время предавалась упоению от теплой нежности его лучей, чтобы затем снова целиком отдать себя прохладе озерной воды. Приметив небольшой бережок, покрытый густым ковром изумрудной травы с пестрым узором цветов, она неспешно подплыла к нему и вышла из озера. Лучи солнца окончательно заключили ее в свои объятья. Шел легла на траву и уснула...
- Шел! Ты где была так долго? - Я ходила на озеро. - Тебя отпускают одну на лесное озеро? - Да. - И ты не боишься ходить туда сама? - Я не боюсь, Оган. - Ты разве не знаешь, что в лесном озере водятся русалки, а в самом лесу в тех местах - козлоногие рогатые лешие. - Я этого не знаю, Оган. Я много раз ходила туда, но никого не видела... Там очень красиво и хорошо, Оган. Там много птиц, цветов. Если хочешь, мы можем сходить туда вместе. - Боюсь, Шел, что озеро меня не примет. Люди говорят, что это гиблое место, а люди зря говорить не станут. Оно, наверное, только тебя принимает. Видимо правду говорят, что ты одна из тех. - Каких тех, Оган? - Да разных... всяких. - Я такая же, как все, Оган. Неужели ты этого не видишь? - Я вижу, что ты добрая и хорошая, Шел. Но ты не такая, как все. Тут уже ничего не поделаешь. - Это неправда! ... - Да ладно тебе. Я бы на твоем месте даже радовался, что я не такой, как все. Кто еще может похвастаться, что не боится один ходить на лесное озеро? - Я не хочу хвастаться. Оган, я хочу, чтобы меня просто любили. Любили так же, как любят других. - Тебя все любят, Шел. И я тебя люблю. - Ты? - Конечно... Я всегда буду твоим другом, Шел. Чтобы не случилось с тобой, со мной... Чтобы кто не говорил... Идем. Скоро будет дождь... Но все-таки, знаешь... лучше не рассказывай никому о том, куда ты ходишь. Зачем тебе косые взгляды... ***
Сквозь сон до слуха Шел стали долетать какие-то тревожние звуки. Она открыла глаза и прислушалась. Звуки доносились со стороны огромной скалы, мостящейся в глубине парка. Только сейчас Шел заметила ее. «Что это? Это похоже на стенания.» Встревоженная Шел встала и пошла к скале.
Ей пришлось долго блуждать по дорожкам парка, уводящим ее то в одну то в другую сторону от видимой над деревьями скальной вершины. Будто Парк не хотел пускать случайного пришельца к скале. Но Шел каждый раз упорно сворачивала в нужном направлении и наконец-таки оказалась у ее подножия. «Кто хочет, тот найдет» - почему-то подумалось ей. В скале Шел обнаружила огромный проход. И возле него возлежал пропавший Цербер. Подойдя ближе Шел почувствовала неприятный запах паленого и ей уже совсем отчетливо стали слышны крики и стоны, доносящиеся из глубины. Не поднимая головы Пес внимательно следил за Шел. В его глазах будто застыл немой вопрос: «Оно Тебе надо?» Но Шел решительно прошла мимо и вошла внутрь.
Пустынные коридоры подземелья, прорубленные внутри скалы и освещаемые множеством чадящих лампад, казалось, тянулись бесконечно. Это походило на лабиринт. Причем снаружи скала не выглядела большой. И Шел не понимала, где в ней мог уместиться целый город из бесконечных коридоров. Шел шла и шла, но ничего не менялось. Коридоры сменялись такими же пустынными залами. А дальше опять следовали длинные коридоры. Каменные плиты под ногами да грубо оттесанные стены с лампами, и больше ничего. И везде Шел слышала отчаянные стенания, которые сводили ее с ума. Будто рыдали сами стены этого мрачного подземелья. От отчаяния Шел побежала, закрыв уши руками. Но все оставалось по-прежнему. Никакого выхода нигде не было. Ужасный Лабиринт надежно захватил Шел в свой плен. Шел упала на каменные плиты и зарыдала. Она более не могла ни слышать эти разбивающие ее сердце звуки ни видеть эти мрачные скучные стены. «Уж лучше пусть меня начнут рвать на кусочки, поливая кипящим маслом, чем вот так бродить одной по этому мрачному лабиринту и слушать эти ужасные звуки!» Шел только, и успела об этом подумать, как все вдруг изменилось. Уже не стало более вокруг ни стен, ни сумрачных сводов. Шеол раскрылся. Во всей своей безмерности и сокрушительной ужасности.
Уж лучше бы никогда не видеть Шел той картины, что предстала вдруг перед ней. Там был огонь. Безмерный огонь. И там были люди. Безмножество людей. И были истязания. Немыслимые для Шел. Искаженные болью и ужасом лица, бьющиеся тела, простирающиеся в мольбе руки. И всюду огонь. И изуверства. Только это видела Шел, куда бы не кинула взор. Люди кричали, рыдали, молили о пощаде и избавлении. Но никому не было избавления, как не было никому прихода спасительного бесчувствия. Слезы брызнули из глаз Шел. Она не ожидала, что уведенное будет так страшно. Ей захотелось бежать, но бежать было теперь уже некуда. Всюду были лишь огонь и страдания.
Шел отрешенно побрела по огненному сердцу Шеола в ожидании разделения участи людей, что здесь находились. «Я пришла сюда, чтобы очиститься. Чтобы, пройдя муки Шеола, попасть туда, где я найду Дала. Так пусть же так и будет!» Но с ней ничего не происходило. Шеол не принимал ее. Она сама пришла сюда, и на ней не было Печати Грешницы. Шел шла, никем не замечаемая.
Постепенно Шел стала обретать спокойствие и отрешенность ушла. Но теперь она стала замечать за собой определенную странность. Шел видела мужчин, с которых рвали кожу, и они плакали, как дети. Но ей почему-то не было их жалко, но было противно. Она видела рыдающих женщин, неистово извивающихся под нещадными ударами плетей. Но и их ей не было жалко. «Неужели огонь Шеола испепелил мое сердце?»
Так она шла долго, в конце концов перестав испытывать интерес к происходящему вокруг. И только одна мысль стала мучить ее: «В чем смысл всего этого? В чем же заключается очищение? И где исход? Ведь не может же наказание быть лишь бесконечным бессмысленным истязательством?»
Краем глаза она заметила женщину, лежащую на каменных плитах и закованную в цепи. Палач неистово терзал ее тело. Нет. Шел не сделалось ее жалко. Жалость, казалось, окончательно покинула ее сердце. Но она вдруг почувствовала, что не может пройти мимо. «Что-то не так». Женщина не рыдала как другие, не умоляла о пощаде, и даже стона не срывалось с ее уст. Ее лицо было исполнено горькой печалью, и лишь слезы невольно катились из глаз. «Ей не место здесь» - неожиданно для себя осознала Шел. Вместе с жалостью Шел покинул и страх. Поэтому она уверенно подошла и властно приказала палачу: - Оставьте ее! Палач отшатнулся. Шел склонилась и тем же властным тоном сказала лежащей женщине: - Вам не место здесь! «Наказание должно иметь смысл и свой край». Палач, придя в себя от неожиданности, грозно двинулся на Шел, но в этот момент произошло нечто, что заставило его снова отступить. Пространство рядом с женщиной и Шел вдруг сгустилось, потом в нем образовался проем, и оттуда брызнул яркий солнечный свет. Проем стал расширяться и в него уже стали видны берег моря с гладкой круглой галькой и зеленые заросли прибрежной полосы. - Снимите цепи! – вновь приказала Шел. Палач не осмелился ослушаться. Он снял цепи, но женщина продолжала лежать на каменных плитах. - Уходите отсюда! - взревела Шел. Женщина поднялась и с достоинством посмотрела ей в глаза. Потом повернулась и пошла туда, где пенящиеся волны с шумом накатывались на гальку, в зарослях порхали птицы, и вдали в дымке облаков виднелась гряда величественных гор. В последний момент она оглянулась и еще раз посмотрела на Шел. В ее взгляде не было ни упрека, ни благодарности. Казалось, она просто хотела запомнить лицо Шел. Проем сомкнулся, и в подземелье вновь воцарилось зарево огня Шеола. «И оно мне надо?» - подумала Шел - «Зачем, зачем я тогда сошла с тропинки?»
Шел оглянулась. Теперь она стояла в окружении людей в черных одеяниях, черных плащах с пурпурным подбоем и с рыцарскими регалиями. Их суровый взгляд вызвал в ней, ушедший было, страх. «Ну вот! Пришло и мое время. Ответить за свое появление здесь. Наконец-то я разделю участь грешных людей, заменив собой эту женщину. Что ж! Пусть будет так! Только пусть они знают: я не какая-то там расхитительница бубликов! Я Шел!» Шел гордо вскинула голову и окатила окруживших ее людей уверенным презрительным взглядом. Рыцари никак не отреагировали на это, но лишь продолжали сурово смотреть на нее. Один из них вышел вперед и спокойно спросил: - Ты кто? - А Ты кто?! - взревела Шел. В Шеоле вдруг стало тише. Многие палачи прекратили свою работу. Утих огонь. - Я Алард, рыцарь Шеола. - А я Шел! Просто Шел! - Зачем Ты пришла сюда? Тебе здесь не место. - Как Вы решаете, рыцарь Алард? - Идем со мной. Алард хотел было увести Шел, но тут появился еще один человек. Это был Владыка Шеола.
Не совсем человек, а скорее нечто ящеро-образное. Он вышел из темноты надменный и суровый. Раздражение сквозило в его лице и в его походке. Как и рыцари, он был одет в черное. И на груди его висела золотая цепь с огромным бриллиантом, невероятно красивой огранки. - Что происходит в Шеоле?! Алард! Алард стоял без ответа. - Я Тебя спрашиваю! Отвечай! Тут Владыка увидел Шел. - А это кто?! Невесть что воображающая о себе грешница?! Это она нарушила покой Шеола? Алард, почему она еще одета и не в чане с нечистотами?!... Мразь, раздевайся и полезай! - А палачи на что? У вас тут самообслуживание? - у Шел не было ни малейшего желания подчиняться этому... Владыке. - Что?! Что ты сказала?! ... Алард! Ты сейчас отправишься в Вечный Огонь Небытия! ... Лично отведи ее в подвал, сдери с нее кожу и пусть она вылизывает все нечистоты Шеола до скончания веков! Раз в три дня отдавать на потеху палачам! Владыка уже хотел повернуться и уйти, но замер. Неприятный холодок прокатился у него по телу. Оказывается, он говорил сам с собой. Все молчали. Алард спокойно стоял и лишь рассматривал узоры на своих перчатках. «Что-то не так». Что-то явно было не так. Но и без того раздраженного Владыку охватила ярость, и он, не думая, схватил хлыст и размахнулся. Увидев это, Шел шагнула вперед и стала между рыцарем и Владыкой. Хлыст, со страшным свистом разрезав воздух, глубоко впился в тело девочки. Шел показалось, что мир раскололся на множество кусочков и Адово Пламя ворвалось в нее, сжигая все внутри. В глазах потемнело, и неистовый крик уже готов был вырваться из ее груди. Но она вдруг поняла - этот ее крик будет самой большой ошибкой, какую бы только могла она совершить. Сама того не желая, она ввязалась в игру, в которой не бывает полу-победителей. А побеждает здесь лишь тот, кто умеет идти до конца, сохраняя свое внутреннее достоинство, и не показывая противнику своих чувств и эмоций. Шел открыла глаза и спокойно уставилась в глаза Владыке. Страх пробежал по его лицу. Он понял, что происходит нечто очень для него серьезное. Что он повел себя глупо, и теперь играет роль болвана. Он понял, что весь Шеол (и не только) сейчас обращает внимание не на него, а на эту девчонку. Это было скверно. Но было поздно уже что-то менять... По крайней мере, так решил он... И это была его последняя ошибка. Владыка вскинул руку и сноп огня оторвавшись от нее охватил Шел. Шел почувствовала, как кожа лопаться у нее на лице. Но она уже не думала ни о боли, ни о смерти. Только мармеладные конфеты в доме Дала почему-то крутились у нее в голове. Огонь вдруг отступил и взгляд Шел вновь презрительно-спокойно вонзился в глаза Владыки. Теперь уже ужас отпечатался на его лице. Да, он повел себя не просто глупо, но не поправимо глупо. И, похоже, проиграл. Но кому? Какой-то девчонке! «Нет! Это не девочка! Это мой конец! Она специально пришла, чтобы сделать из меня посмешище!» - Не смотри на меня! Не смотри на меня так, паленая гадина! В последней надежде он кинулся на Шел с желанием разорвать ее своими руками. Но каменные плиты пола уже стали расходиться. Из образовавшейся трещины вырвалось пламя и, охватив Владыку, потянуло его вниз. - Нет!!! Нет!!! Это глупо! Эта дрянь не стоит того! Но пламя неумолимо тащило его вниз. В последний момент Владыка успел ухватиться за край трещины и еще раз посмотрел на Шел. - Зачем тебе было нужно все э... Пламя оторвало его и увлекло с собой. Каменные плиты сошлись. В Шеоле наступила тишина. Последнее, что видела Шел перед тем, как лишиться чувств, было то, как рыцарь Алард подошел и преклонил пред ней колено, держа в руке цепь с бриллиантом. - Повелевай Шеолом, Владычица!
---
Лес и озеро. Теплое солнце. Пьянящее благоухание трав. Оган, тот самый мальчик, кто подарил ей Куклу. Они бежали с ним наперегонки меж деревьев. И подбежав к озеру, скинули одежды и погрузились в дарящую радость прохладную воду. Они плавали среди лилий, и им не хотелось выходить из воды. А потом они лежали на солнце на мягкой траве и думали о том, как хочется есть. О сдобных душистых пирожках и парном молоке. И был ливень. И прятались они промокшие в стогу сена. И согревали друг друга своим дыханием.
---
Шел открыла глаза. Она лежала на довольно жесткой кушетке в хорошо освещенной солнечным светом комнатке. Обнаженная. Все ее тело было охвачено сильной тупой болью. Она была не одна. Две женщины со следами истязаний на теле сидели рядом и мягкими движениями рук втирали в ее тело какую-то мазь. И был еще человек. Рыцарь Алард со склоненной головой безмолвно стоял в темном углу комнаты. Скривившись от боли Шел приподнялась и стала искать взглядом одежду. Голой оставаться ей не хотелось. Одна из женщин угадав желание Шел бросилась к столику, на котором лежало синее парчовое платье, усыпанное бриллиантами. Но Шел взглядом остановила ее (чему весьма удивилась, ибо ранее ей не удавалось останавливать людей взглядом). При этом какая-то не очень ясная мысль, похожая на желание, промелькнула в голове. Тут же Алард оторвался от стены, поднял платье и сам молча поднес его Шел, не смея на нее смотреть. Женщины хотели помочь Шел одеться, но девочка отстранила их и превозмогая боль оделась сама. Платье было очень красивое и величественное. Единственно, что смущало девочку, - это наличие лишь одной (правда, очень большой и невероятно красивой) пуговицы спереди на груди. И чтобы платье не распахивалось, ей приходилось придерживать полы руками. Алард вслед за платьем поднес Шел такие же синие парчовые туфли, и также густо усыпанные бриллиантами. Женщины опять подскочили, чтобы надеть их на Шел, но теперь Шел достаточно было уже только пол мысли, чтобы они вернулись назад. Алард приклонил колено и надел туфли сам. Последним рыцарь подал Шел корону. Корона скорее напоминала заколку для волос с огромным алмазом, бесчисленные грани которого сверкали и переливались, заставляя восхищаться красотой бриллианта. «По-моему этот камушек я уже видела». - Наденьте, Владычица. - Учтиво поклонившись, попросил Алард. «Ну, раз Вы так просите...» Шел взяла корону и небрежно воткнула ее себе в волосы. Но сделав это Шел почувствовала в себе неожиданную перемену. Она более не была просто Шел. Она стала Владычицей! «Чтоб вы все провалились! Если есть куда дальше...» - Прошу простить, Владычица. Время обеда. Столы уже накрыты. Прощенные и гости Шеола ждут Вас. Шел протянула руку и Алард, подхватив ее, повел Шел из комнаты.
Не было более вокруг огня и страшных картин истязательств. Но был парк, тот самый чудесный парк, что встретил Шел по приходу в Шеол. Только теперь он показался Шел еще прекраснее и больше (пожалуй, он вообще был безмерен, как и подземелья Шеола). Алард вел ее к большому мраморному дворцу. - Алард, скажите, почему огонь пощадил меня? Не испепелил, не забрал с собой, но избавил от той участи, что должна была мне выпасть? - Никому ничего не должно, и никакой участи никому не выпадает. Из всего выбирается то, что интереснее. А все прочее в Вашем случае интереса не представляло. - А почему я теперь должна быть Владычицей Шеола. - Кто-то должен. - Почему не Вы? - Из всего выбирается то, что интереснее.
Дворец поразил Шел своей красотой и величием. Высокие своды. Стены из сверкающего, переливающегося перламутром камня. Огромные горшки со странными будоражащими воображение растениями. Красивейшие бассейны из изумруда и сапфира с разноцветными причудливейших форм рыбками. «Такой бы Далу в его сад» - подумалось Шел.
Одна деталь серьезно портила впечатление Шел от увиденной красоты. Всюду вдоль стен залов и коридоров закованные в цепи стояли либо же обессилено висели обнаженные мужчины и женщины со следами пыток на телах. По залам ходили палачи, и время от времени наносили удары плетью кому-нибудь из них либо прижигали огнем факела, отчего по дворцу то и дело разносились крики и стенания. У каждого бассейна группа обнаженных женщин со смиренными лицами стоя на коленях, удерживали большие лампады, бросающие в воду таинственные световые блики. На их спины тоже время от времени падали плети. Шел стало грустно. Ей все это не понравилось. - Кто это, Алард? - Достойные послабления, Владычица. - Если это так, может лучше вернуть их в Мир? Пусть лучше там они найдут окончательное прощение и послабление. - Приход к человеку прощения зависит от него самого, а не от места его пребывания. Для этого он должен отречься от всего, что приносило, приносит или может принести кому-либо какое-либо зло. Даже если этот кто-то его палач, а злом есть то, что этот палач сам таковым считает. Если говорить о Шеоле, то это наступает тогда, когда человек полюбит своего палача, а палач в ответ человека. И тогда ему уже здесь, действительно, будет не место. Но пока человеку нет прощения, его нельзя отпускать в мир. Ибо пока человека не простили, ему будут желать там зла. А зачем давать повод людям желать зла друг другу? Они и без того совершают много глупостей. В результате чего некоторые оказываются здесь. ---
В просторном зале было накрыто несколько больших столов. За одним из них сидели люди в черных с пурпуром одеждах. Это были Рыцари Шеола. За другим - люди в белом с задумчивыми лицами. - Это прощенные, - услышала Шел голос Аларда у себя за спиной. - Их время пребывания в Шеоле закончилось. Был еще третий стол. За ним сидели разные. Люди и нелюди. «Гости» - подумалось Шел. Гости вели себя развязно. Громко разговаривали, хохотали, ели и пили, не дождавшись Владычицы. Во главе всего стоял небольшой, но величественнейший столик с большим помпезным троном за ним и еще одним креслом попроще рядом. Именно к этому столу и повел Шел рыцарь Алард. При появлении Владычицы все сидящие за столами (кроме людей в белом) встали с мест: - Приветствуем, Тебя, Владычица Шеола! – заорали гости. Рыцари лишь учтиво склонили головы. Шел ответила рыцарям тем же, проигнорировав вопли гостей. Шел подошла к трону. Двое обнаженных грешников, пододвинув его, помогли ей сесть. Тут же какая-то женщина налила Шел вина. Гости вновь расселись и обед начался. Алард сидел рядом с Шел.
В углу зала на небольшом помосте разворачивалось «представление». «Показательное наказание грешницы», - неприятно подумалось Шел. Палач мерно избивал плетью прикованную обнаженную грешницу. «Наверное, она тоже заслужила послабление! Или они тут все с ума сошли!» Гости были в восторге. Они шумно обсуждали созерцаемое, не забывая есть, пить и отпускать хвалебные восклицания в честь Владычицы. Последнее было особенно неприятно Шел. Один толстый гад вылупился на извивающуюся женщину, широко раскрыв пасть, и капая слюной на пол. Одной рукой он зажал надкушенный окорок, а в другой держал огромный кубок с вином. Шел стало до того противно, что она отвернулась. И в следующий момент она услышала крики и звон опрокинутой на пол посуды. Как оказалось, засмотревшийся гад пролил вино из своего кубка на какую-то все время верещавшую от смеха до усмерти развязную даму. За что его тут же принялись бить. Его били, пока подоспевшие рыцари не растянули гостей и не рассадили на новые места. Избитый гад лежал на полу не подавая признаков жизни. Рыцари, растащившие дерущихся, подошли к лежащему и вопросительно посмотрели на Шел и Аларда. К только что до глубины души противному гаду Шел вдруг испытала неожиданную жалость. - Алард. Если он еще жив, пусть ему окажут помощь. Алард молча посмотрел на рыцарей и те тут же бережно подняли тело гада и также бережно вынесли из зала. Обед продолжился. Прощеные ели молча. Рыцари тихо посмеивались над гостями. Алард спокойно всматривался в лица всех присутствующих. А Шел, будучи удрученной, не притрагивалась ни к вину ни к еде. - Алард. В этом есть необходимость – устраивать подобного рода обеды, приглашая на них подобного рода гостей? - Это прощальные обеды в честь прощеных, Владычица. Они покидают Шеол и должны оставить о нем хорошие воспоминания. - А нельзя эти прощальные обеды устраивать как-то по-другому? - Все в Вашей воле, Владычица. Но для этого Вам придется придумать что-то более интересное. Иначе мы тут все умрем со скуки. Шел захотелось отвлечься от происходящего и она обратилась к рыцарю по другому поводу: - Алард. Вы знаете путь в Царство Проклятых? Рыцарь ответил не сразу. - Простите великодушно, Владычица. Зачем Вам? Не сочтите мой вопрос дерзким, но мой долг предупредить Вас, что Царство Проклятых не самое безопасное место. Даже для Владычицы Шеола. - Благодарю Вас, Алард. Я учту Ваше предупреждение. Но это ничего не меняет. Я пришла в Шеол не для того, чтобы стать его Владычицей, но для того лишь, чтобы попасть в Царство Проклятых. Только не спрашивайте, Алард, зачем мне это нужно. - Попасть в Царство Проклятых просто. Для этого кто-то должен Вас проклясть. И этот кто-то должен иметь на то основания. - Вы можете сделать мне эту услугу? Алард некоторое время думал. - Велите содрать с меня кожу, Владычица. И я прокляну Вас. - За что, Алард, сдирать с Вас кожу? - За то, что я случайно пролью на Вас бокал с вином, например. Теперь задумалась Шел. - Нет. Простите меня, Алард. Давайте забудем о нашем разговоре. - Ваша воля, Владычица.
В этот момент показательное истязание мученицы достигло своего апогея. Палач ужесточил удары. Женщина отчаянно забилась, издавая душераздирающие крики. Гости аж повскакивали с мест, чтобы не упустить ни одного нюанса. Потом женщина затихла и лишилась чувств. Гости уселись на свои места. А настроение у Шел окончательно испортилось. Она была исполнена непривычной для нее злостью. - Да здравствует Владычица Шеола! – заорали гости и выпили за Шел. Шел аж передернуло от этого. - Досточтимая Владычица, мы ждем от Вас чего-то удивительного! Порадуйте нас! «Чтоб Вы здохли!» Шел с радостью отправила бы всех этих гостей в Вечный Огонь Небытия, но чувствовала, что не в праве это сделать, а следовательно и не сможет. - Вы хотите удивительного? ... Я знаю одну интересную игру. Заинтригованные гости в нетерпении снова повскакивали с мест. - Просим, Владычица! Просим! Мы хотим поиграть в Вашу игру. - Ну, что ж... Алард, велите принести камней и раздать по одному каждому желающему поиграть. - Каких камней, Владычица? - Все равно каких. Алард перемигнулся с рыцарями и в зал тут же принесли груду камней. Гости аж затряслись от ожидания чего-то необычного. - Прошу каждого, кто желает играть, выбрать себе по камню. Гости ринулись выбирать себе камни, в результате чего произошла опять небольшая потасовка. Но она быстро утихла. Рыцари и прощенные, видимо, не изъявили желания участвовать в игре, поэтому лишь с интересом наблюдали за происходящим в ожидании чего-то «удивительного». - Все выбрали?! - Да! Да, Владычица! - А теперь пусть каждый положит свой камень в центре зала туда, куда сочтем нужным! Некоторое время игроки с камнями стояли в замешательстве. Но Шел смотрела на них столь серьезным, не терпящим пререканий взглядом, что те наконец стали неуверенно раскладывать свои камни в центре зала, опять же таки сорясь, и распихивая друг друга. Когда все положили свои камни, Шел снова ощутила на себе вопросительные взгляды. - А теперь стойте и молча смотрите каждый на свой камень! - И как долго?... - Я скажу, как долго! Теперь уже несколько перепуганные неопределенностью и мрачной суровостью Владычицы гости понуро уставились каждый на свой камень. Шел же взяла бокал вина и стала есть фрукты. Так прошло некоторое время. В конце концов, гостей начало шатать. Рыцари и люди в белом все это время заворожено смотрели на происходящее, не смея думать ни о чем другом. Наконец гости не выдержали и вопросили: - Сколько еще смотреть? Может уже хватит? - Может и хватит... Сейчас посмотрим. – Шел вытерла рот салфеткой, встала и направилась в центр зала. Игроки расступились. Шел вышла на середину и строго посмотрела на разложенные камни: - Ну, я так и знала! ... Вот, смотрите, как некрасиво лежат ваши камни. Совсем паскудно. - Ну и что? - Да ничего. Магедон это. Вот что. - А что такое Магедон? - Не знаю. Но когда он придет, вы его сами узнаете... И на вашем месте я бы не произносила этого слова лишний раз. С этим Шел повернулась и пошла прочь из зала. Когда она была уже возле огромных дверей, она вдруг услышала какой-то быстро нарастающий зловещий звук и почувствовала как пол задрожал у нее под ногами. Шел обернулась и... Все затряслось. Стены, пол, люстры. Посыпались со звоном окна. И в следующий момент внешняя стена зала с жутким грохотом рухнула, впуская внутрь неистовый всесокрушающий вихрь. Вихрь, не долго гуляя по залу, подхватил, продолжавших стоять в центре, игроков, и, бешено закрутив, стал швырять их об уцелевшие стены. Бледные от ужаса лица гостей-игроков очень скоро стали избитыми и окровавленными. Так продолжалось до тех пор, пока одни из них не перешли в состояние полной апатии, а другие не принялись истерически хохотать от каждого очередного соударения со стеной. Тогда вихрь, в последний раз пронеся обезумевших игроков по залу, подхватил их всех и унесся с ними прочь. Наступила тишина. И только со стороны стола, где сидели рыцари, раздалось непроизвольное: - Какая интересная игра! Шел вышла из зала, громко хлопнув огромной дверью. ***
«Реки текут туда, куда им течь проще. Ветер дует туда, где его не хватает. Зверь бежит туда, куда его гонят. Куда же идет человек? Человек идет туда, куда ему хочется. Но когда он приходит к своей цели, он вдруг обнаруживает, что цель уродлива. И тогда он убегает от нее. Может, чем стремится к цели, могущей разочаровать человека, лучше изначально убегать от того уродливого, что попадается ему на пути? И тогда, рано или поздно, человек придет к тому, что назовет прекрасным?» ***
Шел сидела на скамеечке под плакучей ивой и читала книгу: «Шеол. Шестая Зона Очищения». Рядом журчал фонтанчик. В сапфировом бассейне плескались причудливые сверкающие разноцветьем рыбки. У ног Шел безмятежно спал уставший от всего Цербер. Бабочка суетливо порхала над цветком герберы. В ветвях ивы шибуршилась хвостатая иволга. «И откуда она здесь» - подумалось Шел – «Занесло дуру». Шел как раз перевернула очередную страницу, когда на дорожке сада появился рыцарь в черном. «Чтоб вы все провалились!» Рыцарь подошел к Шел и учтиво («Чтоб вы все сгорели!») поклонился: - Прошу простить, Владычица. В Шеоле новые грешники. Алард просит вас прийти. - А без меня обойтись нельзя? - Прошу простить, Владычица. Нет. - Хорошо, я сейчас буду. Бабочка наконец-таки уселась на герберу, иволга улетела, а Цербер с нескрываемой тоской посмотрел на Шел. «Вот, так, Церб. Дела есть дела».
Суд.
И снова это жуткое подземелье. Крики, стенанья как мечи врезаются в сердце. От ужасных картин истязаний глаза отказываются различать происходящее. Невыносимый запах гари и вонь нечистот лишает чувств. Шел снова шла по Шеолу, с трудом удерживаясь в рамках того, как, по ее мнению, должна была держаться Владычица. В любой момент она готова была, закрыв глаза и заткнув уши, броситься бежать, сама не зная куда.
На огромной площади внутри подземелья стояла толпа людей, окруженная стражниками и палачами. На возвышенности Шел увидела рыцарей в черных одеяниях. Впереди у края стоял Алард. В его взгляде была отрешенность. Люди внизу были охвачены ужасом. Многие из них старались вырваться вперед, чтобы пасть ниц пред Алардом и вымолить если не пощаду, то хоть немного милосердия к себе. Шел показалось, что люди обезумели от страха. Только самые сильные старались держаться гордо и спокойно, но по всему было видно, что даже внутри них не осталось ничего, кроме ужаса ожидания неминуемого. Когда Шел поднималась на площадку, рыцари Шеола преклонили колено. И только Алард, учтиво поклонившись Владычице, остался стоят. - Владычица! В Мире наступили смутные времена! Люди помышляют и совершают то, чему нет ни оправданий, ни прощения! Все, кого Вы видите, недостойны находиться даже здесь, в Шеоле! Но они должны пройти через него! И Вам предстоит назначить каждому достойное наказание! От этих слов Шел чуть не свалилась с площадки. Ей снова захотелось бежать. «Зачем! Зачем мне все это надо!» Но бежать было некуда. И стыдно. Рыцари Шеола с глубочайшим достоинством смотрели на нее. Можно было просить Аларда избавить ее от страшных обязанностей. Но величественный вид рыцарей Шеола заставил ее отказаться и от этого. Шел постаралась взять себя в руки и еще раз посмотрела на людей, что стояли внизу. При виде Шел, большая часть толпы снова пала ниц. Люди стенали, плакали, молили о пощаде, давили друг друга, пытаясь обратить на себя внимание. Это жалкое зрелище окончательно расстроило Шел. Видеть это было для нее невыносимее всего остального. Шел отвернулась и отошла. - Владычица – Алард обратился к Шел тихо – Вы должны. Шел трясло. Перед глазами плыл туман. В ушах звенело от криков и воплей. - Люди ждут, Владычица. Не стоит мучить их лишнее. Шел снова подошла к краю площадки и заглянула в глаза тех, кто не кричал и не падал ниц. - Алард. - Я слушаю, Владычица. - Тех, что стоят, сделайте садовниками... Кого из них полюбят цветы и деревья, отпустите в Мир. Кого нет - пусть остаются вечными тенями садов Шеола. Алард пристально посмотрел на Шел: - Ваша воля будет исполнена, Владычица, – Алард был несколько озадачен - А что с остальными? - Не знаю, Алард. Отдайте палачам. Пусть сами решат. - Ваша воля будет исполнена, Владычица! ... Но... прошу простить... может не стоит перекладывать на палачей то, что должно делать Вам. - Простите меня. Впредь я не буду. Но сейчас не могу. С этими словами Шел оставила Аларда и удалилась прочь. - Ваша воля будет исполнена, Владычица! Неистовый плач разнесся по всем залам Шеола.
***
- Леди Ланн, зачем Вам нужно было приходить сюда? - Замолчите Цераз. Я знаю, что мне нужно, а что нет. - А если Ваш супруг узнает, что Вы… - Тогда я оторву Вам голову. - Помилуйте… - Хватит. Тем более что мы уже пришли. Мурна взбежала на крыльцо дома и распахнула дверь. В доме было тихо, но нюх ведьмы безошибочно учуял пришельца. Здесь кто-то находился, кроме нее. Мурна напряглась, отчего волосы у нее на голове приподнялись, как у ощетинившейся кошки, и ворвалась в большую комнату, готовая превратить в пыль всякого, кого она там обнаружит. Вторжение было столь неожиданным, что тот, кто таки уже находился в комнате, как ошпаренный вскочил с большого кресла, на котором сидел и, споткнувшись, загремел под стол. - Какой негодяй посмел переступить порог этого дома?!!! - Мурна?... Это Ты?... О небеса и преисподняя!... Ты таки убьешь меня когда-нибудь. Если не своей красотой, так своей глупостью. Опрокидывая пустые бутылки, из-под стола появилась кабанья голова. - Драган?!... Дружище! Каким ветром?! - Неверное, тем же, что и Тебя. Мурна подскочила к с трудов вылезшему из под стола Драгану и повисла у него на шее. Отчего они теперь уже оба завалились под стол. Вошедший следом за Мурной Цераз, увидев это, поспешил выйти обратно. - Дорогой мой! Как я рада Тебя видеть! - Ты вселяешь в меня надежды этим признанием, прекраснейшая из женщин. Но я уже перестал верить, что мое счастье возможно. - Замолчи, негодяй. А то я передумаю. Я так рада Тебя видеть, что, пока Ты не разозлил меня своей болтовней, согласна на все.
Цераз сидел на крыльце и жевал соломинку. «Что-то мандаринами запахло». Из кустов появился большой серый кот с мрачным грустным лицом и угрожающе направился к незнакомому ему пришельцу. - Нет-нет. Прошу не проявлять агрессии. Я секретарь леди Ланн. А она хороший друг Вашего досточтимого хозяина. Кот не обратил внимания на слова пришельца и, запрыгнув на поручни крыльца, грозно впился взглядом в испуганного Цераза. - Леди Ланн! Прошу Вас! Мне сейчас выцарапают глаза! Дверь распахнулась и на крыльце появилась оправляющая платье Мурна. - Что за вздор, Цераз? Кто Вам хочет выцарапать глаза?... О, небо! Я совсем про Тебя забыла!... Мар! Увидев Мурну, Мар потерял интерес к незнакомцу и, спрыгнув с поручней, подошел к ней, тоскливо взглянул ей в глаза, и улегся у ее ног. - Хороший мой! Ты так тоскуешь по хозяину! Ты сейчас порвешь мне сердце! – Мурна нагнулась и гладила Мара. В дверях появился еще не пришедший в себя от неожиданностей Драган: - Мое сердце уже давно бы порвалось, если бы не безмерные запасы вина в подвале Дала. - Слушай, Драган, а куда делась эта девочка… кажется, ее звали Шел? - Не знаю. Она исчезла. Только оставила какую-то куклу. - Куклу? - Да, куклу. Детскую игрушку. И это все. - Я уверена: она отправилась на его поиски. Вот только как?... Даже я не знаю, как туда попасть так, чтобы потом оттуда выбраться. Только Морга, наверное, это знала. - Знала?... Почему знала? - Не почему… Хватит о ней… Драган, идем лучше в Шихан. - Ты что, не наигралась прошлый раз? Или думаешь повторить игру Дала и таким образом отправиться следом? - Не говори вздор, Драган. Идем. Мне очень хочется… Цераз, прошу Вас, останьтесь здесь. - Я его боюсь. Леди Ланн, не покидайте меня. - Он не тронет Вас, Цераз. Мар кот умный. Дул легкий ветерок. Было тепло. В шихане было покойно. - Как хорошо, Драган! - Я рад, Мурна, что Тебе хорошо. Вот только… ладно, не будем о плохом. Тем более что мы все равно не в силах что-то исправить. - А давай катнем шары. - Ты знаешь, после последней игры я что-то побаиваюсь. - Глупости. Шихан не может принести большей беды, чем той, что по-любому каждому из нас светит. Он лишь ускоряет ее приход. Но если светит хорошее, то он ускорит и его… Давай. - Ну, давай. - Только вместе. Мурна и Драган взяли шары и одновременно катнули их на середину Шихана. - Смотри, как удачно легли. - Ты считаешь? - А тут и считать нечего. Превосходно легли! Мурна уселась на скамью и заворожено с блаженной улыбкой на лице уставилась на оба шара. Драган сел рядом и, обняв ее, тоже впялился в них. - Я чувствую, я уверена – все будет хорошо… Я знаю - они вернутся.
Дул легкий ветерок. Было тепло и покойно…
***
- Владычица, Вы сегодня слишком много времени уделили людям. Не стоит этого делать. Вы можете посеять в них тем самым ложные надежды. - Алард! - Я слушаю Вас, Владычица. - Какие гады присылают к нам моральных уродов, вроде тех, с кем мне сегодня пришлось иметь дело?! - Мне сложно ответить Вам. - Кроме Шеола, ведь, существуют и другие зоны? - Да, Владычица. - Будьте любезны, Алард. Просветите меня. - Есть седьмая и восьмая зоны. В седьмой люди наказывают друг друга. И исход из нее возможен только тогда, когда они полюбят друг друга. В восьмой человек наказывает себя сам. Это очень страшная зона. Ибо никто, кроме самого человека не знает, чего он сам больше всего боится, и чем можно больше всего его наказать. - Каков исход из этой зоны? - Человек должен возненавидеть самого себя. Если он возненавидит себя, самым страшным наказанием для него станет отсутствие для него всяких наказаний. - Есть еще? - Да. Есть девятая. Но о ней никто ничего не знает. Никто не возвращался из нее до сих пор. Также неизвестно: кто и по каким причинам туда попадает. - А Царство Проклятых? - О нем тоже мало, что известно. Оно стоит особняком. Оттуда возвращаются, но никто ничего об этом не говорит. Исход из нее не известен. И никто не знает, какие силы там властвуют. А кто знает, не склонен говорить об этом. Шел на минуту задумалась. У нее защемило сердце. Она вспомнила: с какой тоской провожала она людей, что шли туда через Шеол. Как ей хотелось пойти с ними. Но Царство Проклятых не хотело принимать ее. - А что перед нами, Алард? - Первые пять, Владычица. Но они принадлежат Миру. Там царит беспредел. И наказывают там не до наступления качественного признака очищения, а до истечения случайно назначенного каждому срока. И сами наказания определяются случайными обстоятельствами. - Так вот, Алард. Больше разного рода моральных уродов в Шеол не принимать. Отправляйте сразу в седьмую и восьмую. А хитрых и наглых – в пятую. - Ваша воля... Владычица... будет исполнена. Но... не нам решать, кого к нам присылают... - Нам, Алард. Нам. Не забывайте, что в Шеоле наказуемые должны полюбить своих палачей, а палачи наказуемых. Но это будет принципиально невозможным, если к нам будут присылать людей неподготовленных к этому. Нам придется либо оставлять их всех тут навечно, но тогда в Мире переведутся люди, - они все у нас осядут. Либо придется отпускать недоделанных. Но тогда, Алард, с нас же с Вами и спросят. Так что, решать будем мы. А если возникнут проблемы, сошлитесь на меня. Все претензии буду разбирать я. - Ваша воля будет исполнена, Владычица… Владычица, есть еще один вопрос. - Какой, Алард? - Шиля просит разрешения, разводить рыбок в Шеоле. - Какой Шиля? - Один странный человек. - Чем он странен? - Сам не работает, но других подговорил, чтобы за него цветы сажали. Сам же удобрения для всех достает невесть откуда. Теперь же хочет еще и рыбок разводить. - Зачем ему это надо? - Ума не приложу. - Демон с ним, пусть разводит.
***
«Так куда же ты идешь человек? Куда?» - Шел?! Да неужели?! Шел гуляла по саду, любуясь цветами и слушая завораживающее пение птиц. На душе было тоскливо и одновременно с этим светло. Она уже почти забыла о том, кем была, и научилась думать лишь о том, что происходит теперь. И вдруг этот окрик: «Кто зовет меня по имени? По этому странному, почти забытому, имени?» - Ха-ха-ха-ха! Вот уж кого не ожидала здесь встретить, так это Тебя, красавица! Шел обернулась. На клумбе в зарослях цветов, по локти испачканная в земле, стояла красивая женщина с маленькими граблями в одной руке и пучком цветочных луковиц в другой. Что-то очень знакомое кольнуло ей в сердце. - Морга?! - Нет! Святая Елена! - Что Вы здесь делаете?! - Решила развеяться тут немного в Шеоле от трудов праведных. - А если серьезно. - Ты тупая или только прикидываешься? ... Вот, что Ты здесь делаешь? Вот, это вопрос... Хотя... У меня есть догадки... Нет, ну все выглядит в принципе весьма логично. Ты, как я и предполагала, оказалась круглой дурой и последовала за ним в Царство Проклятых. Вот, только: как Ты умудрилась сюда попасть? Неужели зарезала кого-то? Или съела в своем селе все годичные запасы продовольствия? ... Ой! А что у Тебя с лицом? Шел отвернулась. - Да ладно, ладно. Не злись. Успокойся. К бытию нужно относиться проще... Хотя и обиды прощать не следует... Все-таки интересно, что с Тобой происходило все это время с момента нашего расставания. - Особо интересного ничего. Так, по мелочам. - Ага. И в Шеоле Ты оказалась в результате этих самых мелочей? - Можно сказать и так. Если учесть, что я изначально понятия о Вас о всех не имела и была бы счастлива не иметь его и дальше. - Вот. Это уже слова не девочки, а женщины... И все-таки, что у Тебя с лицом? - Ничего. - Отвар из чистотела пробовала? ... Нет, а еще лучше – помет старой жабы, ни разу не... - Знаю, знаю... Я как-нибудь обойдусь. - Ну, смотри. А я бы Тебе советовала... Ой! Какая у Тебя шикарная брошка на голове. Где такие дают? - Хотите, подарю? - Э, нет, дорогая. Я кое-чему в этом мире научилась. Иногда лучше цветочки в Шеоле сажать, чем такие брошки на голове носить. Кстати. Ты не знаешь, какой идиот придумал заставлять грешников в Шеоле цветочки садить? - Н-нет... Не знаю. - Ну, да. Ну, да... - Морга... Скажите, чем так обидел Вас Дал? Почему Вы так с ним поступили? - Дал? ... Что Тебе ответить, дорогая? ... Мужчины идиоты. Дал главный из них. Он абсолютно не понимает нас женщин. И в этом его самый вопиющий идиотизм... Но беда в том, что именно таких идиотов мы и любим больше всего... Он обидел меня, девочка. Тем, что дал повод полюбить себя, и не ответил мне на мою, им же зажженную, любовь. - А как же умение терпеть и прощать? Ведь, когда любишь, желаешь счастья не себе, а любимому. - Нельзя прощать до бесконечности, дорогая. Чувства бывают только взаимными. Если зажигаешь любовь в другом человеке и не стремишься на нее ответить, зажженная тобой любовь превращается в ненависть. Это все равно, как приютить, обласкать, а потом снова выгнать в сырую, голодную безысходность. - Но разве можно запретить другим любить себя, если чувствуешь, что не готова ответить? И разве, получается, не следует никого ютить и ласкать? - Все, что происходит с человеком, все в его воле. Запомни это. Никто не полюбит тебя, если ты хоть однажды, хоть на мгновение сама этого не захочешь. И уж если приютила, то не выгоняй. Терпи. Жди пока от тебя сами уйдут. Когда любимый человек делает из тебя дуру, даже не осознавая этого – это неправильно. В конце концов, ты становишься тем, кого из тебя делают. Но тогда не стоит и обижаться на дуру за то, что она начинает делать в ответ... Вот, только... он, по-моему, как раз и не обиделся... За что я и люблю его... И не могу забыть... Ну, да ладно. Найди его, подруга. Я знаю, что Ты за этим и пришла сюда. И пусть он будет счастлив... С Тобой или без Тебя... Со мной или без меня... ---
Дорожка бежала и бежала сквозь благоухание садов Шеола. И не было ей конца. И не было ей исхода. И лишь иволга вновь прилетела и села на ветку. Посланница Мира. «Здравствуй! Иволга! Если полетишь в края, где меня помнят, расскажи обо мне! Пожалуйста!»
---
- Владычица! - Я слушаю Вас, Алард. - Прошу простить, Владычица. Вас хотят видеть. - Кто, Алард? - В Нижнем Мире много разных, Владычица. - И что эти разные хотят? - Прошу простить, не знаю. Вас хотят видеть. - Мне хотят предъявить претензии. - Может быть, Владычица. Может быть. - Хорошо. Идемте.
В заброшенной части садов Шеола размещались бескрайние унылые пустыри. Именно здесь открывался проход в Царство Проклятых. Именно сюда шли через Шеол те, кого прокляли в Мире. И именно суда поспешили теперь Шел с Алардом. Когда они появились, их уже ждали. Здесь были рыцари Шеола, спокойно и надменно глядящие вдаль. Здесь был Цербер, стоявший в угрожающе-предупредительной позе. И были здесь иные. Люди. Только в лицах этих иных не было ничего человеческого. В них вообще ничего не было. Их лица были пусты. Мертвы, как тот пустырь, на котором все собрались. Иные (их было много) стояли неподвижно и отрешенно смотрели (еще более отрешенно, чем это умели делать рыцари Шеола) каждый в ту точку на пустыре, которую каждый для себя избрал. Но при появлении Шел взгляды всех пришельцев обратились к ней. Они как бур врезались в нее, как будто хотели, распилив на мельчайшие кусочки, узнать из чего она сделана. Шел это несколько смутило, но она прошла мимо рыцарей и ответила пришедшим спокойным вопросительным взглядом. Ей хотелось начать разговор, но она не нашла нужных слов. И поэтому на пустыре продолжало по-прежнему царить неопределенное молчание. Сложившуюся ситуацию разрушили двое из пришедших. Они вдруг уверенно и твердо зашагали к Шел. Шел тут же обнаружила рядом с собой невозмутимого Аларда и, грозно сверкающего огненными глазами, Цербера. Люди остановились. Но не спуская при этом и дальше глаз с Владычицы. Некоторое время опять никто ничего не говорил. Затем один из подошедших наконец изрек: - Вот Ты какая. Новая Владычица Шеола. Шел хотела ответить, но опять не нашла что. - Кто Ты, девочка? Зачем пришла в Шеол? Зачем стала им править? На этот раз Шел нашла, что сказать: - На Вашем месте я бы проявляла больше почтительности к той, кого называете Владычицей Шеола. - Мы готовы проявлять почтительность к Владычице Шеола. Но пока мы видим перед собой лишь маленькую девочку, носящую Алмаз Власти. - Ты, надеюсь, не считаешь, что всякий, кто носит Алмаз, обладает силой Владычицы, – довольно резко подхватил другой. - Простите, господа. Но, если Вы еще раз обратитесь ко мне иначе, как: Досточтимая Владычица Шеола, - разговор закончится. А Цербер Вас проводит. Лицо второго говорившего передернулось. Но в следующий миг оно вновь обрело полную отрешенность: - Не надо прятаться за собаку... Досточтимая... Владычица... Шеола... Даже если это грозный Цербер. Шел было нашла, что сказать на это, но неожиданно решила оставить последнюю фразу висящей в воздухе. Это заставило лицо второго передернуться еще раз. И на нем уже что-то начало появляться. Раздраженность. - Вы не ответили на наш вопрос... Досточтимая... Владычица... - Я должна отвечать на вопросы? Третий раз лицо передернулось. - Должны. Если не хотите… Шел так и не удалось узнать, чего она должна не хотеть. Сверкнувший как звезда обнаженный меч Аларда снес голову говорившего второго, не дав досказать, то, что она собиралась. Толпа пришедших, увидев это, твердо и грозно зашагала к Шел и Аларду. Голова же, откатившись в сторону, уставилась перевернутым взглядом на Шел. Губы на ней зашевелились и шелестящим скрипучим голосом изрекли: - Легионы демонов придут испепелить сады Шеола. А вы позавидуете узникам его подземелий... Речь головы прервал сиплый голос, раздавшийся откуда-то сбоку: - Замолчи Карас. Твой язык доведет тебя до девятки. Шел повернула голову и увидела высокого седоволосого старика в черном плаще и белой широкополой колпако-образной шляпе. Все замерли. Голова как могла закатила глаза, чтобы увидеть говорящего, и зашипела: - Ты-ы?! Не-е-ет! Убир-ра-а-йся, гря-а-зный колду-у-н! - Глас, - старик обратился к первому подошедшему, спокойно ожидавшему того или иного разрешения сложившейся ситуации, - прекрати все это. Тот, к кому обратился старик, послушно поднял отрубленную, продолжавшую шипеть, голову, повернулся и молча пошел прочь, уводя за собой остальных пришедших. Обезглавленное тело, шатаясь из стороны в сторону и спотыкаясь на кочках, поспешило следом. - Прошу меня простить, досточтимая Владычица Шеола. Мне следовало самому поспеть к началу разговора. Чем я могу загладить свою вину перед Вами? - Представив себя. - Меня зовут...
Генд Эльф.
- Кто я такой – я расскажу. Но только не здесь. Я не люблю скучные пустыри. Если Вы согласитесь, Досточтимая Владычица, я бы осмелился пригласить Вас к себе. Это не займет много времени и путь не утомит Вас. Надеюсь. - Ведите, достопочтенный Генд Эльф. - Рыцарь Алард и Цербер могут последовать за Вами. Так будет спокойнее им самим. Но остальных рыцарей я прошу остаться здесь в Шеоле. Старик медленно повернулся и побрел, опираясь на длинный посох, в сторону неожиданно образовавшегося пространственного сгустка. Когда он подошел ближе, сгусток превратился в каменную арку. Возле самой арки старик остановился и, приглашая последовать за ним, оглянулся на Шел. Шел пошла за стариком. За ней последовали рыцарь Алард и Цербер.
Пройдя арку, все оказались на берегу моря. Слух стал ласкать шелест набегающих на камни волн, а в нос ударил запах водорослей. Старик, не останавливаясь, повел гостей по тропинке поднимающейся на высокий утес, на вершине которого виднелось причудливое сооружение. Подъем был изнурительным для Шел, но она старалась не показывать этого. Когда же вершина утеса была наконец достигнута, у Шел перехватило дыхание. Она увидела красоту, какой не видела никогда.
Море. Бескрайнее море лежало перед Шел. Чайки парили у нее под ногами. Ветер трепал ей волосы и заполнял грудь дыханием волн. Огромное небо (Шел никогда не видела такого большого неба) спорило с морем о своем величии. И где-то вдалеке качался на волнах белый лепесток. Парус. Открывшаяся красоты поразила, видимо, не только Шел, но и Цербера. Зверь подошел к самому краю утеса и как завороженный уставился в даль. И только Алард не смотрел на море. Он вдруг погрустнел и стоял в стороне, отвернувшись. - Шел, дочка, иди сюда. Шел вспомнила о старике. - Откуда Вы знаете мое имя? - Это несложно. Когда-то я был волшебником. А для волшебника не составляет труда прочитать имя того, чья душа раскрыта как книга. И не обижайся за дочку. Здесь я не хочу думать о том, кем Ты стала там. Только теперь Шел рассмотрела сооружение, к которому они поднимались. Это была башня со стеклянным куполом на самом верху. Внизу башня переходила в обычную грубо сложенную из камней хижину. Со стороны моря к башне примыкала большая открытая терраса, поднятая от земли каменными колонами. На террасу вела каменная лестница. Именно возле нее и стоял Генд Эльф, приглашая Шел подняться наверх. Шел последовала за стариком и выйдя на террасу, вновь затаила дыхание. С террасы открывался вид еще более величественный и волнующий. - Садись дочка. Путь все-таки утомил Тебя. На террасе стоял изящный, сплетенный из веток столик, и рядом было несколько также плетеных из веток качалок. Шел упала в одну из них и истомная нега прокатилась по ее телу. Старик поднес ей большую кружку с ягодным муссом. После чего тоже сел и закурил трубку. - Вы сказали, что были волшебником. - Да, был. - Добрым или злым? - Топор добрый для тех, кому дрова колит, и злой для тех, кого по ноге бьет… Я был добрым, дочка. - А что это значит – быть добрым? - Получать радость от радости доставляемой. - А злым? - Радоваться страданиям. - Значит, в Шеоле все злые. - В Шеоле нет ни злых, ни добрых. Там есть несчастные. Там не радуются. Там страдают. И грешники, и палачи, и рыцари. Да, и Ты, дочка. - И гости? - Гости? … С гостями Ты сурово обошлась... Понимаешь, от них никуда не денешься. Грешники должны научиться доставлять радость другим. Ну, хотя бы своими страданиями. Если они не умеют это делать иным способом. Без этого они не научаться любить не только своих палачей, но и вообще ни кого. Если человек не умеет и не хочет уметь дарить радость другим, он и сам в этом случае не заслуживает не нее. - Мне трудно это понять… - Завидую Тебе. - А что Вы делали, когда были волшебником? - Когда я был волшебником, много серьезных дел вершилось в Мире. Интересных дел. - А потом. - Потом… Потом мои фантазии иссякли. Мир изменился. Я стал никому не нужен. А Мир стал раздражать меня. - А здесь? - Здесь... среди отрешенных я снова чувствую былую силу магии... Здесь нет суеты, от которой я устал. Я обрел здесь покой… Но, знаешь… Так иногда хочется снова проскакать на волшебном коне по полям! Развевая по Миру призыв ко всем, кому надоело умирать от скуки в своих уютных домишках! Кед фали тья!!! Генд Эльф выпустил огромное кольцо сизого дыма, которое тут же было развеяно порывом ветра. - Ты снова возвращаешь меня к былому, дочка. Я почувствовал это сразу, как Ты появилась в Шеоле. Ты не такая, как все тут. И даже не такая, как многие там. Ты интересная. - Вы ошибаетесь во мне. Я совсем не такая, как Вы думаете. И в Шеоле я появилась только… - Да, знаю я. Знаю. Тебе необходимо попасть в Царство Проклятых. Я даже догадываюсь зачем. Но, только, дочка, я никогда не ошибаюсь. Это Ты сама в себе ошибаешься. Знаешь, настоящий волшебник не тот, кто много говорит об этом, а тот, кто дела делает. Даже если порой сам не понимает, как они делаются. На край террасы прилетела и села черноклювая чайка. Легкая дымка облаков на небе нарисовала замысловатый узор. Утих ветер. Белый лепесток далеко в море продолжал уплывать в даль, маня за собой. - Извините меня, Вы упомянули девятую зону. Я ничего о ней не знаю. Может Вы… - О ней никто ничего не знает. - А кто попадает туда? - Те, чьи дела не могут быть прощены иначе как через их забвение. Возвращаются оттуда только те, о ком забыли все, кто сущ в Мире. - А что происходит с ними там. - Этого никто не знает. Ибо тех, кто возвращается, никто не помнит. А сами они об этом не говорят. Чайка вспорхнула и, устремившись вниз к морю, исчезла за краем террасы. - Вы можете указать мне путь в Царство Проклятых? - Ты его себе сама указала, дочка. Здесь многие только о том и думают, как Тебя туда отправить. - Чем я так прогневила всех? - Не всех. Многих. Здесь народ отрешенный. А от Тебя шуму много. Тебя хотят отправить в Царство Проклятых, чтобы убедиться: что Ты из себя представляешь. Понимаешь, Царство Проклятых это единственное место в Нижнем Мире, где никто другой помочь Тебе не сможет. Где только на свою Силу рассчитывать можно. Да еще и никто не знает, на какую именно. Никто не знает, что там делается. Никто не знает, какой Силой нужно обладать, чтобы не только вернуться оттуда, но и вообще душу свою там не загубить окончательно. - Душу я свою загублю окончательно, если не доведу до конца то, что начала. Ради чего я вообще здесь появилась. - Это Ты правильно говоришь… Нравишься Ты мне, дочка… Только, помни: нельзя к цели своей напролом идти. Всегда оглядываться нужно. Не оставляешь ли грязь за собой. И, где надо, останавливайся, чтобы никто Тебя уходящую потом злым словом не поминал. - Меня, наверное, поминают. - Если поминали, то забыли уже. Иначе Ты бы так далеко не зашла на пути своем. Старик задумался, выпустил новое густое облако дыма и продолжил: - Вот, как бывает? Иногда видишь цель, и кажется, что до нее рукой подать. Протяни и возьмешь. А уж, если схватил, то тогда цель все окупит и всем слезы утрет. Но не все то прямое, что прямым кажется. И если, тянучись к цели, отталкиваешь кого, то цель от тебя самого убегать начинает. А если и ухватишь ее, то увидишь, что это совсем не то, к чему тянулся. И к слезам других твои собственные добавляются. А бывает так, что перестаешь о цели думать. Но вокруг себя красоту созидаешь. И цель тогда сама к тебе летит. Ведь красивое к красивому тянется. - Еще бы знать, что ты красоту созидаешь вокруг себя, а не что-то другое. - А это знать не нужно, дочка. Это чувствовать нужно. То, что Ты сама красотой называешь, то и твори вокруг себя. А прежде в себе самой. Подумать не успеешь, как со всего мира к Тебе подобное к подобному слетаться начнет. А вместе со всем прочим и то прилетит, о чем задумывала. - А если не прилетит? - Ну и пес с ним! Значит оно не подобное. Чего о нем жалеть? - Ну, а если человек сам еще не решил, что для него красиво, а что нет? - Тогда ему никто не поможет. Есть вопросы, на которые человек сам ответы давать должен. Красоту нельзя навязать. Каждый свою красоту прочувствовать должен. А, может, и выстрадать. - Страдания формируют чувство красоты? - Страдания – это последний шанс, что дается. Они либо дают мудрость, либо окончательно разрушают душу.
- Скажите, Генд Эльф. А что там за той чертой, где море сходится с небесами? - Там?... Там Царство Грез. Там живут мечты. - Туда можно попасть? - Ты попадешь туда, дочка. И увидишь, как бесконечен Мир, как мечта сменяет мечту. Но сейчас об этом говорить и думать не нужно. - Почему? - Мечты – это самое чистое, что есть. Их очень легко испачкать. И тогда они умирают. А когда погибают мечты – заканчивает свой путь душа. --- Ворона.
И снова был сон. Дал. Он лежал с пробитой грудью, и ворона клевала его плоть. Вокруг был мрачный пустырь, и только невдалеке стояло небольшое покосившееся деревцо. По серому небу ветер гнал косматые тучи. Было тихо. Лишь ветер мерно посвистывал в ушах. Шел склонилась над телом Дала и слезы потекли у нее из глаз. Ворона, издав противный резкий звук, взвилась ввысь. Шел упала головой на окровавленную грудь и горько заплакала. «Ну почему так?! Ну почему так?!»
---
Царство Проклятых.
Шел стояла возле каменной арки и пыталась разглядеть то, что находилось в том таинственном мире, дверью в который она являлась. Но там было пусто. По крайней мере, она ничего не видела. Только серость. Как густой туман. «Ну, вот и все. Я пришла туда, куда стремилась. Как все оказалось просто. Просто, когда уже все позади. Но что дальше? Найду ли я там Дала и его друзей? Что будет со мной самой? Никто не знает, что там. Никто не знает, как вернуться оттуда. Дал! Где Ты?! Может, Ты услышишь меня? Не все то прямое, что прямым кажется. Все хотят, чтобы я им что-то доказала. Только тогда мне позволят прикоснуться к своей цели. А я не хочу никому ничего доказывать. Мне вообще ни до кого нет дела. Я только хочу найти Дала. Не тянись рукой к тому, что тебя манит, но создай подобное в себе самой и вокруг себя. Выживший из ума колдун. А может он прав? Вот оно, Царство Проклятых. Туман и больше ничего. Тянуться рукой к цели здесь – все равно, что тыкать пальцем в небо. Какая все-таки я дура! Зачем мне все это было нужно?!»
- Шел, Тебе пора. Шел оглянулась на старика и извинительно улыбнулась: - Мне немного страшно. Старик понимающе кивнул. - Тебе пора, дочка. Я не могу удерживать проход долго. - Да, да. Прощайте, достопочтенный Генд Эльф. Я очень благодарна Вам. - Не говори прощай тем, кого не хочешь потерять. - Хорошо. Я и это запомню. До свидания, Генд Эльф. Шел обернулась к Церберу и потрепала его за голову: - До свидания, Церб. Цербер посмотрел в глаза Шел и лег у ее ног. В последнюю очередь Шел обратилась к рыцарям Шеола и Аларду, стоящему впереди: - До свидания, господа. До свидания, Алард. Но рыцари не ответили – они хранили невозмутимый покой. Это смутило Шел. В сердце кольнуло. Она посмотрела в глаза Аларду в надежде прочитать в них причину такой холодности. Но глаза Аларда были отрешенными. «Зачем так? Алард! Это непонятно и жестоко!» Шел впилась в Аларда умоляющим взглядом, но… Алард и рыцари были холодны и надменны. В сердце у Шел теперь уже не кольнуло – ей в сердце вонзился раскаленный прут. «Почему?! За что?! Будьте вы прокляты с этой вашей отрешенностью». Она уже хотела выкрикнуть им всем, все, что она думает по этому поводу, пренебрегши всяческим этикетом Владычицы, но тут произошло что-то совсем уж неожиданное и ужасное. Все рыцари, включая Аларда, вскинули руки и в каждой Шел увидела по большому камню. В следующий миг все они полетели в нее. Она едва успела прикрыть голову и лицо, как камни стали немилосердно избивать ей тело, буквально заталкивая ее в проход арки. Нет. Шел не почувствовала боли в теле. У нее разорвалось на множество кусочков сердце. «Ну почему так?!!!» ... А потом был туман. А потом вообще ничего.
---
«Ну почему так?! Ну почему так?!» Шел резко открыла глаза. Она лежала посреди огромного безрадостного серого пустыря. Сверху на нее смотрело огромное мрачное серое небо. Ветер гонял по кругу истлевшие листья и сухую глину. Было холодно. Шел приподнялась и окинула взором местность, в которой оказалась. Нигде, на сколько хватало глаз, ничего не было. Кроме редких тленных следов некогда росших деревьев и далекого края, в котором серое небо соединялось с серой землей. «Вот место, где окончательно погибает душа». Шел захотелось заплакать, но здесь даже слезы были неуместны. Поэтому они так и не потекли. Шел села, обняв колени, и теперь уже сама совершенно отрешенно уставилась в пустую серую даль. Шел не имела ни малейшего представления, что ей делать дальше. Да и все ее желания и устремления сгорели в продолжавшем болеть сердце. «Мое сердце болит? Если это так, значит, моя душа еще жива? Но что мне тогда делать? Дела. Как сказал ГЭ. Интересно, какие именно? Строить прекра-а-сное вокруг себя. Может яму вырыть?» Шел надоело сидеть на иссохшей земле и она встала. Только теперь она разглядела вдалеке какой-то убогий такой же серый как небо иссохший лесок. «Ух, ты! Все же здесь что-то есть!» Дрожа от холода, она пошла туда, где было хоть что-то.
Идти было тяжело. Всюду были ямы. Из земли торчали полуистлевшие останки поваленных деревьев. Ветер засыпал глаза поднятой глиной. Она спотыкалась и падала, разбивая в кровь руки и ноги.
Дойдя до редкого полуистлевшего леса, она обессилено упала на землю. «Ты хотела попасть в Царство Проклятых – вот оно. Радуйся». Она лежала и готова была умереть от холода. Ибо более ничего не оставалось.
Но остались мысли. Фантазировать было неуместно, а вот воспоминания увлекли ее. Она постаралась вспомнить что-то очень хорошее, и от этого ей вдруг стало теплее. Мотив детской песенки завертелся у нее в голове: Солнца луч блеснет с небес. Оживет Дремучий Лес. Слезы по щекам стекут ручьем. Чтоб не плакать, а смеяться, Не грустить, а улыбаться, Песню эту громче запоем.
Шел вскочила и припевая заплясала.
Мы веселые эльфята! Друг для друга – сестра с братом! Ни за что не разольешь водой. Плачем, соримся, горюем, Веселимся и танцуем. Мы единой связаны судьбой!
«Пока я жива и пока силы не покинули меня, я должна идти! Куда? Какая разница?!».
И тут Шел увидела что-то мелькнувшее вдалеке между деревьями-призраками. Это что-то было тоже похоже на серый сумрачный призрак, но оно еще было похоже и на человека. Шел рванулась вперед с криками: - Постойте! Погодите! Не исчезайте, прошу Вас! Призрак было пропал из виду, но потом вновь мелькнул между деревьями (а может это уже был другой) совсем в ином месте и еще дальше от Шел, чем первый раз. - Ну, погодите же!!! Слезы брызнули у Шел из глаз. Она неслась между деревьями, без конца спотыкаясь об коряги и задевая лицом сухие ветки. Но все равно продолжала преследовать ускользающий от нее призрак. Пока окончательно его не потеряла. Шел упала на груду какого-то тлена и заплакала. --- Мы веселые эльфята! Друг для друга - сестра с братом! Никогда мы не умрем душой. Ничего мы не боимся! Дружбой верною гордимся! Проходи и вместе с нами пой!
Шел услышала треск костра. «Что это?» Шел подняла голову и… увидела людей. Это были худые, косматые, с серыми, как все вокруг, лицами мужчины и женщины. Их глаза были пусты. На них висели лохмотья. Люди сидели вокруг небольшого костра и молчали. Просто молчали. Шел немедленно вскочила и побежала к ним. «Неужели?! Неужели я кого-то нашла здесь?!» Радостная Шел подбежала к людям, но… никто не обратил на нее никакого внимания. Шел хотела было заговорить, но что-то остановило ее. Лица людей были потухшими. Почти мертвыми. И даже языки костра не отражались в их бесцветных зрачках. Шел молча подошла к огню, села на свободное место и уставилась на горящие ветки, как это делали остальные. «Что-то мне это напоминает. Только, по-моему, здесь никто и не ожидает благоприятного исхода от этой игры». Долго так высидеть она не смогла. Не думая о том, какая реакция последует, она стала петь: Хорошо в краю акаций Слушать пенье соловья. С ручейком в любовь играться, Сердце грустью теребя.
Пустые глаза присутствующих некоторое время, казалось, пристально изучали ее. Но никто ничего не вымолвил. И Шел продолжила: Расстоянья не помеха, Коль любовь в душе живет. Жизни светлая утеха, Доли чудный поворот.
Неожиданно Шел услышала шорох за спиной и в следующий момент почувствовала сильный удар по голове. Серый мир на короткий миг расцвел красками, а затем все погасло.
---
- Шел, девочка моя, вставай. Ты сегодня спишь долго. - Уже, уже встаю. Мне такой сон еще сниться! - Сон потом досмотришь. А гуси уже волнуются. - М-м. Как жаль, что они ничего не понимают в снах. Иначе они бы меня простили. - Не говори глупости. Быстренько вставай и собирайся. Позавтракаешь потом. Я тебе собрала в узелок. - А пирожки. - И пирожки положила. - С вишнями? - С вишнями, с вишнями. Вставай, говорю! - Уже встала!... ---
Оглушенная Шел чувствовала, как ее терзают и куда-то волочат. Потом ее подняли и заломили руки. Когда Шел очнулась, она обнаружила себя привязанной к дереву. Толпа окружила ее и пялилась на нее теперь уже совсем не пустыми глазами. В них появился интерес. Казалось, люди сами были удивлены этому. Сначала внимание всех привлекли бриллианты на платье Шел и огромный Алмаз у нее в волосах. Множество иссохших рук потянулось к ней. Все норовили потрогать ее. А особенно Алмаз. А потом с нее стали срывать платье. «Как мне все надоело!» И тут она услышала голос. Он шел изнутри: «Смерть или Бесчестие?!» Шел даже не стала раздумывать о том, кто и зачем задал ей этот вопрос, и что ей отвечать на него. Ей на столько все было противно, что ни на какие вопросы никому отвечать она не собиралась. «Да, ну вас всех!!!» «Хороший ответ…» - пронеслось у нее в голове.
В следующий момент костер вдруг вспыхнул неистовым пламенем, которое в мгновение перекинулось на деревья и одежду странных людей. Люди в ужасе забегали по поляне. А Шел вновь почувствовала охватывающий ее жар. В это же время на поляне появились еще люди. Они делово стали отпихивать и гнать прочь людей в тлеющих лохмотьях. Один из появившихся подскочил к Шел и накрыл ее черным плащом. Шел лишилась чувств.
Когда Шел открыла глаза, она обнаружила себя лежащей на ложе из веток, устланном черными рыцарскими плащами. Была ночь. Рядом горел большой костер, и его тепло приятно согревало. Вокруг костра сидели рыцари Шеола и мерно отхлебывали из фляг. Шел поднялась, разглядела среди сидящих Аларда и направилась к нему. - Что Вы здесь делаете? Алард подвелся и почтительно поклонился. - Приветствую Вас, Владычица! Прошу простить, перед своим отбытием из Шеола, Вы изволили нас всех проклясть. Нехорошо обозвав. - Неправда. Я вас не обзывала. - Возможно, мне показалось… Прошу простить!
У Шел не было настроения говорить на несущественные темы. Она подсела к костру и стала греться. Алард сел рядом и протянул Владычице флягу. Шел отпила. Там было вино. Сразу стало как-то легко и приятно. - Как Вы нашли меня, Алард? - Мы Вас не теряли, Владычица. - Что Вы хотите этим сказать? - Мы все время следили за Вами, Владычица. - Приятно слышать. Почему же я Вас не видела? - Это было Ваше дело, - прийти в Царство Проклятых, - и мы не считали возможным вмешиваться, мешать Вам своим присутствием. - Почему же все-таки вмешались? - Вы Владычица Шеола, а мы его рыцари. Вы как-то сказали, Владычица: «У каждого наказания должен быть свой край». У каждого невмешательства, Владычица, тоже должен быть свой край. - И где же он, Алард? - Каждый решает сам, Владычица. Каждый решает сам... Но от этого решения, Владычица, зависит твоя дальнейшая судьба. Будешь ли ты жить в Чистоте или в Нечистотах. - А что такое Чистота, и что такое Нечистоты, Алард? - Каждый решает сам, Владычица. В костер подбросили веток, и он весело разгорелся. Было тепло и уютно. Шел, вдруг, захотелось, чтобы этот костер никогда не угасал. «Как хорошо вот так вот сидеть, смотреть на огонь и греться его теплом. И пить вино». - Как Вы могли оставить Шеол, Алард? - Ничего с ним не сделается. Тем более - там Цербер остался. - О-о! Тогда я спокойна. Шел еще отхлебнула из фляги. - Алард, скажите, что это были за люди, и почему они такие неразговорчивые и мрачные? - Это Проклятые, Владычица. Им наказание Одиночество. Они не могут говорить. Они не могут общаться друг с другом. Они могут лишь внимать. - Внимать... Внимать и думать. Думать о том, за что их прокляли, - закончила от себя Шел, - Почему же тогда мы с Вами говорим, Алард? - Потому что мы не в обиде друг на друга, Владычица. - Алард, мы навсегда останемся в стране Проклятых? - «Навсегда» не бывает. - А что бывает? - То, чего меньше всего ждешь. - А если вообще ничего не ждешь? - Тогда тебя уже нет. - Как жеж нет, если я есть? - Значит Вы сами себе врете, что ничего не ожидаете. - Вы так думаете? - Прошу простить… - Может Вы и правы… Только я сама уже не знаю, чего я жду. - А Вы меньше об этом думайте. Тогда оно скорее придет. Шел вновь посмотрела на огонь. «Как красиво! Так горел огонь в камине Дала». - Простите великодушно. Кто такой Дал? - Зачем Вы читаете все мои мысли, Алард? ... Дал - это человек, которого я ищу. - Он здесь? - Не знаю, Алард. Не знаю. - Если он здесь, мы найдем его. Дайте клок ваших волос. - Клок волос? Шел взяла нож, срезала с головы локон и молча протянула рыцарю. Алард тут же бросил его в костер. Волосы вспыхнули и выбросили вверх целый сноп маленьких огоньков. Ветер подхватил их и разнес в разные стороны. - Если Он здесь, он узнает о Вашем присутствии, и сам найдет Вас. Тепло костра и вино разморили Шел. Уперев голову в ладони, она задремала. Алард поднял ее и уложил на ложе из веток, накрыв плащами.
---
Она видела Дала. Он скакал на коне и зеленый плащ за спиной развевался по ветру. Солнце ярко светило. Лазурное небо казалось бескрайним. Аромат. Пьянящий аромат трав и цветов сводил с ума. Сердце неистово билось в груди Шел. Она бежала босиком по траве навстречу мчащемуся всаднику и слезы текли у нее из глаз. Мир вокруг бушевал неистовством красок. Ветер весело играл ее волосами. На душе было радостно и волнующе. «Дал! Ты нашел меня!».
---
Шел проснулась. Было ли это утро или уже день она не знала. Сверху снова смотрело на нее серое безрадостное небо. Холодный ветер вызывал дрожь. Было тихо, лишь потрескивание костра нарушало безмолвие мрачного леса. Вокруг костра по-прежнему сидели и грелись рыцари Шеола. Их лица были традиционно спокойными. И все же какая-то подавленность в них не осталась незамеченной Шел. Они более не прикладывались к флягам, и лишь молча глядели на огонь. Шел подсела к рыцарям и стала греть у костра застывшие руки. Все хранили покой и молчание. «Уж не потеряли ли мы все тут дар речи?» - с испугом подумала Шел. Она попыталась заговорить, но не смогла. От страха дрожь пробежала по ее телу. Чувство безысходности сковало ее волю. Сердце окаменело. Алый огонь костра вдруг потерял цвет и стал серым. «Не может быть! ... Ну, уж, нет! Со мной такое не пройдет!» Шел вскочила, расправила волосы и заплясала вокруг костра:
Мы гуляли на лужайке, Мы гуляли на лугу. Отдавили лапку зайке. Дай-ка, зайке помогу.
Посмотрю-ка, все ль в порядке. И повязку наложу. А у зайки сердце в пятки. Глупый зайка, Вам скажу! Глупый зайка, Вам скажу! Рыцари вначале удивленно уставились на Шел, но потом на их лицах заиграли улыбки. А Шел продолжала плясать вокруг костра:
Повстречала кошка жабу. Пригласила танцевать. Напугали деда с бабой. Только кошке наплевать.
Танцевали до заката. Веселились, как могли. А у кошки ведь котята. А у жабы лягушата. Не дождались - спать легли. Не дождались - спать легли.
Рыцари оживились и стали весело прихлопывать в ладоши. Один из них подскочил к Шел и выделывая смехотворные кренделя заорал:
Полюбил Русалку Дед! Звал ее он на обед! Долго с нею пировал! Кости в яму закопал!
А-ха-ха, ха-ха, ха-ха! Кости в яму закопал! Громкий хохот потряс лес. Рыцари повеселели и дружно подхватили: Мельник стойкий был на диво. Выпил он бочонок пива. А еще глоток потом - Оказался под столом.
Мы любили нашу Мару. Всем давала она жару. Только, кто что захотит - Мара сразу прибежит.
Шел просительно схлестнула руки: - Господа! Что-нибудь подушевнее. Пожалуйста. - Я знаю песенку про девушку, что утопилась из-за несчастной любви! - Нет, нет, Салли! Не надо! Это не к месту! - Кранн, спой свою любимую! О стране, из которой Ты родом! - Я сегодня не в голосе. - Тогда пусть Берр сыграет на свирели. - Правильно! - Давай, Берр! - Давай! Один из рыцарей достал свирель и заиграл. Послышалась чарующая мелодия и все душевно затянули ей в такт:
Расцвел в лесу чудной цветок. В нем тлеет страсти уголек. Любви струит он аромат. Сорвать его любой бы рад.
Но зло цветок в себе таит, Для тех, чья совесть крепко спит. Приносит тем лишь счастье он, Кто от лукавства отрешен.
Не может кто любить без платы, Тому цветок тот враг заклятый. Но Ты сорви его, дружок. Пусть принесет Тебе он прок.
Шел понравилась песня. Она подошла и благодарно расцеловала рыцарей. Вслед за этим свирель заиграла задорную мелодию. Шел бросилась танцевать вокруг костра и несколько рыцарей заплясали вместе с ней. Кто-то подстрелил несколько ворон. Их тут же выпотрошили и стали жарить на костре.
Мы рыцари шальной природы. Не властелинам служим мы. Огню мы посвящаем годы, Сердца, и руки, и умы.
Нам участь наша не в награду. Не в наказание она. Не ищем в том себе отраду. Ничья хвала нам не нужна.
В том видим долг свой благородный, Чтобы горел, не угасал Огонь, - пусть злой, но небесплодный, - Чтоб жизни вечный бег давал.
На поляне стало разгораться настоящее веселье. Рыцари пели, плясали, шутили. Какой-то баловник, схватив палку, потехи ради стал лупить ею остальных, за что получал в ответ громкие ругательства. Шел залилась звонким смехом.
Отвлекшись от веселья Шел заметила, что из-за деревьев на них смотрят собирающиеся отовсюду люди в лохмотьях. Они неуверенно подкрадывались и заинтересованно вглядывались, и вслушивались во все происходящее. То, что видели и слышали они, было неестественным для этих мест. В людях стала происходить перемена. Шел долго не могла понять, в чем она заключалась. Но потом поняла: «Их лица стали осмысленными! В них появились эмоции!».
Эмоции. Человеческие эмоции. Вначале Удивление. Потом Страх. Затем Тоска. И наконец Радость. Необъяснимая, забытая всеми, простая человеческая Радость!
Люди выходили на поляну. Они улыбались и по их щекам текли слезы. Но это были слезы Радости. Они вновь начинали чувствовать себя людьми среди людей.
Берр прекратил играть и тогда Шел вышла на середину и запела сама:
Нет ничего Любви прекрасней. Любовь – всеверховенный дар. Ничто над судьбами не властней, Чем сладостный Любви нектар. Пусть льется он, не прекращаясь, Даруя всем блаженства суть. Пусть в каждом сердце оставаясь, Всей жизни услаждает путь.
Когда сменяют грусть и радость Друг друга в суете страстей, Пусть маяком сверкает благость Любви безвременной моей.
Наступила тишина. Рыцари заворожено смотрели на Шел. А неожиданно подошедший серый человек из леса приклонил колено и поцеловал ей ногу. Шел смутившись стала искать взглядом Аларда. - Я здесь, Владычица. «Велите прогнать?» «Нет, нет... Не надо». Потом вышла женщина и подошла к рыцарю Берру: - Сыграйте еще. Берр вновь стал играть. Женщина сорвала с себя отвратительные лохмотья и запела:
Ты ждешь меня, любимый мой. Сменяется закат луной. Зоря с рассветом вновь пол неба красит. Но нет отрады нам с Тобой, Терзается душа тоской, Когда любовь в сердцах разлука гасит.
Но верю я, любимый мой, Что вдруг настанет час иной, Когда любовь в душе у нас опять воспрянет. Под синезарною звездой Сольется путь у нас земной, И счастлив каждый час наш в мире станет.
Ты жди меня, любимый мой. И жарким летом, и зимой. В страданьи ль, в радости шальной С Тобою я. С Тобой душой.
Песня вызвала сильный эмоциональный отклик у присутствующих. Все стали утирать слезы. А кто-то уже запел новую песню:
Как восстанет из пепла душа моя грешная, Соловьем полечу я в родные края. С головой окунусь я в просторы безмежные, В синь небес, в зелень трав, в звонкий плескот ручья.
Обниму я с тоскою березоньку белую, Настелю в чистом поле травы зеленОй. Полной грудью вдохну трав дыхание спелое И забуду все беды, что были со мной.
- А теперь что-нибудь веселое! Эй, друзья! Гуляем смело! Заходи, коль чист душой! Ведь попойка тоже дело! Наливай и песни пой!
Никчему напрасно дуться! Горевать и слезы лить! Тучи в небе разойдутся, Пока будем петь и пить!
Теперь люди на поляне уже вовсю громко говорили, шутили, смеялись, забыв о том, что они Проклятые. Алард построил из веток и плащей трон для Шел, рыцари жарили на костре новых ворон, а люди приносили в горстях из лесу разные ягоды. Некоторые женщины срывали с себя отвратительные лохмотья, немало радуя тем окружающих. Безудержная гулянка шла уже полным ходом. Шел, как королева бала, восседала на троне из веток и весело смеялась всему, чтобы не происходило. Песни, пляски и шутки не прекращались. Вот за горами синее море. Парус расправил корабль наш не зря. В море утонут скука и горе. Эй, капитан! Поднимай якоря! Ветер неси нас в дальние дали. Песню шальную ты спой нам волна. И пожелай нам, чтоб мы не теряли Бодрости духа в пути никогда. Не побоимся с бедой повстречаться. Пусть нам корятся ветра и моря. Лишь бы с мечтою нам не расстаться! Эй, капитан! Поднимай якоря! У Берра свирель уже выпадала из распухших губ. Тут Шел вдруг подняла глаза к небу. «Что это?» Небо изменилось. На нем происходило движение. Казалось, поднявшийся ветер разгонял косматые тучи. И в следующий миг в образовавшуюся лазурную дыру брызнул яркий солнечный свет. Никто, кроме Шел, не заметил этого: Небо мрачное, скучное, серое. Лес иссохший, весь тленом прошел. Что же, братцы, мы с вами тут делаем? Что же каждый из нас здесь нашел?
А небо над головой постепенно полностью очистилось и теперь радовало глаз лазурным сиянием. Солнце приятно согрело всех своими лучами. Еще вчера серый лес раскрасился красками. И появились уже повсюду и зеленая трава, и красные ягоды, и цветы розовые, желтые и невесть какие еще. Шел стало радостно на душе. И все же, какая-то тяжесть давила ей на сердце. Что-то не давало покоя. Улучив момент, Шел незаметно вышла из толпы и пошла прогуляться в лес. Лес был уже приветливым и дарящим радость. Шел ходила меж деревьев, касаясь их рукой и пытаясь почувствовать шероховатость коры. Бережно гладила цветы. Сняв туфли, легкой поступью прошлась по лесному мху. А нежный ветерок обдувал ей лицо и играл в волосах. Было хорошо. Но камень в груди продолжал давить ей на сердце.
Она ушла уже достаточно далеко и практически не слышала громких окриков с поляны. Было тихо, только что-то прерывно постукивало у нее в висках. «Как хорошо вот так беззаботно гулять по лесу! ... Вот только эта тяжесть в груди. Да стук в висках... Нет! Это не стук в висках. А что это? ... Это топот копыт. Я слышу, как скачут кони!» «Кони?! Откуда они здесь?! Где и куда скачут?!»
Сердце забилось в груди. Шел взволновано огляделась и снова стала вслушиваться в доносившийся откуда-то издалека топот несущихся коней. Она увидела просвет в лесу. Не думая больше ни о чем Шел стремглав побежала туда. Лес неожиданно распался, и взору Шел открылся простор. Только это был уже не мрачный пустырь, встретивший ее в этой стране. Впереди простирались широкие поля и луга, заросшие зеленой травой и полевыми цветами. Вдали виднелись холмы и новые леса. Солнце слепило глаза. По лазурному небу проплывали легкие пуховые облака. «Как красиво! Как прекрасен Мир! Как хорошо жить в нем! Как ласков ветер! Как нежно солнце! Как зелена трава! Как радует аромат цветов! Кто это?! Кто скачет там вдалеке?!»
Кони взрывая копытами землю несли ей на встречу всадников. За плечами первого из них развивался темно-зеленый плащ. Сердце Шел замерло. А потом вдруг стало легко. И камень перестал давить в груди. - Дал! Это Дал! Ты нашел меня! Слезы брызнули из глаз Шел. Она рванулась с места и очертя голову помчалась навстречу стремительно приближающимся всадникам. - Дал! Я здесь! Это я, Дал!
Первый из всадников был уже совсем близко. Едва остановив коня, он соскочил на землю. Подлетевшая Шел бросилась ему на грудь и крепко обвила руками шею. - Дал! Это Ты! Я нашла Тебя! Я нашла! Дал отнял ее голову от груди и посмотрел в ее залитые слезами глаза. - Ты это или не Ты?! - Я-я… - Как Ты здесь оказалась, девочка моя хорошая?! Он нежно погладил ее волосы. - Я искала… Тебя… вас всех! - Я так и знал!... Что у Тебя с лицом? Шел отвела взгляд и вновь уткнулась в грудь Дала. - Я так и знал!… Я специально старался не думать о Тебе. Я запрещал себе это… А сегодня ночью ветер принес мне твой запах. Я вскочил на коня и поспешил за ветром. Утро, что наступило, было не таким как всегда. Оно было солнечным и радостным. И кругом зеленели и цвели травы. И вот, ветер привел меня к Тебе! Шел ничего не говорила. Она лишь сопела на груди Дала. - Теперь и Ты стала пленницей этой проклятой страны… Но я теперь спокоен. Мы вместе и мы обязательно найдем отсюда исход. Обещаю Тебе! Нет такого места, из которого не было бы исхода! - Уже не надо искать исхода из Царства Проклятых. Шел оторвала голову от груди Дала и увидела, что из леса выходили люди. Среди них были и рыцари в черном. Обнаружив исчезновение Шел они стали искать ее и вот теперь вся компания высыпала на лужайку перед лесом. - Что?... Что Вы сказали? - Меня зовут Алард. Я рыцарь Шеола. - Я Дал. Вы сказали, что не надо искать исхода из Царства Проклятых? - Посмотрите на небо. В Царстве Проклятых оно никогда не бывает таким голубым, и на нем никогда не светит солнце. - И что это значит? - Пределы Мира расширились. Царство Проклятых отступило. И люди, которых Вы видите уже не Проклятые, но Прощенные. - Хотелось бы Вам верить. Но где мы тогда? - Посмотрите на те дальние холмы. Не знакомы ли они Вам? Дал посмотрел туда, куда указывала рука рыцаря. Да. Без сомнения, эти холмы и вся местность вокруг были ему хорошо знакомы. Ведь там за этими холмами был Дом! Его Дом! - Получается - мы все это время были совсем рядом! - Вы не были ни близко, ни далеко. Царство Проклятых есть лишь мрачное отражение Мира. В остальном оно такое же, как Мир. - Что же случилось, что оно отступило? - Не знаю... Может она знает… Кстати. Прошу меня простить. Я вижу в Вас много убедительного. Но прошу учесть, что я несу ответственность за эту девочку. - Рыцарь Шеола несет ответственность за Шел? - Она искала Вас и, полагаю, ближайшее время имеет намерение пребывать с Вами? - Смею Вас заверить, я тоже ближайшее время не намерен ее от себя отпускать. - Понимаю. Но Вы уже умудрились сами единожды попасть в Царство Проклятых. Не будьте в обиде, но мне придется прислать в Ваши леса Цербера. - Цербер? Это такое ужасное черное чудовище с умными глазами?... Присылайте. Только, если они что-то не поделят с Маром, пусть он тоже не обижается. - Мар? Это такое косматое серое подобие кота? Он живет с Вами?... Подлец… Ладно, с этим после разберемся… Я могу оставить Вам свой меч? Это будет достаточно грозный оберег для Вас и для нее. - Нет. Я не переношу оружие. - Я так и понял. Тогда возьмите это. Алард достал и протянул Далу кроваво-алый сверкающий камень. - Это карнеол? - Это огненный карнеол из Шеола. Полагаю, что Вы знаете, как и когда им воспользоваться. - Благодарю Вас, рыцарь Алард. Это очень ценный подарок. Алард обратился к Шел: - Владычица, рыцарям Шеола не следует долго оставаться в этом мире. Мы должны покинуть его. Алард почтительно поклонился и собрался уходить. - До свидания, Алард. Рыцарь остановился и обернулся. - До скорой встречи, Владычица. До скорой встречи...
Рыцари ушли, а за ними стали расходиться люди. Теперь каждый уже знал, куда ему идти. И вскоре на поляне остались лишь прибывшие всадники и Шел. Один из всадников подъехал к Далу, продолжавшему держать в своих руках прижавшуюся к нему Шел. Это был Корноул - Дал. Мне нет места в Твоем Мире. В нем есть место лишь скелету на чердаке. Прощай. Быть может свидимся еще. Развернув коня, Корноул ускакал в противоположную от Холмов сторону. Оставшимися всадниками были Лон и Кев.
Дал гладил волосы Шел и смотрел вдаль. Туда, где синели в дымке знакомые Холмы и чернел внизу могучий Лес. Шел не плакала более. Ей лишь очень захотелось теперь увидеть Мара и заснуть на лежачке под яблоней.
-------------------------------------- -------------------------------------- --------------------------------------
Postscriptum:Если сказка плохая, простите меня.
Если понравилась, пусть она немного порадует Вас.
| 
Администрация // Объявления