А у нас, как обычно, февраль был вчера, март - сегодня, и скоро апрель. Я пишу тебе письма так часто, обычно ночами, но о чём /пожимая плечами/, поверь, забываю, как только бросаю конверт в эту темную длинную щель на почтовой коробке...

...А на улицах громко гудят, изнывая, колёсами роя асфальт, лошадиные пробки железных карет, на траве горы фантиков от конфет, а на плитах какой-то дядька несёт за лапу старый потрескавшийся табурет.
А у нас во дворе есть девочка, в платье, с ленточкой в волосах, по имени крошка Кэт. Каждый раз говорит мне: "Привет," - и, невесть откуда, знает, во что и когда я буду одет. На вопросы, вроде "Откуда?", отвечает задиристо-хитро: "Секрет".
А у нас во дворе тот кошак полосатый, усатый Василий фон Тигр, восседает на лавке, вальяжно-лениво гоняет собак дворовых, но всё чаще спит и урчит, и о чём-то кошачьем своём философски молчит.
Иногда на площадке я вижу блондинку Кларис, то с помадой, то без, то с размазанной тушью, ногтями "кис-кис" и в руках шоколадкой. Кстати, в кондитерской лавке опять появились торты "Каприз".
А у нас, словно Лондон. Без зонта - никуда, а иначе промокнешь до нитки: утром солнце, тепло и светло, ближе к вечеру - сыро и серо, как в той самой английской открытке. Любопытно, где сделали фото...
Наш Париж всё стоит и стоит, только злобные тётки за стойкой сменяют друг друга. Мне сегодня звонила твоя подруга, приглашала в кафе. Правда, глупая?

В общем, всё как всегда. Я скучаю. От мамы привет. Приезжай. На столе штук семнадцать твоих любимых конфет. Буду ждать...

Post scriptum.
Остальное скажу тет-а-тет.