* * *

-Дедушка, почему вокруг так темно? Или это Солнышко обиделось на меня и спрятало свет?

Руки старика затряслись, пальцы разжались, выронив наполненную бульоном чашу.

-Внучек…

Мальчик сидел неподвижно, крепко сжимая края пледа. Он смотрел в сторону окна, откуда струился утренний солнечный свет оживляемый тенями от листьев вяза, но теперь его глаза были остекленевшими.

-Кто поет эту красивую грустную песню, дедушка?

* * *

Престарелый путник с котомкой за спиной оставлял позади родной дом, родную землю – не оглядываясь и не прощаясь. Тяжела была ноша, но старик не ощущал ее. В котомке сидел мальчик и тихо плакал, и его слезы, скатываясь по щекам, превращались в маленькие алмазы…

* * *

-Бог благословил вас! – увещал лживый. – Он даровал вам сокровища, взяв взамен всего лишь тленные глаза. Отдай, старик, нам этого ребенка и мы сделаем из него посланника божьего, пришедшего спасти народ от горестей мира!

У деда отняли внука. Мальчик бился в чужих руках, кричал и плакал на радость разлучникам. Сотни алмазов падали на землю, раскатывались в разные стороны – в грязь, в траву, под ноги алчным. Блеск драгоценностей отражался в глазах толпы. «Скорей! Бери!», – визжала жадность. И обезумев, люди бросались собирать алмазы, накрывая ногами, хватая руками и зубами.

-Мое!

-Отдай!

-Верни!

-…

-…

-…

-Убью!

Грязь стала багровой, земля стала багряной, трава стала пурпурной. Разжались руки, раскрылись рты, отступили ноги. Рассыпались красные алмазы среди красных тел. Бесшумно стало вокруг и спокойно.

Сдерживая слезы, смотрел избитый старик на мальчика, стоявшего посреди жуткой картины, стоявшего молча, залитого кровью, тянувшего руки к небу.

-Дедушка, красивая песня теперь еще грустнее. Кто же поет ее, дедушка?

* * *

-По пути ко мне ты кого-то встретила.

Она посмотрела на свои руки испачканные землей. Посмотрела на него – прикованного к стене пророка, пошедшего против их веры и приговоренного старейшинами к вечному заключению в пещере. В начале каждого месяца, вот уже одиннадцать лет, она проходила длинную дорогу от своего селения через мрачный лес до пещеры, каждый раз рискуя попасть в руки разбойникам. Только ей одной было разрешено навещать пророка, поддерживать в нем жизнь. В четырнадцать лет первый раз она ступила под своды холодной пещеры и увидела молодого юношу распятого на камне. Патлатого, осунувшегося, до того исхудавшего, что ребра готовы были разорвать истончившуюся кожу и вырваться наружу. Обнаженный, с окоченевшими тоненькими конечностями. Лишь грудь медленно вздымалась, лишь глаза лучились жизнью, тепло и радостно смотрели на нее, лишь гулко стучало сердце. За одиннадцать лет она стала прекрасной женщиной. За одиннадцать лет он стал чудовищем, почти полностью превратившись в камень; но его неугасающий юношеский живой взгляд, его доброе сердце…

-Расскажи мне о том, что ты видела, расскажи о том слове, что ты слышала.

Она поднялась с колен, прильнула всем телом к его отвердевшему телу, обняла за косматую голову, зашептала на ухо:

-Сегодня я повстречала маленького мальчика. Он лежал на сырой земле и рыл ее голыми руками. Одежонка на нем была изорвана, а на спине кровоточили полосы от плети. Он все рыл и рыл землю, бесконечно повторяя: «Люблю!». Страшно. Было страшно смотреть на это – на маленькие пальчики, вгрызающиеся в землю, на израненное тельце малыша, на… сама эта сцена впивалась в сердце, рвала его в клочья. Но я не смогла заплакать, мне не дал заплакать слепой взгляд мальчика. В его глазах я увидела такую невыносимую боль, словно слетевшись со всех уголков мира, она нашла в этом ребенке свое прибежище. Но была в глазах и сила, которую не сломить, не разбить никаким отчаянием. Я поняла, как жалки и ничтожны будут мои слезы рядом с бедным дитем. Я ничего не могла сделать, кроме как помочь ему рыть, не спрашивая, зачем, не спрашивая, для чего. Под слоем земли мы откапали старика. Удивительно, его рот, нос, уши, глаза были забиты землей, но седые волосы оставались чисты и светились лунным светом. Мальчик смочил губы старика своими слезами и оживил его, я омыла старика и оставила им воду и еду. Прости, сегодня я ничего не смогла принести…

Пророк молчал. Он все знал, он все чувствовал, он все предвидел.

-Я жду, моя дорогая.

Из рукава она достала острый стилет и пронзила его грудь. Пока пророк истекал кровью, теряя остатки жизни, она плакала навзрыд и все повторяла: «Люблю!». Когда пророк замер и стук его сердца прекратился, она вонзила стелет себе в грудь… «Я люблю тебя!»

И мрачный, холодный свод пещеры.

* * *

Тысячи миль, сотни селений. Мальчик научился не плакать. Он потерял слезы. Он забыл, что такое плачь. Тихо таясь в котомке он разучился ходить. А старик прошел все страны, все континенты, каждый уголок планеты, пока один совет не отправил его на самую высокую гору этого мира.

* * *

Старик взбирался все выше и выше. Покрытые струпьями пальцы нервно хватались за уступы заснеженной скалы. За спиной, стуча зубами, слышалось детское шептание: «мама… мама… мама… мама… мама…». Мальчик ничего больше не чувствовал, кроме прекрасной грустной песни. Эта песня жила в нем. Его ручки замерзли, его ножки превратились в лед, вместо волос свисали льдинки, а на глазах образовались красивые снежинки.

-Мама!

* * *

Мальчик кричал! Мальчик погибал! Холод завоевывал его тело. Мальчик превращался в лед.

-Дедушка! Дедушка! Мама! Мама! Мама! МАМА!

Остекленевшие глаза мальчика лопнули…

* * *

Старик стоял на самой вершине самой высокой горы. В его руках корчился погибающий внук. Из лопнувших глазенок малыша струилась яркая кровь. Ноги старика замерзли, руки посинели, но он не отпускал внука. Старик кричал, подняв умирающее тело внука над головой:

-Ты примешь его?! ТЫ! Ты заберешь его с собой?! Так забирай скорей! Забирай!!! – крик срывал лавины, трескались скалы. – Забирай его! Он прошел столько дорог, пережил столько терзаний! Забирай! – Старик замерзал, превращаясь в лед, но не отпускал малыша и не прекращал кричать: - Ты же слышишь меня?! Слышишь! Его тело изломано, его душа растоптана, его сердце разбито! Он пережил то, что никому и не снилось! Ему выдирали ногти, выкручивали пальцы, ломали кости, резали сухожилия… За что?!

Слезы топили снег.

-За что он ослеп?

* * *

-Дедушка! Я понял, кто поет эту песню! Деда! Это же мама!!!

* * *

Мама!

* * *

«-Здравствуй мама! Я люблю тебя! Я люблю всех! Дедушка не отпускает меня из своих объятий, он холоден как ледышка, но это так приятно ласкает мои раны. Мама, я люблю тебя! Я уже говорил это?! Мама! Из моей груди растет дивный цветок. Прекрасней его нет ничего на свете. Этот цветок мое утешение и счастье. Мама – ты этот цветочек?!. Мама?! Мама!»

* * *

Ветер пролетает над телами. Снег покрывает тела. Мечты замирают над утесом. Холод…

* * *

Свет так ярок. Свет улыбается и тянет к малышу нежные руки.

-Мама?

* * *

-Обними меня, мамочка!

К небу тянется остекленевшая детская ручонка.

-Я так тебя люблю!

* * *

Тишина над всем миром.

* * *

«Так почему же малыш ослеп?»