I.

За все жадные рты,
За все выражения
Лица моего,
Спящего каждый день
На новой подушке,
За все передергивающие –
Чем? – поцелуи и
Руки, вырванные из руки;
За цветной ворох слов,
Похожий на ворох
Дачной одежды,
Гниющей
Под снегом на летней кухне
Всю долгую зиму;
За стойко сносимые мной
Стихи,
За все тоскливые взгляды
В окно
На замерзшие ветки,
В подъезде – пристанище
Гнилой воды;
За мой искривленный в улыбке рот
Навстречу всем взглядам,
Умеющим видеть сквозь платья,
Меховую курточку
И ниточку бус…
(Но не глубже…

Не глубже…)

За всю череду позвонков,
Под неверными пальцами,
И – снова – за горстку стихов,
Извне пришедших
И натянутых,
Словно на пяльцы,
На отношения,
Любовь,
И вышитых моею собственной рукою.

За все неверные шаги,
Зажмурившись, - или наоборот,
Раскрыв глаза слепые,
Прямо в бездну,
Которая – всего лишь лужа,
Холодная и мелкая.
Переобуешься –
и никогда не вспомнишь.

За то, что можно было мне
Так запросто в карман нагрудный
Украдкой ссыпать горстку слов…

За все «веселые» прогулки
В мужских рубашках,
С кедами в руке –
Ладошка – домик для окурка –
Когда горячий дождь седьмого месяца
Бежит по волосам.

И ничего никто не видит,
Когда передает вино,
Но ты-то - знаешь:
Где - слезы, а где - дождь,
Где – смех, а где – рыданья,
Закрыв глаза, мимо мостов идешь,
Цепляешься за чей-то локоть,
Ведь ты-то понимаешь, что на грани,
Еще чуть-чуть – и перещелкнется затвор.

За погребения себя под одеялом,
С утра – до вечера,
И с вечера – до ночи.
За эти игры в мертвую царевну –
За ожидание всю жизнь -
Чего?!!

За все потоки лжи, и алкоголя,
И женских грубостей,
И семяизвержений,
И сплетен, и в табачном дыме –
Песен, полночной рвоты
И ненужных слез
Бессильной злобы…

За все на ощупь поиски себя –
(всегда зачем-то где-то снизу,
На самом дне).
За вереницу: ошибок в буквах, адресах
И людях.
За то, что слишком часто улыбалась
В ответ на это, так затасканное,
Как шлюха у ворот: «Люблю…»

(Вместо того, чтобы наотмашь…)

За путь, который слишком был нелегок,
От маленькой ступающей неловко
По снегу
Женщины
До
Девочки,

Которая боится
Больших мужчин,
Как Золушка, в мешочка два холщовых
Раскладывает правду и обман,
Как рис и гречку…

II.

За все…

Огромное небо,
Погладив по волосам,
Мне ссыпало
В ямочку рук
Горсточку
За все плохое
Мне доставшихся подарков:
Матовый взгляд, в котором пропадают без следа
И солнца луч, и человек, и слово…
Холщовую веревочку – твой смех,
Слова любви,
Которые пересыпаешь ты, как кости
Перед лицом моим.
Упругий звонкий мячик-погремушка –
Твой смех;
И – затуманенный – то неизвестной болью,
То потоком мыслей –
Лоб…

Оно –
Большое небо –
Подарило,
Когда уже казалось – это вечно:
Толпа людей, свет, килловаты звука,
Шумящие деревья, облака,
И душащая, ночью душащая,
Смертельная тоска…

Обернутое сердце ватой
Похожих дней, как близнецы,

Забытое,

Как статуэтка
фарфорового негритенка, лежащая в коробке старой….

В жарком и пыльном здании почты,
Идущая неизвестно откуда
Неизвестно куда…

III.

Из пестрой колоды карт –
Придорожная музыка, дым,
Худосочные дамы
С воспаленной ноздрей;
Короли – прожигатели жизни
С перекошенным ртом
(Субкультура, богема,
Своя философия жизни…) –
На колени случайно мне выпал
Мой счастливый валет.

Положила в кармашек,
Прижимала к вискам,
Целовала и слезы лила –
И при этом смеялась, смеялась…

Только я поняла, я только теперь поняла:
Я – вот здесь.
А вот – он.

Без колоды валет – не валет,
А потертая, старая, и
Пустая картонка.
Возвращайся в колоду, валет,
Возвращайся в колоду…