итак, смотрите,
мы начинаем
свое представление, мчащееся по лучшим театрам мира,
нам бы хотелось посвятить его
всем, кто еще продолжает двигаться,
или хотя бы их памяти.
для начала мы выпустим на сцену черного пса.
пусть он постоит в центре долго-долго
в ожидании либидо,
он, наверное, хочет твое мороженное,
слышишь? маленькая чернокожая девочка в первом ряду!
зачем ты носишь с собой все эти книги?
даже в книгах самых мудрых японских авторов
не найдешь синопсиса нашей пьесы.
и поэтому следующим на сцену выйдет
человек с татуировкой и восточными чертами лица,
как и положено, сядет, поджав ноги, с краю,
а следом за ним – капитан четырех ветров
с тушкой мертвого воробья,
этот будет прогуливаться от кулисы к кулисе,
курить трубку,
и за неимением попугая – сам кричать:
пиастры! пиастры!
и когда он произнесет это слово
в две тысячи сорок восьмой раз,
начнется нечто невообразимое:
на велосипеде прямо из зала выкатит
рыжий человек средних лет в старомодном костюме,
вытащит из кармана синюю коробочку
и метнет ее, словно бомбу, зрителям.
(надеюсь, к этому времени ты уже будешь в буфете).
коробочка откроется и из нее
выльется тишина за шиворот –
медными страхами и никелированными смутными воспоминаниями.
на секунду в глубине сцены покажется пегий ковбой
с дыркой в ладони, ухмыльнется хитро,
а капитан прокричит – занавес!
капитан – единственный говорящий персонаж.
стены расступятся, а на улице уже вечер, горят витрины.
отскучавшие зрители вернутся домой,
но не заснут и к утру застрелятся.
вот так-то! да! пусть убираются.
нечего нам мешать.