Автобус остановился у пустынной остановки. Скрипнули двери.

- Приехали парень! – с какой-то радостью выкрикнул водитель в салон.

Витька дернулся, утер лицо.

- Все, приехали! – Заулыбался водитель и вышел на улицу, потягиваясь и широко зевая.

По земле еще стелился утренний туман, еще ни одной живой души не было кругом.

- Давно видать, дома-то не был? - Стукнув по колесу ногой, сказал водитель и снова полез в кабину.

Витька с каким-то пренебрежением посмотрел на него и, не ответив, пошагал от остановки. Все тут было как и раньше, ничего не изменилось, словно не три года прошло, а три дня.

Постояв немного на мосту и смачно плюнув в реку, как в детстве, он пошел к дому. Долго стоял возле двери, хотел было постучаться, но передумал, зашел в огород и, просунув руку между досок, открыл крючок с другой стороны.

Сел на лавку под яблонями, закрыл глаза и стал слушать, как просыпается вокруг деревня. Калитка в огород скрипнула.

- Кто здесь? – услышал он дрожащий голос, и в груди его словно два сердца наперебой заколотили.

Витька пригнулся, чтоб его не было видно за кустом смородины.

- Кто тут, а ну выходи. Я вот сейчас собаку спущу!

- Мама, - как-то с хрипотцой сказал он, поднимаясь с лавки на дрожащих ногах.

- Витя, - словно в испуге воскликнула мать и, не обходя, прямо через смородину полезла к сыну.

- Мама, да ты чего, все кусты же переломаешь.

- Сынок, - запричитала она и обхватила его шею. – Приехал!

Все утро мать бегал вокруг него. И баню истопила, и стол богато накрыла.

Раскрасневшийся и намывшийся Витька сидел за столом и вальяжно озирался по сторонам, а мать не сводила с него глаз.

- Ну, хватит уже, ты на мне дырку протрешь.

- Ну как же. Ты кушай, кормили там, наверное, плохо.

- Нормально кормили. Всего хватало.

- Витя - Витя, исхудал-то как.

- Мама, ну что ты придумываешь, сидишь, какой был, такой и остался.

- Такой и остался, - повторила мать.

- И чем же вы там занимались?

Сын с недоумением посмотрел на мать.

- Ладно, ладно. А у нас дядя Паша помер, помнишь ли? Да еще соседи наши в город переехали, - вспоминала она новости, смотря на скучающего сына. – А дождь-то вот только вчера полил, а то все сушило и сушило, картошка-то, махонькая какая.

- Болото, - вздохнул сын.

- Что ты говоришь?

- Может тебе, что сделать нужно? – отодвинув от себя тарелку, спросил Витя.

- Да ничего мне не нужно, сиди, отдыхай, все у меня нормально, все исправно.

- Ну, тогда я пойду, прогуляюсь.

- Куда ты, а? – Вскочила мать - К дружкам своим. С матерью посиди. Перепились дружки все твои. Что ты у них забыл, с матерью не побыл, а уже пошел.

- Да во двор я просто хотел.

Целый день промаялся Витька возле дома, брался за разные дела: что-то все ходил, проверял, рассматривал, перебрал свои старые вещи, но ни в чем он не находил удовлетворения, да и доделывать-то начатое до конца совершенно не хотелось. А как только он собирался куда-то, мать тут же следовала за ним.

- Ну что тебе дома не сидится?

- Да тут я, тут. Думаю, может мне на работу устроиться? Есть, что ль работа, какая?

- Да какая работа, - отмахнулась мать, - все вон наши в городе шабашат. Уезжают на две недели, потом две недели дома. Деньги неплохие привозят.

- А я, мать фермерством займусь, - листая какой-то журнал, сказал Витя и громко зивнул.

- Чем? - испугалась мать.

- Тем. Решил поднимать сельское хозяйство. Буду выращивать картошку на продажу. Я все рассчитал. - и бросил на стол журнал с надписью «Фермер»

- Вот придумал, - заулыбалась мать, но хоть и не восприняла всерьез фантазию сына, немного успокоилась.

Вскоре и участковый, словно случайно, зашел в избу. Осмотрелся кругом, долго вытирал о тряпку ноги.

- Ну, здравствуй, Витя!

- Здорово, – и отвернулся к окну.

- А это ты зря, - подвинув себе табурет, вздохнул участковый. – Любовь Петровна, кваском не угостишь, а то жарища такая, сил моих больше нет.

Витькина мать вынесла участковому стакан квасу и села напротив.

Напившись, участковый вытер усы, посмотрел сначала на мать, потом на ее сына, который все пялился в окно.

- Я Витька думаю, мы с тобой будем друзьями и заживем долго и счастливо.

- И умрем в один день, - добавил Витя.

- Витя ты что!? - перебила его мать.- Иван Сергеевич, не обращайте внимания, он всегда, сначала скажет, потом думает. Он завязал, он фермером решил стать. А если документы нужны, то они все в порядке.

Мать подошла к комоду и достала папочку.

Участковый долго перебирал бумажки, в чего-то вчитывался, щурил глаза.

- Фермером, - заулыбался он, - хорошо. А где ж ты милый друг целый месяц шлялся? Ты посмотри, освобожден вон аж какого числа, а сегодня вон какое. Двадцать восемь дней, посчитал он в уме. Наверное, с фермерами знакомился?

- А вы тут не смейтесь, - неожиданно поднялся с места Витя. – Идите себе… Что ходишь вынюхиваешь. Сначала посадил, а теперь в друзья ходит набиваться. Волчара!

- Не воровал бы, не посадил.

- Я не воровал, я покататься взял. Что убыло от этой машины?

- Вот и покатался. – Не унимался участковый, - не тобой положено, не тобой и возьмется.

- Да что вы. Ну, все уже. Пустое. Что старое поминать.

- Пусть повспоминает, мама. Ему, наверное, орден за это дали!?

- Да чего тут, - отмахнулся участковый, - просто делал свою работу.

- Ну, вот и иди себе.

Участковый одернул китель и вышел из избы. Потом снова заглянул, комкая фуражку в руках.

- Вить, выйди.

- Да что это за секреты, от матери-то?

- Ладно тебе, не посадит же он меня.

Витя вышел на мост и закрыл поплотнее дверь.

Участковый словно каменный стоял под пучками зверобоя в пыльном луче света, и только глаз его чуть подрагивал.

- Ты, можешь ко мне как хочешь относиться, только я ведь не знал, что это ты тогда машину угнал, а когда уж дело завертелось, чего уж тут говорить…

Он нахлобучил фуражку, вытер мокрые ладони о штаны и, аккуратно взяв двумя пальцами за воротник, притянул к себе Витю.

- К Ольге бы ты не ходил больше, к ней из города жених приезжает, вроде все как-то налаживается. Я тебя по-человечески прошу, а там делай как знаешь, - он махнул рукой и вышел на улицу.

Витя выдохнул и закрыл глаза от слепящего солнца, в котором таял силуэт участкового.

Вечером он достал из шкафа новый костюм, надушился, причесался.

- Ты смотри сынок, не впутывайся больше ни во что.

- Ну, во что я могу впутаться в клубе, скажешь тоже. Хоть с народом повидаюсь, не будешь же ты меня всю жизнь держать взаперти.

Мать застыла у окна и смотрела, как сын идет по дороге и сшибает прутиком придорожные лопухи. Она так и стояла, даже после того как он совсем исчез, и было у нее такое чувство, что все не по-настоящему, что это сон, что сейчас она проснется и будет снова ждать писем. А Витька, как только понял, что его больше не видно, свернул в проулок и, надрав охапку цветов в чьем-то палисаднике, бросился к дому участкового. Он знал, что Ольга под охраной матери сидит дома, а сам, Сергей Иванович, непременно дежурит в клубе, блюдет, чтоб во время культурного времяпрепровождения молодежь не наломала дров.

Перемахнув через забор, Витька, привычной дорогой проскользнул мимо родительской спальни к окнам террасы и, подтянувшись, увидел Ольгу.

Еле-еле постучав по стеклу, он тут же спрятался. Ольга выключила свет, распахнула окно.

- Кто тут?

Витька протянул из темноты охапку цветов.

- А почему через огород, - тихо засмеялась она и наклонилась вниз.

Не говоря не слова, он обнял ее за шею и прижался к ее губам, она тоже его обняла, но потом, словно ошпаренная вырвалась из рук и отскочила от окна. На террасе зажегся свет. Витька запрыгнул в окно.

- Витя!? – лицо ее побледнело.

- А ты думала кто?

- Ничего я не думала.

- Ладно уж, не бойся, - заулыбался он. – Цветы в воду что ль поставь.

- Я сейчас, за водой только схожу.

Когда она, вместе с матерью вернулась на террасу , Витьки уже не было.

Чуть ссутулившись и заложив руки в карманы, вошел Витька в клуб, по-хозяйски зашел, словно он и не смущался ничуть, будто не обращал внимания, что на него все смотрят. Он думал, что, увидев Ольгу, в нем проснется хоть какая-то ревность или хоть что-то, но была только пустота и безразличие. Да и не шла она ни в какое сравнение с городскими, яркими подругами, которых изведал он за месяц разбитной жизни у друзей после освобождения.

Прошелся он по диагонали через танцплощадку и уселся в темный уголок, посматривая на всех. Как и три года назад играла все также музыка, так же сидели вдоль стенок уже незнакомы парни, видимо подросшая и вытянувшаяся малышня, да местные девчушки сгрудившись в кучку в центре танцплощадки покачивались в так музыки и, оглядываясь хихикали. Он смотрел на них и убеждался, что тут ему больше делать нечего. Все сразу будто прояснилось, о чем он додумал и что говорили его оставшиеся на зоне дружки, и ничто его больше не тяготило. Вроде бы все так же, как и было, а вроде бы и все чужое, какое-то не его.

- Фофан, - заголосил, словно из-под земли выросший здоровый парень. – Смотрю ты или не ты!? Ты как? Когда? А мне ребята говорят, вроде видели тебя. Прошел, говорят, руки в брюки, ферзем. Давно ли?

- Да вот сегодня, на утреннем.

- Ой, - с какой-то радостью потер здоровяк ладони, - эх, погуляем! Ну что пойдем к ребятам, сейчас все чин почину отметим.

- Да что-то не охота.

- Что значит не охота, пойдем, говорю, - и потащил его за рукав из клуба.

В парке, на столике у подножия памятника шумно пили и смеялись. Витька сидел, как-то ерзая, да и ел с какой-то неохотой. Все куда-то поглядывал, словно торопился.

- Ты что как не свой, Фофан, давай расслабься. Мы тут теперь живем, работаем в городе, деньгу нормальную получаем. Хочешь с нами?

Фофан заулыбался, обнажив металлические фиксы.

- Нет, фраерок, не по мне это.

- Не понял, - вытянулся лицом здоровый парень, - какой фраерок? Ты заболел что ль, Фофан! Я тебе сейчас такого фраерка покажу! Ты смотри, а то я тебя полечу.

Витька соскочил с лавки.

- Чего тут с вами делать! – он махнул рукой и скрылся за кустами сирени. – Не понимаете вы жизни. – кричал он из темноты. – Жить надо красиво!

Витька обошел кругом деревню, потом ходил возле фабрики, заглядывал во все встречные сарайчики. Он ходил тихо и что-то бурчал себе под нос, что-то напевал. Настроение было приподнятое. А когда ему удалось найти в сарае старый ломик, на душе стало совсем хорошо.

- Тоже мне деятели! – ухмыльнулся он куда-то в темноту и пошел к магазину.

Вся охрана продовольственного магазина, как и обычно, заключалась в огромном амбарном замке, размером с чайник. Проходя мимо дверей, Витька подивился, как все же беспечны люди. Но ломать, этот прекрасный механизм он не хотел. Он обошел магазин и по забору забрался на крышу. И аккуратно ступая по гулкому железу крыши, дошел до маленького окошечка.

- Ничего не меняется.

Он чуть подковырнул форточку и та со скрипом распахнулась. Просунув сначала руки, потом и сам словно змея заполз на пыльный чердак.

- Спасибо, Митрич, за науку, - чуть слышно сказал он и чиркнул спичкой. Желтое пламя выхватило голубей, которые словно бусы облепили жердь возле дырки и все как один уставились на спичку.

Витька дополз до чердачного люка и, зажмурившись, резко дернул его на себя. Сигнализация не сработал.

- Чудеса, - прошептал он, - Митрич, спасибо тебе еще раз. – И запел чуть слышно, - эх раз, еще раз…

Осмотревшись, Витя сразу же снял с витрины бутылку коньяка и ловко свинтил крышку.

- Вот это я понимаю! Теперь закусочку!

Но вдруг, на его плечо сзади легла тяжелая рука, чуть придавив его к полу.

- А может без закусочки, - услышал он голос участкового.

- Вот же не фартит, - зашипел Витя.

- Гульнуть решил?

- А вам-то какое дело? – пытался выкрутиться из под тяжелой руки участкового Витя.

- Я знал, что ты придешь, только не ожидал, что так скоро. А себе вон тут и раскладушечку за витриной поставил. К долгой караульной жизни себя настраивал, а ты - вот, нарисовался, фермер.

- Слышь, руки убрал!

Участковый сильнее сжал руку.

- Ты, волчара! Я ж и не собирался тут задерживаться!

- И куда ж ты собрался?

- Куда надо!

- Митрич-то, которого, ты все поминал, друг, наверное, твой, оттуда?

- Да что ты скалишься, думаешь, боюсь сесть? Да я с радостью.

- А я не думаю, - участковый подхватил Витю обоими руками и приподняв, шмякнул об пол надавив на шею коленом.

- Ну все, конец тебе! – завизжал Витя.

Участковый молчал. И расстегивал у себя на штанах ремень.

- Ты, ты, - заикался Витя, - ты больше не жилец.

Участковый взмахнул офицерским ремнем и с хлопком опустил его чуть пониже Витькиной спины.

- Ох, хорошо, - повторял участковый, сильнее прижимая к полу худое тельце Вити, который все сильнее стал извиваться.

- Ты, ты… Отпустил, я сказал!

- Эх, Витя, - спокойно сказал участковый, - жалко, что не было у тебя отца.

Он так и лупил его, пока совсем не упарился.

Витя лежал тихо, только плечи его чуть подрагивали.

Участковый поднялся, отряхнул с коленей пыль.

- Ну, поднимайся же, что разлегся.

Витя молчал.

- Вставай, говорю.

Витя поднялся, не поднимая глаз.

- Если поймали, так сажайте, - шмыгал он носом, - а чего издеваться-то.

- Ну, это ты зря, никакое это не издевательство, а так, восполнил недостаток твоего детства. А на счет, посадить, это я еще успею, поскольку за тобой я теперь буду, как тень ходить. Так что ты к своему другу Митричу не торопись, погуляй еще. С мамкой-то посиди, она ж извелась вся, а ты показался на два часа, «джентельмен удачи», - растянулся в улыбке участковый, - и опять хотел одну оставить.

Витя шмыгнул носом.

- Ну что встал, двигай.

Витя посмотрел на участкового.

- В каком смысле?

- В прямом!

- А как же…- Витя огляделся кругом.

- Ну, это я улажу, а вот за коньячок придется заплатить.

- Все, иди домой.

Шаркая ногами, Витя пошел к лестнице.

- Дядя Иван, - не оборачиваясь, тихо произнес он, - вы только не говорите никому.

- Посмотрим на твое поведение.

Не говоря больше не слова, Витя поднялся по лестнице. Участковый растянулся на раскладушке и прислушался к гулким шагам на крыше.

- Тоже мне, фермер.

Участковый бросил на пол ремень и отвернулся к стенке.