в чулках пергамента на ледяной пол спущены обе ноги
змейками вен холод крадется к одинокому сердцу.
Намеки:
в утренний час старухины сны как остывший
с блестящей пленочкой чай. Стариковы упреки…
Беги, пока можешь – пока можешь ходить без клюки.

я бежала по сходням на уже отошедший корабль в мою Индию,
когда ты провожал взглядом дым своего поезда в Польшу.
И были мои руки украшены росписью хны
царапинами, детскими ноготками, пылью пастели.

твои - потеряны в табачном дыме, отпечатках нотных строк
ожогов от сигарет и бессонных ночей.
я вкладывала руку в две твои как пулю в магазин -
такова была наша жизнь. В яви и сне.

за медяки твоих глаз была навсегда отдана в рабыни-невольницы
утром наш дом - развалины крепости, мы в нем пустые бойницы.

не смотрим.

мы сходим на нет
последний блюз
певицы-негритянки
сколько в нем слез...

я не хочу:
мы жили долго и
умерли в один день
в разных комнатах.

я не хочу. Поэтому пусть другие становятся стариками и старухами
ругаются каждый день начиная утром и продолжая в обед.
Плачут в подушки от отчаяния, немощи и ненависти.

Давай сначала в Польшу, потом в Индию -
и там
вместе
канем
без вести.