После трех, наконец, подошел долгожданный автобус. Коля кое-как втащил внутрь тяжеленный рюкзак и после внес на руках уже почти бесчувственную Вальку. «Какого черта я с ней связался?» - ругал он себя. Пассажиры, конечно, тут же возмущенно и сочувственно заохали, кинулись давать советы (не вставая со своих мест, разумеется, – желающих посидеть было вполне достаточно). Но Коля упорно молчал, всем согласно кивал и не отвечал на взволнованные расспросы о том, что случилось. Он был больше чем на сто процентов уверен, что Вальке просто нужно было повыделываться перед ним, просто нужно было его внимание. И в данной ситуации это неимоверно бесило его.

Хватило уже этих глупостей про сдвоенность и дуальность вещей в ее голове (это были разговоры прошлой ночью перед костром), хватало и ее обычных удивленных вздохов на каждое насекомое вкупе с немыслимыми ассоциациями и так далее. Иногда кажется, что у людей совершенно нет никаких принципиальных знаний - да и заблуждений тоже. Вот в случае Вальки – это было более чем просто отчетливое впечатление. Она говорила очень много, но все это было – не более чем дурачество, только несколько осерьезненное. И за то недолгое время, что они были вдвоем, Коля устал от этого всего как черт. Но дотерпеть было нужно. Единственное, что пока плохо представлялось Коле – это как быть, когда автобус выкинет их на вокзале. Ведь оттуда ещё предстояло переться через виадук и ещё потом сквозь эти дурацкие бараки – до дома. Коля никогда не понимал, почему нет нормального транспорта до такого сильнонаселенного района, как их. А телефон сел, поэтому нужно было что-то придумать, а думать не хотелось и даже не моглось – просто невозможно клонило в сон.

Поэтому когда автобус, наконец-таки, сделал свое грязное дело, Коля просто сел на лавку, бросил рядом рюкзак, уложил Вальку как пришлось, прислонился головой к фонарному столбу и забил на все.

- Почему ты спишь? Почему ты спишь?... – проникал в и без того хрупкий, до ужаса неуверенный в себе сон настойчивый голос.

«Достала» - подумал Коля и открыл глаза. Как обычно, реальность вплыла в уставший мозг не сразу. Вокруг происходило раннее утро, ещё без машин, без автобусов, троллейбусов, ещё почти что без людей. По привокзальной площади устало волоклись какие-то бомжи со своими грязными, гремящими стеклом мешками. Большие башенные часы исправно шевелили секундной стрелкой, подтверждая догадки о раннем часе. Валька спала рядом на лавке, похоже, ей не было неудобно, вопреки Колиным ожиданиям.

«Ну, что ж, - подумал он, - значит, будем использовать жесткие методы» - и принялся тормошить девушку. Проснулась она не сразу - только с первой легкой пощечины, впрочем, пощечина ее не обидела, как видно.

- Надеюсь, ты можешь идти? – с натянутой вежливостью в голосе спросил Коля.

Валя в ответ весело потрепала его за щеку (он уже не в первый раз не успел уклониться, и это уже начало серьезно бесить его). Они с трудом подняли рюкзак Коле на плечи и направились к виадуку. А Коля так и не вспомнил, что его разбудило.

- Смотри как там светло! – воскликнула Валя, указывая на свободную от городских сооружений восточную линию горизонта. – Там, наверное, тысяча тысяч светлячков!..

- Нет, там солнце встает, - хмуро пробубнил Коля. Его уже бесила эта намеренная инфантильность.

В его мыслях напротив вставали какие-то черные мрачные образы. Хотелось спать. Хотелось быть дома. И хотелось кофе. Много чего хотелось…

Когда, наконец, он добрался до дома, уже ничего не хотелось. Это было, как всегда, самое большое разочарование – ничего не хотелось, даже спать. Коля сел за свой письменный стол и принялся бездумно корякать что-то.

Наконец, позвонила Анька.

- Ну, где же ты? – почти умоляющим тоном сказал Коля.

- Приходи в клуб, - коротко ответила она и положила трубку.

Мыться или завтракать тоже не хотелось. Коля взглянул в зеркало и не нашел там своего отражения. Было странно, но, с другой стороны, вполне привычно с ним, сколько он себя помнил, всегда происходили какие-то глюки. Поэтому, схватив пару бутеров и кинув их в рюкзак, он просто отправился на место их каждодневных тусовок с друзьями. Больше всего он, как всегда, боялся встретить там Вальку. Но, как и всегда, ее там не было.

Анька сидела за столом и тянула коньяк из бутылки.

- Привет, - сказал Коля и несмело присел рядом. Он немного побаивался Аньку. Она была почти всегда немного хмурая, а в этот раз как-то особенно. Впрочем, не догадаться о причине было сложно, хотя и странно с ее стороны было бы обижаться на такое…

- Как съездили? – спросила она.

- Нормально, - по инерции ответил Коля и тут же одернул сам себя, - ну, что я говорю! Дерьмово съездили. Она постоянно молола эту свою розовую чушь про жучков и духов леса... или поля… Ну, ты же сама настояла, чтобы я съездил с ней…

- Ага… - неопределенно промычала Анька, заглатывая очередную порцию коньяка.

Они просидели с полчаса молча, просто уставившись в пространство. Коля почти что спал с открытыми глазами. Он жутко устал. В голове все начало путаться. Приходили какие-то странные мысли, идеи…

- Знаешь, она сказала, что рассвет похож на тысячу тысяч светлячков… Тебе бы никогда такое не пришло в голову, правда?

Анька кивнула, немного помедлив, и снова глотнула из бутылки.

- Она мне столько бреда рассказала, – продолжал Коля, все также глядя в какую-то незримую точку, - про духов леса, и про то, как лодочники насыпают в свои лодки песка, выплывают на середину моря и начинают копать песок. Копают, копают, копают, а песок не кончается и они прокапывают глубокие лазы и после строят песчаные города под поверхностью воды… Представляешь какой бред!...

Анька, все также не глядя на него, продолжала молча пить коньяк. Это молчание было уже почти невыносимо…

- Я не понимаю, не понимаю тебя… - потихоньку Колю начинало охватывать отчаяние. – Зачем это все было? Ты постоянно сомневаешься во мне…

- Перестань, ты знаешь, я тебе уже объясняла, – резко сказала Анька. – Ты придумал её, она не существует.

- Что?

- Ты придумал ее. Она не существует.

Повисла пауза, словно белая простыня, на полминуты отгородив их друг от друга. Да, действительно, Анька говорила такое, но звучало это, конечно, не серьезнее, чем шутка. И на этот раз было как-то уже не смешно.

- Это невозможно, - сказал Коля. Он не был уверен в том, как следует реагировать, – Этого не может быть, - для уверенности повторил он, - это же живой человек, невозможно выкинуть его из мира. Невозможно. У нее есть имя, у нее есть знакомые, есть прошлое…

- Ее не существует, - повторила Анька. – Все это можно придумать и даже не замечать несоответствий. Просто когда вокруг все серо и люди одинаковые – при том одинаково бедные духовно и одинаково тупые, можно придумать что угодно. Придуманные люди могут быть друзьями и врагами. В придуманном прошлом каждый – герой или негодяй – неважно, важно, что личность яркая. Вот я и… Вот ты и придумал ее.

В этот момент в клуб зашел Петюня. Так его называла Анька. А, впрочем, с Колей он и не здоровался вовсе.

- Привет! – сказал он Аньке. Та не ответила.

- Ты понял? – спросила она. Коля промолчал. Конечно, все путалось. В очередной раз. С этим было трудно что-то поделать.

- Валя? – снова подал голос Петюня.

- Как он тебя назвал?

- Какая разница? – вскинулась Анька. – Аня, Валя, Коля… имена. Условности, приносящие иллюзию смысла, иллюзию присутствия. Тебе говорят название, и тебе начинает казаться, что ты что-то понял. А что ты понял? Ничего. Мы ничего не знаем. Мы ничего ни от чего не отличаем…

- Кошмар какой-то! – воскликнул Коля, схватившись руками за голову. Он уже действительно ничего не понимал. –Ну… и кто же я тогда…по-твоему?

- Ты.. – Анька виновато пожала плечами, - да.. прости… на самом деле, вообще-то, ты.. никто. На самом деле, тебе тоже пора бы убраться, просто…мм. Прости, - она поспешно встала из-за стола, уронив пустую бутылку на пол. От того как быстро она смешалась Коля ещё больше растерялся,– я не очень хотела тебе об этом говорить, но… это правда. Мне пора, прости меня.

И они вдвоем с Петей вышли из клуба.

Коля ещё долго сидел в одиночестве, очень долго он бродил какими-то своими-не своими воспоминаниями, какими-то догадками, какими-то разговорами.

В его жизни было много глюков, это правда, но суть была не в этом, дело обстояло как раз наоборот… Прошло много времени, прежде чем он понял это, и понял кем, или, скорее, чем он в действительности был.