…Душа моя пела, ей не было дела до тех, кто не слышал в ней вздохов и неги, скажи, человек мой, зачем за тобою брести по дороге, расчерченной снегом?

Чужие следы мне впиваются в тело, и ты мне кричал, хотя мог улыбаться, зачем ты, болтливый, поведал всем вкратце, о том, как прекрасно я пела. Я пела?

А ты наслаждался - мне в губы впивался чужим поцелуем, застенчиво- грубым, я думала, кто-то мне скажет, как нужно, и ты мне сказал: успокойся, ты дура.

И я согласилась, рассыпавшись смехом. Всем тем, кто виновен в моих заблуждениях, я пела, и пела совсем неумело, и ты осознал вдруг, что я неумеха.

Пойдем, посмеемся с тобою дуэтом, над тем, что могли, но не сделали летом, что я хохотала, а ты заблуждался, что был ты со мной мудрецом и паяцем…

Давай мы станцуем, и в гибельном танце сразимся с судьбою, и крах придет свету. Я стану поэтом – совсем неумелым, а ты станешь мною, такой неумехой. Ты смейся, ты смейся, ведь мне не до смеха. И даже до песен мне больше нет дела.