Снова был мой дом, и мой лифт, в котором я ехал, нажав на число «19».

Ехал я уже давно, поскольку лифт был сумасшедшим, и никак не мог отвезти меня на мой этаж.

Каждый раз кто-то на пути его следования нажимал кнопку вызова, и он, послушный призыву, останавливался – то на пятом, то на двенадцатом...

И войдя в кабину, новые пассажиры отправляли лифт обратно на первый этаж, где они выходили и он, сохраняя в себе информацию том, куда надо мне, возвращался к движению вверх.

Я стоял, курил изредка, смотрел на правила пользования кабиной, порою доставал бутерброд и устраивал легкий ленч.

Люди уже запомнили меня, и, заходя, здоровались.

Парни пожимали мне руку, приятельски хлопали по плечу, а барышни целовали в щеку.

Бабульки рассказывали свежие сплетни из новостей.

Дедки спрашивали, не знаю ли я, кто победил – «Зенит» или...

Я ехал, время шло.

Лифт пикал на каждом этаже, как микроволновая печь.

Лифт запекал меня под шубой моих мыслей.

Первый этаж, восьмой, первый, третий, первый, пятый, первый, одиннадцатый, первый...

В жизни так всегда: надо либо достичь цели, либо вернуться к началу.

К первому этажу.

На других – делать нечего, а на девятнадцатом или первом есть какие-то пути.

Откуда-то издалека пришел мамин голос:

«Димочка, уже пора вставать».

Мамины руки начали нежно тормошить еще спящего меня.

«Димочка, ну вставай же, уже пора, я сжарила тебе яичницу».

«Я уже проснулся, мам, сейчас встану».

Я проснулся. Сна не осталось ни в одном глазу – он вылетел резко, как пробка из бутылки шампанского. Мертвая тишина пустой квартиры проглотила его, и последние призраки звука утонули в ней. Чертовски болели почки, кашель перегибал пополам. Мамы не было, потому что она умерла шесть лет назад. Я встал. Оделся. Покурил. Сжарил яичницу. Съел. Почистил зубы. Обулся. Вышел. Подошел к лифту.

Нажал кнопку.