Литературный Клуб, Читать: «Пять ран спасителя»

Как говорят, любовь – это золотая клетка и ключик от этой клетки. Золотая клетка – это человек, которого мы полюбили и от которого теперь зависим, а ключ – это то, что лишь с этим человеком мы можем взлететь выше небес и упасть ниже земли. Любовь, вообще странная, она приходит, когда её совсем не ждешь, и уходит, как только все улаживается. Поймать это мгновение любви очень сложно, но главное не пропустить его.

История, которая последует дальше, кому-то покажется скучной и несовременной, ведь Ромео и Джульетта – это прошлый век. Но любовь это единственная вещь, которая существовала всегда, просто каждая эпоха диктовала ей свои правила и традиции.

Нина никогда не была счастлива по меркам обычных людей. Но почти всегда она была счастлива по-своему. Она родилась в захолустном городе украинской провинции. Её мать, успешная бизнес-вумен, живет в столице и, несмотря на то, что редко вырывается домой, она любит дочь. И по этой причине не везет в Киев, храня дочь от «прелестей» столичной жизни, вроде наркотиков и алкоголя. Отец Нины умер, когда дочери было восемь лет. Но жизнь её после смерти отца не сильно изменилась. Смерть папы-наркомана, который был обузой для семьи, лишь сняла тяжелый груз с сердца.

Сейчас Нина живет с бабушкой в многоэтажке, ходит в обычную школу, учеба в которой доставалась не легко. Потому что эта школа для обычных детей с обычными умами и без физических недостатков. Я не хочу сказать, что у Нины что-то с головой или что Нина – инвалид, просто у неё есть одно небольшое отличие от всех людей, это её тайна и гордость. Дело в том, что зрачок у Нины имеет необычную форму, форму пятиконечной звезды, причем только один зрачок. Доктора заметили это случайно, когда девочке было три года, и она заболела ветрянкой. Ученые мужи сказали, что это абсолютно неопасно и никак не влияет на зрение.

Но есть еще одна тайна. В день десятилетия Нины, когда было сорок дней со дня смерти отца, кое-что произошло.

- Нин, что-нибудь подать, солнышко? – тихо спросила мать, Лидия Анатольевна.

Дочь отчаянно помотала головой и уставилась на свои пальцы, нервно теребившие край платья на коленях.

- Девочка моя, с тобой все хорошо? – обеспокоилась мать, понимая, что в этот момент ответ ясен и так.

Нина подняла свое розовое и опухшее от большого количества пролитых слез личико и многозначительно посмотрела на мать. Та сразу все поняла, удивляясь тому морю чувств, которое она увидела в выразительных зеленых глазах дочери.

- Пойдем, - сказала Лидия Анатольевна, беря дочь за руку.

В комнате Нины она закрыла дверь и усадила дочь на диван, сев перед ней на пол.

- Нина, - начала мать, взяв руки девочки в свои. – Ты уже достаточно взрослая. И тебе пора узнать полную правду о твоем отце.

- Дело в том, что твой отец умер не просто так, - руки Лиды дрожали, к горлу поступали рыдания. - Он был наркоманом.

- Я знаю, мамочка, давно знаю, – тихо произнесла Нина.

Мать подняла на неё влажные глаза и провела ладонью по щеке.

- Ты на диво очень умная и сообразительная девочка, - горько усмехнулась она, - смерть твоего отца не была неожиданностью, как для меня, как идя твоей бабушки. Во время того случая, когда папа попал в больницу, мы поняли, что он без дозы не протянет, мы переживали, ведь он мог повредить тебе или совершить очередную глупость, за которую расплачиваемся мы. Это очень давило и мы жили в постоянном страхе за свои жизни, потому как твоего отца было выгнать не легко. Бабушка любила сына, многочисленные попытки ему помочь терпели неудачу, он снова брался за своё. Но, кто однажды переборщил с героином, никогда не станет нормальным человеком.

Нина шмыгнула носом и утерла слезу. Лида вздохнула.

- Буквально несколько лет назад все было так хорошо, и жизнь в этом городе была для нас раем, но в один день все разрушилось. Я до сих пор не понимаю, почему твой папа начать принимать наркотики. Знаешь, почему я уехала отсюда год назад, потому что город этот наполнен воспоминаниями о счастливой жизни, которую разрушил твой отец. Все в этом городе напоминало мне об этом. Ты еще не так ощущаешь это и когда ты поймешь, я увезу тебя отсюда, по одному твоему слову.

- В Киев? – дрожащим голоском спросила Нина.

- Куда хочешь, хоть на край света! И бабушку с собой возьмем, правда? – сквозь слезы Лида улыбнулась.

- Да, конечно, мамочка. – Кивнула русой головой Нина.

- Нина, сейчас я не могу тебя увезти. Но когда я смогу обеспечит тебе достойную жизнь, тогда, я обещаю, я увезу тебя.

- И бабушку. – Добавила девочка.

- И бабушку, - подтвердила Лида. – Ведь, вы с бабушкой – самые дорогие и родные для меня люди. Для вас я стараюсь. Я хочу, чтоб вы были счастливы.

Лида привстала и обняла дочь. Говоря последние слова, она чувствовала, что её щеки заливают слезы, но ничего с этим поделать не могла.

- Отец оставил мне тебя, и за это я считаю его лучшим человеком, которого встретила в своей жизни.

- Я люблю тебя, мама. – Пробормотала Нина.

Я тоже тебя очень люблю, солнышко. И хочу, - Лида поцеловала дочь в маленький лоб, чтобы ты была счастлива и, конечно же, не плакала.

Она рукой смахнула мокрые следы с порозовевших щек дочери. И еще раз обняла её. Лида встала.

- Идешь? – спросила она, с трудом выдавив улыбку, чтобы подбодрить Нину.

- Нет, я немного отдохну, – отозвалась девочка.

- Хорошо. – Лида наклонилась и поцеловала дочь в обе щеки, и еще раз улыбнулась, почувствовав, как улыбка стала искренней, и вышла.

Нин осталась одна в комнате. Она откинулась назад на диван и посмотрела наверх. Потолок её комнаты был украшен бабочками и цветочками. Она вспомнила, что этот рисунок делал её отец. Она вспомнила, как весело они вдвоем с папой разукрашивали этот потолок, как они обмазывали друг друга краской, как он поднимал её на руки, чтобы она смогла нарисовать свой цветочек, который теперь неуклюже терялся среди аккуратных цветов отца. Эта покраска потолка была одним из тех редких дней, когда отец имел трезвый рассудок, меньше всего думал о наркотиках и вспоминал, что у него есть дочь. Таких моментов было мало в памяти Нины, она их берегла.

Нина соскучилась по отцу. Она так надеялась, что однажды папа придет, возьмет её на руки и скажет: «Я больше не уйду». Но этого не произошло. Она столько раз верила ему, столько раз успокаивала своей по-детски наивной верой бабушку. Но он предал её, он оставил её. Из этого всего Нина поняла, что половине человечество доверять нельзя, потому что они мужчины, просто потому что они мужчины.

Нина повернула голову и увидела себя в зеркале, что стояло напротив дивана. На неё смотрел маленький человек с разбитыми детскими мечтами, с недетской болью в душе. Из зеркала на неё взирали глубокие зеленые глаза, покрасневшие и мокрые. Она тряхнула головой, со светло-русых волос упала заколка, и они рассыпались по плечам.

Нина подпрыгнула на диване. Быстро повертев головой, она не обнаружила в комнате никого.

Нина медленно повернулась вперед и уловила движение в зеркале, и тут же обернулась. Зади никого, она пригляделась к зеркалу и увидела, что... шевелиться её зрачок. Нина протерла глаза, думая, что ей уже мерещиться.

Нина подбежала к зеркалу и, всмотревшись, увидела вместо своего зрачка... крохотного человечка. От удивления она открыла рот.

- Привет! – человечек заметил, как Нина смотрит на него, и весело махнул рукой, чтоб еще больше не испугать девочку.

Та же в шоке молчала.

- Меня зовут Иллин. – он поклонился.

Нина все еще была в поисках своей потерянной речи.

- Эй, с тобой все в порядке? – встревожился Иллин.

Девочка медленно кивнула.

- Я, Нина, – еле выговорила она.

- Вот так лучше, - обрадовался мальчик. – Все пугаться, когда видят нас. Можно подумать, что мы страшные монстры.

- Нас? – оторопела Нина.

- Да, нас много, по всему миру.

Нина, удивившись, совсем осмелела.

- Получается, такой зрачок есть у каждого?

- Нет. Понимаешь... ну, вобщем... это долгая история.

Нина почувствовал неприятный комок в горле.

- Мы охраняем людей от бед, точнее помогаем справиться с ними, поддерживаем в трудную минуту.

- То есть вы ангелы-хранители? – уточнила Нина.

- Нет, мы совсем не ангелы, – деловым тоном поправил девочку Иллин. – Короче, времени у меня - ведьмин котел, так что расскажу все по порядку. Только не перебивай.

- Давай. – Нина опустилась на колени, и загоревшимися глазами смотрела на Иллина. Как всякий ребенок, она была впечатлительной. В этот момент она видела и слышала только своего нового друга, все беды остались за дверью.

- Ну, так вот. Там, - он указал в потолок, Нина уставилась вверх. – Ты их не увидишь, как не старайся. Я имею ввиду, очень высоко. Так вот, они решили однажды, что одним анегелом-хранителем некоторым людям не обойтись. Просто есть такие, у которых прямо на лбу написано, извини за прямоту: «Притягиваю беды Т.Ч.К.» И потому, несмотря на старания ангелов, они все равно куда-то, да и вляпываются периодически. Конечно, есть те, у которых кое-что на роду написано, но это уже отдельный разговор.

Ангелам-хранителям стало трудно работать. Высшие уже и зарплату повышали и чего только не делали, и бесплатную учебу и льготы, но... Профессия ангела-хранителя утратила свою прежнюю популярность. И тогда Высшие, конечно, вспомнили о нас. Мы с удовольствием согласились работать с людьми. Так как из всех верхних, мы больше всех смахиваем на людей, хотя и размеры не очень. За это прилично платят, а главное мы как рыбы в воде: и с теми, и с теми.

- А знаешь, в чем заключается наша работа?

Нина широко открыла лаза и внимала словам Иллина. Он так живо рассказывал, так жестикулировал. Она засмеялась, когда он изобразил Высших, надувшись как индюк, хотя она и понятия не имела, кто такие эти Высшие.

- Мы фильтруем ваш кругозор, в прямом смысле слова. Мы осветить вашу жизнь надеждой и показать вам вашу беду с другой лучшей стороны. Это наша работа. – Сказал Иллин.

- Это значит, что у меня на лбу написано: «Притягиваю неудачи». Так что ли получаться? – спросила Нина.

- Нет. Просто у некоторых людей счастье растягивается на всю жизнь, а у других сначала конец света, а потом свет в конце туннеля. И вот когда дела совсем плохи, появляемся мы, – ответил мальчик.

- А у меня уже хуже не будет? – с надеждой поинтересовалась девочка.

Иллин пожал плечами.

- Это никому неизвестно, кроме Высших, а они дядьки немногословные.

- А что если человек умирает?

-Ну, если по нашей вине, то его Хранитель тоже погибает в наказание за неправильно выполненную работу. – Пояснил Иллин.

- А вы можете поменять подопечных?

Вдруг дверь открылась и в комнату заглянула бабушка Соня.

- Что-то случилось, милая? - Спросила она.

- Ничего, ба, все в порядке. – Ответила Нина.

- Пойдем за стол. – Сказала бабушка.

Нина глянула в зеркало. Зрачок был на месте, а теперь он больше смахивал на фигурку человека, чем звезды.

Девочка поднялась с колен и пошла за бабушкой.

* * *

С этого дня Нина практически каждый день разговаривала с Иллином. Делилась с ним своими тайнами, рассказывала о школе. Иллин помогал ей, давал советы. Мать Нины работала ещё в Киеве, в ближайшее время не собиралась никого к себе забирать. Все 7 лет, которые Нина прожила после смерти отца, были осветлены Иллином. Отношения в школе с одноклассниками были нормальными, но все были равнодушные по отношению к ней, и никто не собирался брать её в свою компанию. Все же у неё была подруга Вера, но таких близких отношений, как с Иллином, не было не с кем. Но однажды эти отношения зашли слишком далеко.

Нина сразу же после школы пошла домой, хотя часто оставалась на какие-нибудь дополнительные. Напевая себе под нос любимую мелодию, она вскочила по ступенькам. Сделав изящный пируэт, она достала ключи. Но дверь поддалась и так.

Нина встревожилась. Обычно бабушка не оставляла дверь открытой, да что там, никогда. Девочка осторожно, тихо ступая, прошла в коридор. В нос сразу ударил запах горелого, шедший из кухни. Оттуда же слышался приглушенный звук радио. Нина, еще больше перепугавшись, направилась туда.

Увиденное привело её в ужас. На плите стояла сковорода, жутко дымившая и распространяющая неприятный запах (сквозь дверь просочился лишь запах). Дым резал глаза. Сквозь белую пелену Нина заметила бабушку, неподвижно лежащую на полу рядом с плитой.

Девочка, на ходу бросив все, подлетела к бабушке. Та еле дышала и чуть слышно хрипела. Взяв телефон, Нина быстро позвонила в «Скорую». После этого она, взяв с дивана подушку, подложила её под голову бабушке. Она села на колени перед ней и, взяв её руку в свои, стала ждать. Слезы застилали глаза, но Нина держалась. Что такое с бабушкой? Девочка боялась самого худшего. Она не представляла свою жизнь без теплой и ласковой бабушки. Мать приезжала на пару дней, и то один или два раза в год, и наладить с ней нормальные отношения сейчас было сложнее сложного. Хотя Лида была продвинутой бизнес-леди, но пропасть, которая легла между дочкой и матерью была слишком велика, чтоб её просто перешагнуть. Слишком многое Нина пережила без матери. Она понимала, что роднее бабушки у неё никого не было, а вторым родным человеком была вовсе не мать, а Иллин. Именно Иллин восполнял тот пробел в разделе «папа», а матерью была бабушка. Но это не значит, что Иллин был для Нины отцом, он был ей в первую очередь другом.

Под окном просигналила машина, и спустя несколько минут врач с мрачным видом сообщил бедной внучке диагноз:

- Обширный инфаркт.

У Нины перехватило дыхание.

- И... что?

- Мы забираем её в больницу. Ей необходимо сейчас срочное лечение. В лучшем случае она не сможет двигаться, а в худшем... ну, вобщем вы понимаете. С вами все в порядке?

У Нины потемнело в глазах. Она облокотилась о холодильник, и всеми силами держалась, чтоб не упасть.

-Да, – выдохнула она.

- Мариночка, дайте девушке успокоительное, – обратился к своей коллеге врач.

- А может можно что-то сделать? – с надеждой в голосе, но с отчаянье в сердце спросила Нина.

Врачу хотелось обнадежить девочку, глядя в грустные и полные слез глаза, но первая обязанность врачей говорить правду, какой бы горькой она не была.

- Надежды мало, но можно сделать операцию.

- Сколько? – только вымолвила Нина.

- Пять тысяч... долларов.

Девочка бросилась к телефону. Врачи «скорой» удивленно наблюдали за её движениями.

- Алло! Мама? – крикнула Нина в трубку. – Мама, с бабушкой беда! Нужны деньги. Срочно!

- Пять, – после минутного молчания сказала она. – Да. Хорошо.

Она положила телефон и решительно посмотрела на врача.

- Завтра будут деньги.

- Операция – дело очень рискованное. Вероятность хорошего исхода один к пятидесяти, а может и вовсе к стам в вашем случае.

- Пожалуйста.

- Хорошо, мы постараемся.

После отъезда машины Нина убрала кухню. Она изо всех сил держалась, глубоко дышала, когда слезы подступали совсем близко, старалась переключиться на другие вещи, даже села делать уроки. Но, войдя в комнату, она упала на кровать и, уткнувшись в подушку, заплакала. Её тело содрогалось в рыданиях. Что же теперь будет? Что будет с бабушкой? Откровенные слова доктора до сих пор больно отдавались у Нины в ушах, она отказывалась верить в случившееся. Один за другим она может потерять самых дорогих ей людей. Боль охватила её, унося в дали беспамятства. Неужели придется ехать в Киев? Этого Нина не хотела, она хотела, чтобы все было, как прежде. Чтоб бабушка была здорова. Меньше всего девочка хотела сейчас видеть свою мать. Но необходимы были деньги, а они были лишь у Лиды.

Нина подняла голову с подушки и глянула в зеркало. Там стоял Иллин и печально смотрел на неё. Вместе с Ниной рос и он. Теперь в зеркале стоял парень.

- Иллин...

- Да, я здесь, Нина.

Она встала с кровати и опустилась на колени перед зеркалом.

- Моя бабушка...

- Я знаю, – перебил её Иллин. – Я очень сочувствую тебе.

Нина подняла на него заплаканное красное лицо.

- Спасибо. Ты говорил, что хуже будет.

- Я говорил, что это решают Высшие, точнее они знают.

- Я боюсь.

- Чего ты боишься?

- Будущего.

- Его не надо бояться, это не темнота, которую можно избегать. Твое будущее не измениться, и настанет в независимости от того, боишься ты его или нет. Будущее это твоя жизнь. А ты ведь не боишься жизни?

- Иллин! – укоризненно воскликнула Нина. - Что ты говоришь? Как я смогу жить без бабушки? Мое будущее это смерть.

- Не говори так.

- А как мне говорить, если в моей жизни всех вверх дном?! Я не могу быть уверена, в том, что моя бабушка выживет, а если и выживет, то она уже не будет такой, как была. Все развалилось, моя жизнь развалилась на моих глазах! Все обрушилось, как карточный домик! У меня никого нет роднее бабушки, я не смогу без неё.

- У тебя есть я.

Нина всхлипнула.

- Я не знаю, чтоб я делала без тебя, – сказала она.

- Ты бы жила дальше, - ответил Иллин.

- Сомневаюсь.

- Сомнения – это грех. Сомнений нет – есть не уверенность в своих силах.

- Иллин, ты меня утешаешь или хочешь сделать еще хуже? – с тайной злостью в голосе спросила девочка.

- Я хочу направить тебя на правильный путь, подтолкнуть к дороге к счастью, – спокойно ответил он, хотя от него не ускользнул тон Нины.

- Твое счастье, что я не пытаюсь наложить на себя руки. – мрачно сказала она, искоса наблюдая за реакцией Иллина.

Тот задумчиво и строго прищурил глаза.

- Я думал, ты настолько сильная, чтоб не позволить всяким бредовым мыслям посещать твою голову. – Он вздохнул и расслабился. – Ты не такая глупая, чтобы здаватся. У тебя есть я.

- От тебя никакой пользы, – злобно буркнула Нина, отвернувшись от зеркала.

Иллин был ошарашен этим заявлением. Но все же он понимал, что эти слова вырвались у неё в минуты самых тяжелых душевных переживаний. Хотя у Иллина где-то в глубине возрастало отчаяние: неужели это правда?

- Нина, зачем ты так?

- Не знаю. – Нина покачала головой. – Извини.

Она облокотилась на кровать. Подтянув к себе подушку, она вновь заплакала. Иллин присел. В комнате застыла тишина, иногда прерываемая всхлипами Нины. Ей стало еще больнее от того, что она непроизвольно обидела лучшего друга; но с другой стороны он мог подождать со своими наставлениями до лучших времен, хотя таковы могут вообще не настать. Иллина же терзали те самые сомнения, существование которых он приравнивал к греху. Самое тяжелое в жизни его сородичей и коллег это эти слова, которые однажды может сказать подопечный.

- Ты, правда, так думаешь? – спросил он.

Нина примолкла и подняла голову. Медленно она через плечо повернулась к зеркалу.

- Ты считаешь, я тебе не нужен? – повторил Иллин, глядя на неё.

- Иллин, нет, я не...

- Скажи, правду, пожалуйста.

- Без тебя я давно бы превратилась в ходячее растение, – еле сдерживая слезы, сказала Нина. – Сколько раз я рыдала у тебя на глазах, а ты утешал меня и давал то, что очень трудно уберечь. Надежду. Ты давал мне надежду, Иллин. Мне было ужасно сложно после смерти папы. И твое появление дало мне стимул жить. Я ни хочу, чтобы ты уходил. Ты же не собираешься никуда?

Нина испуганно смотрела на друга.

- Нет, как ты могла такое подумать?

- Иллин, ты же не бросишь меня сейчас?

- Не сейчас и никогда.

- Что я могу для тебя сделать, чтобы хоть как-то отблагодарить? – Нина встала с колен и стояла напротив зеркала.

Иллин тоже встал. В его глазах засветилась какая-то мысль.

- Это слишком рискованно, - прошептал он.

- Ну? – нетерпеливо спросила Нина.

Иллин глубоко вздохнул и сказал:

- Дотронься до зеркала.

Нина нерешительно подняла руку. Зеркало начало слегка светиться. Медленно рука девочки приближалась к поверхности зеркала, и ярче становилось свечение. С той стороны Иллин подносил свою руку к руке Нины. Они неотрывно смотрели друг другу в глаза.

Наконец Нина почувствовала что-то мягкое и упругое. Она дотронулась до руки Иллина и почувствовала счастливое и доброе тепло, именно бодрое и счастливое. Нина ощущала, как по её тело растекается это тепло, как волнами накатывает на неё это чувство абсолютного счастья.

Она медленно входила в зеркало, ничего не замечая, кроме глубоких изумрудных глаз Иллина. Она тонула в них, не зная как спастись. Едва оторвав глаза, она увидела, что стоит на узорном мраморном полу, в красивом бордовом платье. Вокруг неё много людей, тоже в платьях и фраках. Все они стоят в огромном зале, освященном тысячами свечей у стен и потолка. На нем подвешены золотые люстры с горящими свечами. Стены были украшены гобеленами, с прекрасными пейзажами гор и лесов. Слева и справа от Нины находились темные дубовые двери, створки которых были открыты настежь и через них входили люди. От обилия ярких тканей у Нины зарябило в глазах. Но она снова посмотрела на Иллина и услышала, как заиграла приятная танцевальная музыка.

Иллин повел Нину в танец. Она не заметила, как постепенно влилась в такт музыки. Она ведь не умела танцевать, а сейчас её тело выполняло каждую прихоть мелодии. Она краем глаза увидела, что все на неё смотрели. Ей было безразлично, то, что их взгляды были осуждающими, а слова, которыми они обменивались, полны презрения и возмущения.

Музыка стала тише. Нина остановилась. Она уже не могла сопротивляться той волне чувств, лавиной обрушившейся на неё. Больше не было сил. Она закрыла глаза и поцеловала Иллина. В тот момент она чувствовала, слышала только его и никого другого. Нина поняла – вот он, момент любви и счастья. Она ощущала, как всё её тело поддается этому порыву, и счастье разливается по венам.

Нина не слышала, как в зал быстрыми шагами вошли люди, а может и не люди?

В следующий момент её словно оторвали от Иллина. Он отлетел к стене. Скатившись, он остался полулежать у стены. Все затаили дыхание. Нина хотела подбежать к нему, но неведомая сила оглушила её и парализовала.

- Как ты посмел привести сюда подопечную, Иллин? – прокричал один из прибывших гостей в синей накидке.

Иллин упрямо и гордо смотревший на этого человека, назовем его так, бесстрашно выдержал его взгляд.

- Отвечай! – прогремел человек. – Что она здесь делает?

Он указал на Нину, у которой от злости к нему защипало в глазах.

Иллин молчал, он трудно дышал. Человек махнул рукой, и его опять ударило о стену.

- Что вы делаете? Прекратите! Вы же убьете его! – отчаянно прокричала Нина, силы вновь вернулись к ней.

- Замолчи! – проревел человек.

- Не трогайте её, – наконец еле выговорил Иллин.

- Отвечай на мой вопрос!

- Я ни только привел её сюда, но и полюбил её! – упрямо крикнул Иллин.

Человек чуть не подавился собственной злостью. Он с яростью посмотрел на хранителя, что Нина подумала, не убьет он его одним взглядом.

- Полюбил, говоришь? Какая любовь?! – он сверкнул глазами и покосился на Нину. – Она же твоя подопечная!

Иллин и Нина этого уже не выдержали. Иллин преодолев боль, попытался встать. Девочка, путаясь в своем же платье, подбежала к нему и помогла ему встать, держа Иллина под руку.

- Иллин, у тебя что-то сломано? – встревожено спросила Нина.

- Пустяки, – прохрипел он, но было видно, что каждое движенье и каждый вздох доставляет ему боль. Нина покрепче сжала руку Иллина. Он посмотрел на неё.

- Все будет хорошо, - успокоил он её. – Не волнуйся.

Нина опустила глаза, ощутив предательское покалывание. Иллин смахнул слезу.

Внезапно он обмяк, и Нина, опустившись на пол, положила его. Он едва дышал. Из его рта вытек густой сгусток алой крови. Девочка взяла его голову в свои руки.

- Иллин, - прошептала она, - перестань. Хранители же не умирают, если живы их подопечные.

Он кашлянул и, выплюнув кровь, горько улыбнулся.

- Хранители никогда не влюбляются в своих подопечных.

Нина судорожно вздохнула и прижала к себе Иллина. Все взгляды были устремлены на них. Окружающие ждали. Иллин закрыл глаза и начал хрипло дышать.

Девочка вдруг вскочила и подбежала к человеку, тому, кто сделал такое с Иллином.

- Ну, сделайте что-нибудь! Он умирает! Вы же можете его спасти! – умоляюще крикнула она. – Пожалуйста!

Она опустилась на колени и зарыдала. Ей никогда не было так больно. Человек лишь грозно посмотрел на Нину. Он мог помочь, это было очевидно, но они зашли за грани дозволенного и зашли слишком далеко.

Иллин громко прохрипел, Нина, очнувшись, кинулась к нему.

- Нина, - он еле мог говорить, - Я умираю...

- Нет, Иллин. – Отчаянно сказал Нина. – Нет!

- Да... – с болью в груди выдохнул Иллин.

- Нет...

Слезы застила ей глаза, она не могла вынести такого.

- Дай мне договорить, - перебил он её, ему с трудом удавалось противостоять смерти, - Чтобы не случилось... знай, что я... люблю... тебя...

Он выплюнул кровь. Его дыхание все чаще прерывалось.

- Мы еще встретимся... Там. – Глазами он указал на потолок.

Еще один прерывистый вздох и...

Нина неосмысленным взглядом смотрела в застывшее лицо Иллина. Её глаза медленно наполнились новой порцией слез. Она непонимающе обвела глазами замерший зал и снова посмотрела на Иллина. И прижав его к себе, она пугливо опустила голову и заплакала. Слезы каплями падали на мертвенно белое лицо мальчика.

Все вокруг, казалось, даже не дышали, это картина вызывала сердечную жалость к девочке. Окружающие ощущали, как боль её заполнила весь зал. Страдания настолько утомили её, что Нина еле держалась на ногах. Она еще крепче прижала к себе Иллина. Минуты казались часами. Время тянулось медленно, и это ощущали все.

- Ну, все хватит! – раздраженно сказал человек.

Нина неспешно подняла на него голову. Тот прерывисто вздохнул. Его ошеломили Нинины глаза.

-Что будет с Иллином? – тихо и спокойно спросила она.

- Не твое дело...

Нину внезапно что-то подняло и через ту же мягкую структуру ё вынесло сквозь зеркало в её комнату. Она была еще в бордовом платье. Вест зал она увидела по ту сторону зеркала. Человек махнул рукой. Девочка едва успела поднять руки, чтобы закрыть лицо, так как тут же зеркало разлетелось на тысячи кусочков по всей комнате. Нину опрокинуло ударной волной на пол. После этого Она опустила руки и увидела на внешней стороне локтей многочисленные порезы. На удивление она даже не чувствовала боли.

Нина встала на ноги. Встав, она не могла пошевельнуться. Из оцепенения её вывел звонок. Она неторопливо подошла к телефону.

- Да, - бесцветным голосом сказал она в трубку.

- Здравствуйте, - ответил знакомый мужской голос.

- А, это вы...

- Дело в том... Вобщем, ваша бабушка... скончалась.

Остальных слов Нина не услышала. Трубка выпала у неё из рук. Она как в бреду подошла к кровати и, упав на неё, опять заплакала.

Никогда ей не было так плохо, как сегодня, сейчас. В один день она пережила самый плохой и самый хороший момент её жизни. Танцуя с Иллином, она никогда не чувствовала себя такой счастливой. Потом, в один миг, все разрушилось, как карточный домик. Нина потеряла самых дорогих ей людей один за другим. Теперь она осталась одна в этом мире. Девочка не думала, что будет дальше. Нине было все равно.

Где-то уже под утро, пробили часы. Нине казалось, что прошла вечность с того момента, как она осталась одна. Она легла на спину и уставилась в потолок, её глаза смотрели в никуда. Плакать уже не было сил, да и слез уже не было. У неё болели глаза, грудь и израненные руки. Но Нина ничего этого не замечала. Как это бывает после большого потрясения, у неё настал момент безразличия ко всему. Она лежала на осколках зеркала, её ребра ныли от бесконечных слез и прерывистого дыхания, но Нина ничего не замечала. Физическая боль не интересовала её, она утонула в своей душевной боли, которая полностью поглотила её. Голова была на диво ясна, но мыслей не было ни каких. В глазах не было ничего кроме равнодушия.

В квартире замерла тишина. Все молчало. Нина была наедине со своей болью. В комнатах застыл воздух безучастности.

Когда стало совсем светло, послышались шаги в коридоре, а перед этим звук ключа в двери. Краем глаза Нина заметила какую-то фигуру в дверях.

- Нина...

- Привет. – холодно отозвалась Нина.

- Что здесь произошло? – удивленно спросила Лида.

- Ничего особенного.

Лида подошла к кровати и присела на краю. Нина перевела на неё глаза с потолка.

- Нина, с тобой все в порядке?

- А ты как думаешь? – сухо ответила она. – Все прекрасно.

- Пойдем.

Лида встала и помогла подняться дочери. Лида, открыв шкаф, начала вываливать вещи Нины на кровать.

- Что ты делаешь?

- Мы уезжаем.

- Куда?

- Ко мне, в Киев.

- Я. Никуда. Не. Поеду. – Решительно сказала Нина.

Лида остановилась и оглянулась на дочь. Она укоризненно покачала головой.

- Я понимаю, Ниночка, ты потрясена, но нужно жить дальше. Тебе нужно выучится; я устрою тебя в приличный лицей...

- Я. Никуда. Не. Поеду. - Уже агрессивно сказала Нина.

- Нина, пойми...

- Я останусь здесь! Езжай сама в свой Киев!

- Хорошо, - спокойно сказала мать. – Мы поедем в другое место, оно в городе.

- Куда это еще?

- Узнаешь, – голос Лиды был уже не таким нежным.

Нина схватила мать за руку, остановив её на пути к двери.

- Бабушка говорила мне, - начала Лида, - что ты в своей комнате разговариваешь с кем-то. Я подозреваю, что с тобой что-то не так; после смерти отца ты изменилась.

- Ты хочешь сказать, что я псих? – Нина не верила своим ушам.

Лида как-то странно глянула на дочь.

- Я не то имела ввиду...

- А что? Что ты имела ввиду? – Нина тяжело дышала и гневно смотрела на мать, не отпуская её руки.

- Ты поговоришь с одним моим знакомым. Вы просто поговорите.

- К психиатру меня везешь? – злобно прошептала Нина.

- К психологу, - поправила её Лида, понимая, что сделала большую ошибку, сказав дочери, куда хочет её отвести.

Нина сделала шаг назад.

- Вон! – крикнула она, указывая на дверь. – Вон!

- Вот так ты с матерью...

- Да какая ты мне мать!? Ты женщина, которая родила меня! – кричала девочка. – Ты никогда меня не любила, ты думала, что я пойду по стопам отца. Сначала ты сплавила меня бабушке, а сейчас хочешь упечь меня в психушку. Не выйдет!

Нина переполняла злость.

- Собирайся! – прокричала в ответ Лида.

- Я тебя ненавижу! – прошипела Нина.

Мать замахнулась и ударила дочь. Нина взялась за щеку и свирепо посмотрела на Лиду. Та вышла из комнаты и захлопнула дверь. Послышался щелчок. Нина подбежала к двери.

- Открой! – колотя по двери кулаками, прокричала она. – Открой! Выпусти меня отсюда!

Но Лида не слышала. Нина билась в истерике у двери. Потом она села у стены и уткнулась лицом в колени. Теперь еще в психушку упекут. Нина думала, что хуже уже не будет. Оказалось, это хуже. Теперь она и вовсе не понимала, зачем вообще живет. Отец-наркоман, умерший от передозировки, бабушка также мертва, мать, которая вовсе не любит свою дочь и парень, которого она только полюбила, мертвый.

И вдруг ей стало смешно. Так смешно, что она не удержалась и стала сеяться. Нина схватилась за живот. Но то смех мало походил на счастливый, он был жуткий. Потом девочка подумала, что теперь она понимает своего отца. Ей хотелось забыться, уйти и забыть все, улететь и никого не видеть, ничего не слышать, ничего не чувствовать и ни о чем не думать.

Насмеявшись, Нина обессилено уснула. Ей ничего не снилось, так как она была очень слаба. Когда она открыла глаза, ее тело болело и ныло. Было уже темно.

В комнату заглянула луна и звезды. Нина еле доползла до кровати и рухнула на нее. Тут открылась дверь. Лида подошла к дочери.

- Поехали.

Она, взяв за локоть Нину, повела ее в коридор. Та не сопротивлялась. Через полчаса они ехали по ночной трассе. Лида, крепко схватившись за руль, не сводила глаз с дороги. Нина уткнувшись лбом в стекло, смотрела однообразный пейзаж за окном.

- Откуда на тебе это платье? – не смотря на дочь, спросила Лида.

- Подруги подарили. – соврала Нина.

Несколько минут они ехали в тишине.

- Откуда у тебя машина? – спросила Нина, хотя ей было все равно.

- Напрокат взяла. У меня в Киеве своя есть.

Опять тишина.

- Долго еще ехать?

- Нет.

- Между прочим, я не психбольная, а если и так, то психбольные тоже хотят есть.

Лида недовольно посмотрела на Нину.

- На месте поешь.

- Думаешь, я сбегу? – язвительно усмехнулась Нина.

- Я знаю тебя, как облупленную. Ты не сможешь. – Уверенно сказала Лида.

- Ты ошибаешься, я не изменилась за 5 лет, но изменилась за один день.

С этими словами она нагнулась и со всей силы крутанула руль. Автомобиль на всей скорости съехала с дороги. Все случилось внезапно и быстро. Машину, едя сквозь заросли, перевернулась. Нину перебросило через весь салон. Наконец машина остановилась верх колесами. Девочка очнулась и увидела перед собой окровавленной лицо Лиды. Она была без сознания. Нина, мотнув головой, пошевелилась. Она не чувствовала левую ногу, её прижало спинкой переднего сиденья. Она подхватила мать и попробовала вылезти. Из-под капота валили дым. Нина подумала, что машина вот-вот может взорваться. Она попыталась освободить ногу, с большим трудом чуть отодвинула сиденье. Нина повернула на себя ручку двери, но механизмы видимо придавило. Тогда Нина, вскрикивая от боли выползла через стекло, осколок разбитого стекла вонзился ей в бедро сломанной ноги, но она, повернувшись вытащила мать. От боли у неё потекли слезы, из-за них она едва видела что-то. Кое-как она отползла от дымившейся машины на три метра, таща за собой бесчувственную мать. Только теперь она поняла, почему ничего не видела; она до крови рассекла бровь и теперь кровь заливала ей глаза. Нина, пересилив изнеможение и боль, принялась дальше ползти, пока в десяти метрах от аварии не потеряла сознание.

Потом она очнулась, неизвестно, сколько времени она пролежала так, но машина горела. В её салоне уже было яркое пламя. Нина устало вытерла с глаз кровь и повернувшись увидела в метре от себя мать. Она подползла к ней. Нога все также дико болела, хотя ступню она не ощущала.

- Лида, (она уже давно не звала её матерью), Лида, очнись!

Лида молчала. Нина потрясла её за плечи и поняла, что та не дышит. Тогда девочка откинулась на спину. Теперь она не чувствовала всю ногу, а в глазах почему-то было очень темно, и голова странно гудела.

Наверху в ночном небе раскинулись звезды. Нина с счастливым лицом смотрела на их далекое холодное сияние. Она знала, что умирает. Дыхание оставалось ровным, но в груди постепенно что-то сжималось, оставалось все меньше и меньше места для воздуха.

И вдруг ей показалось, что одна звезда шевелится.

- Иллин...

Она неспешно подняла руку к небу. Силы покидали её, она словно ощущала, как её кровь все медленнее и медленнее течет по венам.

- я... люблю... тебя... – прошептала она.

Её рука упала. Глаза закрылись, а сердце остановилось навсегда...