Мнение автора не всегда совпадает с мнением персонажей.
|
Жила была девочка, которая ненавидела Америку. Ненавидела жутко, едкой чужой ненавистью, которую ни за что не сотрешь с кожи, которую ни за что не выскребешь из пор. Так, наверное, русские и евреи ненавидели Германию после Второй мировой войны. И самое забавное, что Малышка Ми (а именно так ее звали) даже и сама не могла объяснить, откуда эта ненависть появилась. Она просто была. Каждое утро Малышка Ми просыпалась с одной мыслью в голове. Чистила зубы, пила кофе, завтракала и шла в университет. И все это с одной и той же мыслью в голове. После университета она шла в кафе, где работала официанткой. Мысль продолжала пульсировать в ее голове, сидя в гнезде, свитом из ненависти. И, когда смена подходила к концу, а бармен спрашивал: «Что хочешь?». Малышка Ми озвучивала эту мысль: – Хочу убить американца! – Я помню! – отвечал бармен. – Но этого дать тебе не могу! – Тогда, чаю! Так было и в этот вечер, когда в кафе зашел запоздавший посетитель. Он кинул узкополую шляпу на вешалку, повесил пальто и подошел к барной стойке. – Добрый вечер! – сказал он, а Малышка Ми поморщилась:посетитель как-то по-особому выговаривал букву «р», словно катал ее во рту, как сейчас катал комочек жвачки. – Будьте добры, черный кофе, виски с содовой и пепельницу. Бармен ловко исполнил просьбу, выразительно поглядывая на девушку. Та понимала, на что он намекает, но слезть с высокого стула и уйти в каморку официанток не было никаких сил. Посетитель тем временем внимательно ее разглядывал. Разглядывал ее стриженые «ежиком» волосы, проколотую губу, солдатские ботинки. Потом открыл рот и изрек: – Почему такая очаровательная мисс носит столь грубую обувь? – А вам какое дело? – огрызнулась девушка. – Вы очень хорошенькая, мисс, но зачем-то портите свою красоту! – Как же, по-вашему, я должна выглядеть? – Вам бы пошли туфли на шпильке. С круглым носком и крошечным бантиком. Малышка Ми фыркнула, а бармен послал ей пламенный взгляд, сигнализирующий: шла бы ты отдыхать, дорогая! И девушка не оставалось ничего кроме как спрыгнуть со стула, и уйти в каморку. На следующий вечер все повторилось, только теперь посетитель счел необходимым представиться и бармен с девушкой узнали его имя: – Боб Джонатан Иденнек! – чопорно представился он в ожидании кофе. Малышка Ми почувствовала, как кожу на лице словно стянуло. Почему-то захотелось улыбнуться. Улыбнуться и глупо хихикать. Посетитель оказался американцем. И хотя рабочий день уже закончился, девушка осталась сидеть на стуле. – Могу я предложить очаровательной мисс выпить? Малышка Ми, к величайшему своему удивлению не отказалась. Она не сопротивлялась и когда рука Боба Джонатана Иденнека накрыла ее колено. Бармен извинился, ушел в комнату для персонала. Они остались вдвоем. Девушка чувствовала, как немеют губы и перебирала в мыслях все то, за что она ненавидела Америку: 1) За то что американцы верят в свою победу во Второй мировой войне. 2) За то, что американцы творят в Ираке. 3) За то, что они изобрели Макдональдс – самое гадкое и фальшивое заведение в мире. 4) За то, что их юмор – это скопление тупости. 5) За то, что они претендуют на мировое господство. 6) За то, что ей пришлось сдавать экзамен по «Истории страны изучаемого языка» - США! Хотя учила она английский… 7) Еще за тысячу причин… Перебирала, смотрела на посетителя и мило улыбалась, совсем не слушая его. – Ну, так что, может, продолжим вечер в номере? – вдруг спросил он и посмотрел на нее круглыми, чуть выкаченными глазами. – Что? – переспросила Малышка Ми. – Я говорю, давай поедем ко мне в гостиницу! – нетерпеливо повторил американец. – К вам? – Ко мне! Девушка подергала себя за ухо, подумала и снова удивилась сама себе: – Поехали! До самой гостиницы они молчали. Американец только сопел и лапал коленки. А Малышка Ми думала, чем же она приглянулась Бобу Джонатану Иденнеку? Стыдно сказать, но при всей своей нелюбви к Америке она обожала Всеамериканскую Мужскую Мечту – Мэрилин Монро. Вот на кого она хотела быть похожей, вот чьи фильмы она смотрела сотый раз, вот кого любила и ненавидела. Смеющуюся красотку с пухлым ртом и белыми волосами. Она даже проколола губу, потому что прокол назывался «Мэрилин». Даже имя ее было связано с ней. Малышка Ми… Ми… «М» – Marylin… Душа Малышки Ми страдала и девушка пошла на эти уступки. Разум же, ненавидящий все американское, зло послал все остальное. Отсюда и солдатские ботинки, и короткая стрижка, и отсутствие косметики. Малопривлекательное зрелище. Американец расплатился с таксистом, и они вошли в гостиницу. Девушка послушно шла за своим спутником. Дверь номера захлопнулась за ее спиной. Боб Джонатан Иденнек начал сдирать с нее пальто. Подобно мертвой кукле Малышка Ми опустила руки. Похоже, американца забавляла ее униформа официантки. Грубые пальцы оставляли следы на тонкой коже. Но девушка продолжала бездействовать. – Что же ты? Ответом было лишь молчание. Он впился жадными губами в шею и прошептал: – Можешь звать меня Бобби! Девушка почувствовала, что вот-вот потеряет сознание. Американец уже не мог сдерживаться, такая пассивность раздражала его и возбуждала. Он толкнул ее на кровать. – Beauty! – шептал он, задирал юбку девушки и шаря руками по ее бедрам. Воздуха не хватало. Запах одеколона не мог заменить его, хотя изо всех сил стремился, скользя по коже, заглядывая в глаза, забираясь в ноздри. Малышка Ми резко вздохнула. И хрипло вскрикнула. Все остальное в номере продолжалось в абсолютной тишине, сопровождаемое лишь сиплым дыханием американца. На следующий день в кафе все уже знали, что Малышка Ми подцепила Американца. – А он ничего! – хихикнула коллега, которую она сменяла. – Откуда ты знаешь? – Он о тебе спрашивал! Хорошенький. И совсем не старый. Наверняка при деньгах. Да еще ко всему прочему говорит на русском! Не мужик, а коробка конфет, перетянутая бантиком! – Мне пора в зал! – Иди, конечно! И смотри, не упусти его! Спустя пару недель разговоры стихли. Все шло своим чередом. Университет, работа, бармен и его «Чего хочешь?», Боб Джонатан Иденнек, Бобби, номер в гостинице, такси, короткий сон, университет. На следующую ночь Малышка Ми уже не молчала. Впрочем, много она тоже не говорила. «Привет», «пока», «спасибо, ничего!», «мне больно!», «мне было хорошо!». Бобби вполне устраивали эти фразочки. А ей все также не хватало воздуха. Она втягивала его широко открытым ртом, но ничего не помогало. Иногда Малышка Ми даже чувствовала то золотое кольцо, что стянуло горло. Широкое, словно ошейник, по нему шла надпись: «State property of the USA». Кроме недостатка воздуха, она больше ничего не чувствовала, и даже сама не понимала, зачем все это делает. Но продолжала ездить в гостиницу. Пока не наступил тот самый день. Тот самый день, когда она убила АМЕРИКАНЦА! Утром, когда Малышка Ми открыла глаза, она поняла, что сегодня произойдет что-то хорошее. Поэтому девушка позвонила подруге и сказала, что заболела и не придет в университет. Улыбнулась. Приготовила завтрак и даже выжала себе апельсиновый сок. Поела. оделась и пошла на прогулку. В любимом книжном замерла в предвкушении. Это было довольно забавно: выбирать книги. Вскоре в ее руках оказалась большая стопка пестрых томиков. Малышка Ми уже направилась к кассе, как ее взгляд упал на еще одну книгу, сиротливо лежащую на скамье для посетителей. девушка села на холодные доски и поставила стопку рядом. Пальчики с короткими ноготками коснулись лаковой обложки. На ней была изображена Мэрилин Монро. Книга называлась «ПРИНАДЛЕЖАЩАЯ ПАЛАЧУ». Ниже буквами помельче: «В РОЛИ ПАЛАЧЕЙ: Президент США Джон Кеннеди, сенатор США Роберт Кеннеди, всеми любимый джазовый певец Фрэнк Синатра, Великий классик ХХ столетия Артур Миллер». Малышка Ми вздрогнула. Роберт легко трансформировался в Бобби. Сквозь Джона проступило Джонатан. А Иденнек оказалось ничем иным как зловещим Кеннеди. Девушка углубилась в текст.
«А ты сама случайно не мелками нарисована, Мэрилин?». «Норма Джин умерла в 13 лет, когда ее изнасиловали несколько пьяных подростков из соседнего дома». «Так родилась Мэрилин – Коломбина с набеленным лицом, жонглирующая мужским желанием с легкостью, присущей клоунам и акробатам, ничего в жизни не воспринимающая всерьез, превращавшая все, что с ней происходило, в комедию, фарс, пародию на само себя, где смешное уже нельзя было отличить от трагического, «ведь юмор – всегда юмор висельника, и в случае надобности вы научитесь юмору именно на виселице, – так записала Мэрилин в своем дневнике, – а жизнь – слишком важная вещь, чтобы о ней можно было говорить серьезно». «Мэрилин! Эта голубая мошка, прелестная, кружится-кружится на солнце и… бац об стекло, кровь из носу – трагедия, да и только! А через две минуты она уже довольна и снова покупает какие-то картинки в писчебумажном магазине. Сует в конверт и несется посылать их какой-то своей подруге из Австралии или из Франции…». «В приступе какой-то внезапно навалившейся на нее острой паники, она попыталась выпрыгнуть из окна с девятого этажа «родной» студии «20 век Фокс» и подобно матери и бабке оказалась в психиатрической лечебнице, где ее нагую связали по рукам и ногам мокрыми простынями, которые причиняли ей невыносимую боль, когда высыхали, и, таким образом, ее несколько месяцев лечили от сумасшествия». «Выздоровление проходило медленно и очень тяжело. Выздоравливать и возвращаться к жизни не хотелось. Она целыми днями бродила по палате без окон, выкрашенной в безобразно белый цвет, взад и вперед с таким чувством, словно она топчет собственное сердце, или лежала в темноте на полу с закрытыми глазами и беззвучно плакала. У нее было ощущение, словно ее живой заколотили в гроб, выкачали весь воздух, закопали в землю и придавили сверху тяжелой каменной плитой. Так прошло несколько месяцев». «Ей снилось, что огромные несметные толпы солдат преследовали ее, бегущую по крышам домов, перескакивая через улицы в два метра шириной. Она пыталась забыться, найти спасение в гулянках, вечеринках, шампанском, барбитуратах. Ничего не помогало». «Тянулись месяцы, годы, она была очень одинока и искала спасения или хотя бы забвения. Плюшевая тишина ее квартиры поглощала ее. Ей нужна была любовь мужчины, и она нашла ее». «Смутное предчувствие сковало ледяными тисками сердце Мэрилин, когда она увидела Боба Кеннеди». «В ее мозгу почему-то крутилась дурацкая фраза: «Пойду вслед за тобою на край света, и твоя земля будет моей землей, твой народ будет моим народом, твоя душа будет моей душою. Да будет так до скончания веков!»». «Он покрывал торопливыми задыхающимися поцелуями ее глаза и чувствовал вкус слез на своих губах. А потом он повез ее домой на своем лимузине. И там, на глазах у охраны, он стал ее Мужчиной, ее Избранником, ее Судьбой». «Они играли в шахматы, чтобы прогнать страх. Страх и то, чего никто не мог исправить. Этот молчаливый, ни разу не произнесенный вслух приговор уже существовал. И они, два брата, вступили в молчаливый сговор». «Фрэнк Синатра, любимый певец и старинный друг Мэрилин, сидел уже третью ночь, не смыкая глаз и непрерывно дымя сигарой. Ему было поручено нелегкое задание. Указ шел из самого Белого дома, и отказаться было нельзя». «Его задача была проста – пригласить Мэрилин к себе на дачу, напоить шампанским, накачать барбитуратами и позволить всем своим гостям – всем до единого, а их там было несколько десятков – хорошенько порезвиться с ней, осуществить Всеамериканскую Мужскую Мечту. Ничего не делать самому – просто позволить всему случиться и снять все на пленку. И он позволил. А почему бы и нет? Ведь в Голливуде преступление никогда не бывает страшным, но страх – всегда преступление». «Когда Всеамериканская Мужская Мечта осуществилась, Мэрилин увезли на вертолете. По рассказам очевидцев, она была вся в синяках, одежда на ней была разорвана в клочь, и она, не прекращая, смеялась совершенно безумным смехом. Безостановочно. Громко. Раскатисто, вызывающе. Наивно… ». «Стоит только сделать свободу одушевленным лицом и бац! – ее можно насиловать!». «Трагическая двоица любви и смерти. Чисто декадентский мотив любви, неотделимый от преступления и смерти». «Она разделась, выпила последний раз в жизни бокал шампанского, тщательно расчесала волосы, пролила себе на запястья немного своей любимой Шанели № 5. Легла на кровать, закрыла глаза и в наступившей темноте встретилась сама с собой. Вернее, с Нормой Джин Бейкер». «Последнее, что она видела, - это свой собственный силуэт, который подошел, распахнул окно, и… она полетела! Наконец-то она снова научилась летать!». «В день смерти Мэрилин, в тот кровавый дождливый день, единственный цветок в ее доме зацвел лиловыми цветами, а когда ее нашли, из комнаты доносилась задушевная мелодия песни «Странники в ночи» Фрэнка Синатры, которого так обожала Мэрилин, которому доверяла, которого столько лет считала своим близким другом…» «Глаза у мертвой Мэрилин были цвета снежной воды, а зрачки отливали ртутью. В ее номере не было ни книг, ни фотографий, ни бумаг. Только набор щеток для волос с серебряными спинками. Ящик шампанского и пластинки Синатры. В шкафу среди флаконов с ее любимой Шанелью № 5 резвились мыши…»
Слова перемежались картинками. Картинками с Всеамериканской Мужской Мечтой. Мэрилин грустная, Мэрилин веселая, Мэрилин в мехах, Мэрилин с драгоценностями, Мэрилин полуголая. – Девушка, вам плохо? Малышка Ми не сразу поняла, что говорит продавщица, потом грустно покачала головой, встала и вышла из магазина, оставив стопку книг сиротливо грустить рядом с «Принадлежащей палачу». Бобби ждал в соседней комнате. Он недоумевал, почему всегда пассивная и молчаливая Малышка Ми чуть ли не приказала ему остаться там. И еще более тяжелым было любопытство, что же она затеяла. Малышка Ми сидела перед огромным зеркалом. Ее стриженую голову украшал парик с длинными белыми волосами. Подклеенный костюмерным клеем на висках он покорно выдержал, когда девушка ровно 200 раз прошлась по волосам щеткой с серебряной спинкой. Ведь так делала Мэрилин Монро. Затем Малышка Ми пролила несколько капель Шанели № 5 на запястье. Ведь так делала Мэрилин Монро. Напудрила лицо, подвела губы красным, а глаза черным. Ведь так делала Мэрилин Монро. Нежный, похожий на родинку, прокол на губе. Совсем как у Мэрилин Монро. Белое гипюровое платье. Совсем как у Мэрилин Монро. Голливудская улыбка. Совсем как у Мэрилин Монро. – Великий Господь! – воскликнул Бобби, когда девушка вошла к нему. – Ты же… – Похожа? – гордо спросила Малышка Ми. – Очень! Я… Я в шоке! – Давай ужинать. Они сели вокруг стола. Малышка Ми улыбалась и непринужденно болтала. – Ты… Ты совсем другая сегодня! Словно другой человек! – Зови меня Нормой! – ослепительно улыбнулась… Норма? – Я схожу с ума! – Это еще что! – хихикнула девушка. – пойдем в спальню! Там, уложив Боба Джонатана Иденнека на кровать, Норма присела на стол, элегантно скрестила ноги и запела: – I wanna be loved by you just you! Nobody else but you… Бобби смотрел на Всеамериканскую Мужскую Мечту и не замечал, как сознание окутывает розовый туман. А когда он все понял, было уже слишком поздно: убойная доза барбитуратов вместе с виски начали делать свое дело. Американец упал на пол. Норма допела свою песенку. Потом вытащила из кошелька американца деньги, прибавила свои сбережения, скрутила купюры трубочкой и засунула их за резинку чулка. Паспорт и другие документы были давно уничтожены. Часть вещей также. Все свидетельствовало о поспешном бегстве. Девушка пошла на выход. На пути лежало тело Бобби. Норма посмотрела на него и внезапно с остервенением наступила ему на грудь. Острый каблук проткнул кожу в выемке между ключицами. Внутри Боба Джонатана Иденнека что-то хрустнуло.
Спустя полчаса в кафе зашла шикарная девушка. Длинное в пол гипюровое платье, белокурые локоны, очаровательная улыбка. Одетая необычно роскошно незнакомка скинула на руки официанту норковую накидку, села к барной стойке и заказала мартини. В ее речи слышался акцент, как будто она перекатывала букву «р» во рту. Вдруг к бармену подскочила официантка. – Дружок, ты не в курсе, где Малышка Ми? – Она звонила, сказала, что заболела! А что? – Да тут ее американца ищут! – Ничем не могу помочь! – бармен отмахнулся от официантки и обратился к посетительнице: - Мисс, у вас туфля испачкана. Девушка приподняла подол повыше, так что показались не только туфельки, но и точеные лодыжки, и аккуратные колени. Посмотрела на вымазанный каблук. Надо сказать, что пятно не смотрелось отталкивающе. Оно гармонировало с кровавой помадой. Пятно даже шло незнакомке, придавая шарм. – Подумаешь, baby! – пожала плечами посетительница. – Кстати, я теперь у вас тут часто бывать буду. Меня зовут Норма!.. Норма Бейкер. | 
Библиотека // Объявления
