Улица рвется, вливается в улицу. На перекрестке железные ящеры Гонят на небо сосновые ящики Без содержимого. Курица ссорится С курицей, с горлицей. Многоэтажному Грязному птичнику верные кумушки Курят на лестнице – сытые горлышки. Курят и знают, что выпадет каждому.
Ящеры верят в судьбу светофорную. Бог одноногий, трехглазый, безжалостный Гонит на красный бездумно и радостно, Манит на желтый и ставит на черное…
Лапы, сгибаясь, становятся ластами, Мягко качая в безволии ящеров, Мягко внушая, что все настоящее Выпито высшими, звездными кастами, Жившими слишком давно, чтоб не верить им. Звери сквозь улицы – грудью и лапами, Путь через город, желанный, запрятанный. Двери закрыты. А были те двери ли?
Свет. Перекресток, тенями проколотый, Сетью морщин поделённый на тысячу. Спичка в окурок настойчиво тычется – Хочет любви, как и ветер, за воротом Кумушки греющий гулкие косточки. Снова – шаги через рваную улицу. Ящеры знают: все в жизни окупится... Лишь бы успели сосновые досточки.
|