Когда он открыл глаза, перед ним было только небо – синее, горячее – ни облачка. Совершенно пустое небо. Он понял, что лежит на спине, попробовал пошевелить рукой – получилось. И сразу послышался встревоженный, недоверчивый голос Лики:

– Сева, Сева, ты жив?.. – рядом с ним возникло ее бледное заплаканное лицо, очень хорошо различимое через прозрачный пластик скафандра.

– Ну, конечно, – поморщился он и сел. Лика издала облегченный вздох, ей захотелось смеяться, но она постаралась сдержать радость. Вряд ли Сева одобрит бурное проявление эмоций, когда они едва не погибли, вряд ли поймет, насколько ей было страшно остаться одной.

Сева огляделся: вокруг только холмы, холмы и больше ничего, солнце палит, яркая зелень с непривычки режет глаз.

– Иначе и быть не могло, – добавил он нарочито небрежно, – мы катапультировали совершенно обычным образом, когда наш корабль стал разрушаться.

Совершенно обычным образом, хотелось добавить Лике, и она сильней сжала узкие губы, чтобы не съязвить. Ругаться с Севой – бессмысленно, это она успела выяснить за месяц их совместного путешествия.

– Где мы? – тихо спросила Лика.

– Скорее всего, на одной из планеток, которые мы видели до взрыва, – усмехнулся Сева. – Видишь ли, благодаря кое-кому нас занесло в самый хвост этой чахлой Галактики, так что, боюсь, эти планеты пока никому не известны. Кроме нас двоих, конечно.

Лика покраснела. «Кое-кто» это, разумеется, она. Сева не простил ей ошибки. Перепутать одну-единственную цифру, какая малость,

(я никогда не признаюсь ему, что специально ввела неправильные координаты, потому что экспедиция подходила к концу, потому что мы должны были расстаться… потому что я…)

и вот теперь они здесь.

– А здесь неплохо, – как бы между прочим сказала Лика. – Во всяком случае здесь есть нормальная атмосфера и…

– Не спеши с выводами, детка, – грубо перебил Сева. Он посмотрел на часы: они показывали полуденное время и, что важно, почти земной состав атмосферы. Почти – значит лучший. Сева одним движением сорвал с себя шлем. Лика последовала его примеру. На мгновение от чистого воздуха вскружило голову, но дышать стало легче.

– Удивительно, – пробормотал Сева, нахмурив темные брови. – Впрочем, стоило ожидать.

Они сняли скафандры.

– И что мы будем делать? – спросила Лика. Она была стажером, после этой экспедиции ей предстояло продолжить учебу на высших курсах, а пока оставалось подчиняться старшему, Севе, слушать, учиться,

(восхищаться).

– Воспользуемся этим, – Сева снял с пояса небольшой прибор. – Боюсь, что здесь не все так гладко, как кажется.

– Бабочка! – фыркнула Лика, но тут же умолкла, поймав его уничижающий взгляд.

Сева нажал кнопку и из прибора вырвался сгусток золотистой энергии, неуловимо напоминающий бабочку, и тут же скрылся из виду.

– Через десять минут мы узнаем все, что нужно, – сообщил Сева.

Как будто я не знаю, подумала Лика. Надо же, какой важный. Но минилонгсечер действительно похож на бабочку!.. Все гораздо проще, Сева.

– Ну и дела, – хмыкнул Сева. – Планета действительно пустая. Никто ее не отметил. Выходит, ничейная… Может, все не так уж плохо. Во всяком случае, кажется, я уже знаю, как обернуть это в выгоду, детка. Осталось связаться с нашими.

Он поднял свой шлем, попытался настроить связь. Безрезультатно. Сева в сердцах пнул скафандр.

– Попробуй на своем, – приказал он.

– Пробовала, – как можно спокойнее ответила Лика, – пока ты был без сознания.

– Чертовски плохо, – сквозь зубы прошипел Сева. – Вот идиот, – осенило его, – мы слишком низко!.. Заберемся повыше, там получится. Должны же на этой дрянной планетке быть горы. От холмов меня уже тошнит.

Лика кивнула, и они двинулись в путь.

На шестой день показались горы. Лика едва передвигала ноги, Сева, наоборот, приободрился. Он не щадя, тащил ее за собой.

Они заночевали в пещере. Завтра им предстоял тяжелый подъем.

Сева развел костер. Лика не отрываясь, смотрела на огонь.

Завтра все закончится, понимала она. Завтра. Я отправлюсь домой, а Сева…

– Сева, что ты будешь делать?.. Потом, когда за нами прилетят.

– Думаю слетать сюда еще. Наконец-то мы нашли планету, которая может стать преемницей Земли. Чистый воздух, чистая вода, наверняка полезные ископаемые… В общем все, что нужно. Уверен, я неплохо заработаю на этом Эдеме, – усмехнулся он.

– Если уж на то пошло, – начала она чуть насмешливо, – ты не один открыл эту планету. И тем не менее, хочешь оставить право решать за собой…

– Нет проблем, детка, – вставил Сева, – хочешь быть в доле, пожалуйста.

Лика промолчала. Она хотела сказать совсем другое.

– Ты хваткая, молодец. Не безнадежная, как я думал.

Кажется, он улыбнулся.

– Я совсем не такая как ты думаешь, – с горечью проговорила она.

– Ладно, пора баиньки.

Сева улегся на куртку, положив голову на локоть. Лика дождалась, пока он уснет, и вышла из пещеры. Она стала подниматься выше, дыхание не слушалось ее, а в памяти всплыла услышанная в детстве легенда, рассказанная добрым бабушкиным голосом.

…Давным-давно, задолго до того как в Райском Саду Бог поселил Адама и Еву, в одном из самых зеленых миров в лучах ослепительного золотого солнца, жили Он и Она.

Этот мир был необычайно красив и прост – ровно настолько, насколько были красивы и просты в своей безупречной первозданности его жители...

Они просыпались в тот час, когда небо едва начинало светлеть у самой кромки горизонта и бодрствовали до той поры, пока полуденный зной не вынуждал их искать приют под влажной сенью величественных деревьев –времени, когда затихали птицы, и монотонное гудение горячего воздуха убаюкивало их. А потом – снова в странствие...

...и так – на протяжении бесчисленных дней и ночей... на их пути встречалось множество препятствий, но они преодолевали их, будь то тернистый кустарник, полноводная река или опаленная солнцем пустошь... что-то вело их прочь от того места, где они впервые открыли глаза и познали жизнь, что-то зовущее, далекое, желанное...

Иногда ей становилось тяжело, Она падала на колени и опускала голову, чтобы хоть на секунду передохнуть, и тогда Он подавал ей свою сильную загорелую руку: давай, скоро привал, потерпи немного, мы не должны останавливаться из-за тебя!.. И если вдруг оступался Он, Она подставляла ему свое хрупкое, но крепкое плечо и, сжав сухие губы, бережно вела Его рядом...

Однажды, когда небо начинало готовиться к вечеру, а день – к своему завершению – они пришли в цветущую долину... Аромат белоснежных вишен венчал сумерки, но Он и Она были слишком измождены путешествием, поэтому заснули, едва их головы коснулись земли.

Солнце было уже высоко – раньше Она никогда не просыпалась так поздно – и скользило сквозь юную листву и ослепительную белизну цветов. Она осмотрелась – какое это было удивительное место!.. С двух сторон долину окружали зеленые холмы, все в золотой одуванчиковой россыпи, у подножия одного из них струился, утопая в траве, певучий ручей, всюду щебетали птицы, сливаясь с ним нежными голосами в чудесную мелодию весеннего дня... Она глубоко вздохнула, и какое-то новое ощущение ворвалось в нее с этим необыкновенно свежим глотком воздуха, грудь ее переполнилась спокойствием и счастьем, безудержным весельем и светлой грустью, захотелось смеяться, уткнувшись носом в нежный шелк трав и смеяться до тех пор, пока слезы не хлынут из глаз... И тут Она увидела Его... Ночной ветер осыпал часть вишневых лепестков, и теперь Его лицо, безмятежное в последние минуты сна, было обрамлено невесомым дыханием их мимолетной красоты... Она улыбнулась. Он открыл глаза, и в их серую глубину упала необъятная бездна синего неба.

– Почему мы до сих пор здесь? – Он сел.

Улыбка на миг задержалась на Ее веснушчатом лице.

– Ты спал...

–Как...

– Ты устал... разве не помнишь?.. – Она не дала ему договорить. – Вчера мы весь день пробирались через скалы... мы выдохлись.

– Мы должны идти... – в Его голосе послышалось сомнение, Она вздрогнула от нахлынувшей надежды.

– Я остаюсь...

– Что? – сомнений больше не было. Он резко встал, выпрямился, и выгоревшие на солнце волосы, повинуясь его движению и ветру, хлестнули Его по плечам.

– Давай останемся... вместе... – Ее глаза сияли. В них отражался Он.

– Разве ты не помнишь, что повелел нам Отец?! – Он был резок и оттого

(от того ли?)

еще более красив.

– Помню... – звуки едва слетали с ее приоткрытых губ.

– Значит, ты должна идти!.. Отец сказал: идите и ищите того, кто будет с вами повсюду – и в горе и в радости, того, с кем вы станете единым целым, того, кто подаст вам руку и не упрекнет, ничего не требуя взамен...

Я уже нашла, я подала руку, не упрекнула, ничего не требовала взамен... и не потребую… – вихрем пронеслось у нее в голове и опустилось у Его ног.

– Я должен найти Ее...

Я здесь!

– Я должен, даже если ты откажешься идти...

Останься!..

– ...Он говорил мне про Нее, но...он ничего не говорил про тебя...

Это я, я!.. Я нашла тебя!.. Сегодня я нашла тебя...

– Прощай.

Он развернулся и только поэтому не видел ее слез... Ей хотелось ползти за ним, просить его милости, как нищий, целовать его колени... но... Она слишком хорошо

(или слишком плохо?!)

знала его твердый как сталь характер... и знала

(совсем не знала)

себя...

Она обхватила вишневый ствол – чтобы не упасть, – вцепилась тонкими пальцами в смоляную кору – и долго

(целую вечность!)

стояла, не в силах обернуться. Потому что знала, стоит ей это сделать, она увидит зеленую даль, по которой только что прошел Он... И эта даль – одинокая даль – без Него...

– Ты вернешься, вернешься!!! – долго кричала Она, зная, что он уже не услышит голоса ее изорванной души...

И долгие дни сменяли друг друга... и долгие ночи пропадали вслед за днями в небытие... и так проходила жизнь... Но ручей по-прежнему был свеж и прозрачен, холмы – зелены, а небо оставалось горячим и синим. Только Ее волосы потеряли свой цвет, а руки силу... но память... – Ее память – была сильнее времени и боли...

Время нещадно спешило вперед. А птицы все так же весело щебетали в ветвях старой вишни...

– Ах, птицы, птицы ... Сестры мои!.. – воззвала Она и упала в траву... – Отец мой!.. – но небо молчало. И солнце по-прежнему было неумолимо за пределами спасительной тени... А потом пришла ночь, а вместе с ней и холод, который пронизывал Ее насквозь, как никогда не бывало раньше... Серый туман нахлынул на нее, закружил, запутал... и среди мглы и тишины она увидела Его лицо... все тот же горделивый облик... только волосы как будто белее...

– Эй, эй... – позвал Его голос. Он приподнял Ее голову, но ослабевшие руки едва слушались Его. – Я нашел тебя...

Я знала… – Она уже не могла говорить...

– Я обошел весь мир... но этот мир одинок... когда в нем нет тебя... Отец мой, – воззвал Он в небо, – я не понял твоих слов!!!..

Слишком поздно. – Она не смогла произнести этих слов вслух. Но Он, кажется, услышал их...

– Я люблю тебя... Как я мог... Я искал всю жизнь...тебя!... не уходи!...Пожалуйста... – Он стоял на коленях, Он целовал ее руки, умолял, просил как нищий...

Прощай. – Ее губы слегка шевельнулись и выпустили горячее дыхание в беззвездную ночь...

– ОТЕЦ!!!!!!...

Лика знала что делать. Завтра она будет оправдываться перед Севой, притворяться, выкручиваться, ей придется выдержать его ужас, его гнев, выслушать его проклятья… Лике не было страшно. Потому что она была права. Тысячу раз права. И плевать ей на Севу. Если однажды Ошибка спасла этот мир, она не позволит погубить его.

Она стояла на краю отвесной скалы. Внизу шумела река.

Лика взяла свой шлем, проверила связь – передатчик работал. Она разжала пальцы, шлем выскользнул и полетел вниз, в темноту.

Завтра, обезумев, Сева будет метаться по склону, пока не решит отправиться на поиски. Конечно, он не поверит, что шансов больше нет, он будет искать из упрямства, от страха, от отчаяния.

Лика подняла второй шлем. Ей казалось, что он еще хранит облик Севы: широкие скулы, светлые волосы, синие глаза, упрямые губы… Завтра это лицо исказится нешуточным гневом.

Лика отпустила шлем:

– Прости, Сева…

Мир зеленел... светило солнце, утопая в океане синего неба, и холмы по-прежнему золотились одуванчиками... вишни цвели, а птицы пели... и их звонкие голоса, сливаясь с мелодией певучего ручья, уносились далеко-далеко за горизонт...