холстам и маслу прочим артефактам
столь трепетно возлюбленным иными
праздными гуляками с монмартра
заполнившим стаканы зимним солнцем
залившим в позолоченные рамы вечность
в прощальной судороге кусающих распятье
она предпочитала менуэты с манекеном
оскалы псов из длинных сновидений
казались ей предвестниками пресной муки
а боль не больше чем органом Иоганна
ведь музыка рождает только звуки
поклоны скорби не подвластны уху
но – объяв сетчатку в абсолюте
проложенным последует маршрутом
немому богу указав на дверь
свою судьбу загнав в пространство
меж четырех морей поправших камни
размазывая по картону экскременты
кровь и слезы ладонью ласковой
прощенья не даруя царствие приблизив
с колен крича воздевши к небу длани
она молила бесконечность неистово поклоны
отбивая именам не знавшим начертанья
свою литанию служа как панихиду
не став свободной но приблизив точку
превосходства над вселенной
в тот день она достала из обитого комода
обласканный триумфами смит–вессон
сорок четвертый русский браво щелкнул
прекрасная эпоха и ее конец
вошли во все учебники истории
кусты азалии под тем окном
цветут по-прежнему
а более – ни слова.