Ночной клуб назывался Бункер. Построен он был в советскую эпоху. У входа сохранилась надпись:

БОМБОУБЕЖИЩЕ НА 200 ЧЕЛ.

Подул ветер новых времён. Помещение арендовали под увеселительное заведение с танцполом, баром, машинками для производства мороженого и попкорна, игровыми автоматами, бильярдом и даже сауной. Ветер дунул в обратную сторону. Бункер был опечатан и заброшен. За годы почти все его оборудование стало негодным к употреблению. Когда пришли новые владельцы, им пришлось все ремонтировать и собирать заново.

Контингент Бункера делился на три разряда.

«Старшие». Их было всего семеро. Самому взрослому, Стиву, было двадцать три, самому юному, Утюгу - семнадцать. Божественная семерка властвовала над Бункером. Стив был королем, остальные шестеро - свитой. Им принадлежало право устанавливать законы, казнить и миловать по своему усмотрению, пользоваться вне очереди любыми развлечениями. На что или на кого (если это была девчонка) ни положил бы глаз «старший», это моментально переходило в его собственность. Любое неповиновение или просто недовольство каралось изгнанием навсегда, либо физической расправой. Но никто из повелителей Бункера особо не зверствовал - точнее, никто, кроме Горыныча, самого старшего после Стива. Этот был способен на все.

«Младшие». Парни и девчонки от четырнадцати до семнадцати лет.

«Мелкие». Моложе четырнадцати.

Если «старшие» были в Бункере величиной небольшой, но постоянной, то количество представителей остальных разрядов колебалось. Одни приходили едва ли не каждый день, другие - через день, третьи - раз в неделю. Те, кому исполнялось восемнадцать (касту «старших» это не затрагивало), уходили навсегда, вновь прибывшие занимали их место.

Правил поведения (опять же, «старших» они не касались) в Бункере было немного, они были начертаны царственной рукой Стива на листе бумаги и вывешены у входа:

1. Не дерись.

2. Развлекся сам - дай развлечься другому.

3. Не называй своего имени.

4. Не рассказывай никому о Бункере.

Первое из правил означало, что все спорные вопросы, все разногласия, возникающие между посетителями клуба, должны выноситься на суд «старших», обратное расценивалось как подрыв государственных устоев.

Второй постулат применялся в зависимости от ситуации. Он запрещал, например, слишком долго зависать возле игрального автомата или выпивать и съедать сверх нормы.

Согласно третьему, каждый вновь прибывший обязан был придумать себе прозвище. Все в Бункере знали друг друга только под псевдонимами.

Четвертое правило имело свое исключение, иначе клуб не пополнялся бы новыми людьми. Каждый, кто посещал Бункер больше месяца, имел право привести кого-то одного, но этот кто-то не должен быть ни соседом, ни одноклассником.

Сальери привел Фауста. До пятого класса эти два лучших друга учились вместе, потом один попал в класс «отличников», а второй - в класс «хорошистов», так что формально правило не было нарушено.

Не успев обжиться, Фауст завел в Бункере девчонку и кучу друзей. Он обладал удивительным даром привораживать людей - без втирания в доверие, без подхалимства, и вообще, без каких-либо усилий. Даже один из «старших», Клешня, не устоял перед ним.

Новичок был одинаково приветлив со всеми, мог рассмешить собеседника сдержанной - без всякой клоунады - остроумной шуткой, оказать небольшую, но приятную услугу; с одинаковой охотой участвовал во всех общих делах… Правда, никто не знал, делает ли он все это искренне или преследует некую цель, ведомую ему одному. Никто и не задумывался над этим.

В тот вечер Фауст и Сальери шли к Бункеру по заброшенному метрополитену. Шагали вслепую сквозь кромешную тьму, держась за стену. Включать фонари или зажигать огонь в тоннеле было запрещено приказом «старших».

Молчали. Сальери очень боялся бродячих собак-людоедов, которые вроде бы водятся в этих подземельях, поэтому шикал на друга каждый раз, когда тот пытался что-то сказать. Даже ступать старался бесшумно, чтобы не привлечь внимания хищников.

С Прокурором встретились у дверей клуба, изобразив эффектное «бункеровское» приветствие: рукопожатие, переходящее в захват по типу армреслинга, а заканчивается все тычком в левое плечо товарища.

Когда смотришь на Сальери, создается впечатление, что когда-то давно его сильно напугали, и с тех пор он так и не смог прийти в себя. Говорит сбивчиво, громким шепотом, вытаращивает глаза. Легко выходит из себя. Когда волнуется, у него дрожит нижняя губа.

Щуплый смешливый Прокурор получил свое прозвище за едкий характер. Стоило кому-нибудь попасть в неловкое положение, сказать, не подумавши, глупость или просто оговориться, как Прокурор уже хохотал громче всех, точнее, дребезжал, как будильник, и осыпал беднягу обидными прозвищами.

- Что у нас на сегодня намечается, а, ребята? - спросил Фауст.

- Не знаю, сам решай, - пожал плечами нервный Сальери, точнее, передёрнул ими, будто его укололи иглой между лопаток.

- А мне так однох…ственно, - ответил Прокурор, знаток ругательств и большой новатор в этой области: он не только знал все грязные слова и выражения, какие только можно себе представить, но и сам изобретал новые. Даже сравнительно невинное словечко «козел» обросло в его лексиконе однокоренными производными. Например: козлище, козлодрон, козлятина, даже «дядёк-козлёк».

Фауст постучал в железную дверь Бункера. Распахнулось окошечко, наружу показалось дуло.

Был назван пароль. Узкая дверь раскрылась, за ней стоял один из «старших» - лохматый, будто нестриженая овца, белоголовый Волк, вечный привратник Бункера.

- По одному проходим, - произнёс он, не опуская револьвера. - Шнелль, шнелль.

Первым зашёл Фауст - быстро, не глядя на Волка. Затем - Прокурор. На ходу он отвесил Волку шутливый поклон - тот и бровью не повёл. Когда входил Сальери, сработали детекторы металлоискателей, установленных по обеим сторонам дверного проёма - запиликали, замигали красными огоньками.

Мощной пятернёй Волк ухватил Сальери за воротник облезлого пальтишка, толкнул, притиснул к стене, упёр в подбородок ствол «бульдога»:

- Что там у тебя, прыщонок?

Сальери молча смотрел Волку в лицо вытаращенными глазами.

- Ты что, не понял? - Волк рванул мальчишку на себя и с силой оттолкнул, ударив спиной о стену. - Тебе в башке дыру проделать прямо здесь? Ты что, говорить разучился? Падаль мелкая! Решил государственный переворот устроить?

Сальери закусил губу, которая уже начала мелко-мелко дрожать.

- У него ничего нет, - спокойно сказал Фауст, тронув Волка за запястье. - Проверь, если хочешь.

Прокурор стоял поодаль и делал вид, что происходящее его не касается - хотя на него и так не обращали внимания. Даже не глядел в сторону входа - рассматривал щели в бетонной стене.

- Хрена тебе, - усмехнулся привратник, подумав. - Сам проверяй. Обыщи его. Даю тридцать секунд. Учти: если ничего не найдёшь за это время, вы оба валите отсюда и обратно можете не приходить. А увижу кастет или нож - положу и дружка твоего, и тебя. Договорились?

- Договорились.

Волк отступил на три шага назад, держа стоявшего у стены бледного паренька на прицеле, кивнул Фаусту. Тот подошёл к другу, вывернул наружу пустые карманы пальто, стал расстёгивать пуговицы. Сальери хватал его за запястья, пытаясь оторвать руки товарища от себя.

- Да не сопротивляйся ты, придурок, - еле слышно процедил Фауст, потом незаметно для всех ударил дрожащего мальчишку кулаком в живот. Распахнул пальто, быстро провёл ладонями по одежде.

- Ага… - пальцы Фауста, будто червяки, ловко заползли в левый карман брюк Сальери и вытащили связку ключей. - Вот и весь состав преступления, а?

Связка полетела к ногам Волка, зазвенев о бетонный пол.

- А теперь давай, пройди в дверь ещё раз! Да ковыляй ты, дуралей такой! - Фауст вытолкал Сальери наружу, затем втащил обратно в клуб. Детекторы не сработали.

«Старший» опустил револьвер, пнул ногой ключи, разочарованно плюнул:

- И по кой хрен было комедию ломать? Ну, проходите, что ли. Прись давай, сопляндия! - он отвесил подзатыльник Сальери, который шагал медленно, со страхом глядя на револьвер. - Железяки свои не забудь.

Фауст скинул продранную в локтях куртку, бросил ее гардеробщику. Гардеробщик в Бункере каждый день был новый - как и бармен, и уборщик, и любой другой представитель обслуживающего персонала. Эти должности исполняли проштрафившиеся или же новички - в качестве вступительного экзамена.

Сегодня в гардеробе работал Вампир, неказистый сонный увалень, давно и прочно сидевший на игле. Наверняка опять проявил нерасторопность, выполняя указание «старшего», за что и получил три наряда вне очереди.

Сальери не торопился снимать пальто, он стоял, скрестив руки на груди, и рассматривал собственные ботинки.

- Да что с тобой такое, пёс ты кудлатый! - Прокурор несильно, но жёстко ткнул друга кулаком в ухо. - Обкурился, что ли?

Фауст оттолкнул коротышку.

- Оставь его. Ему надо шок пережить.

- Ну… - Прокурор махнул рукой и отвернулся. - В штаны наделал, как бабёнка.

- Тебе бы под нос пистолет сунули - ты бы не наделал? - усмехнулся Фауст и повернулся к наркоману-гардеробщику. - Вампир, а Вампир! Ты Чу Ли сегодня видал?

Тормозной торчок некоторое время переваривал вопрос Фауста, затем утвердительно мотнул головой.

Трое двинулись сквозь толпу к стойке бара, попутно здороваясь со старыми друзьями.

У стойки сидел Стив. Добродушно улыбаясь, как Будда, он созерцал свои владения. На коленях у него сидела Леди Эн, обхватив шею властелина обеими руками. Эта невысокая девчонка с аккуратным бюстом и хитренькими глазками хотя и ублажала всех «старших» по очереди, но Стива любила больше всех. Трое друзей по очереди поздоровались с его величеством, тот снисходительно кивнул каждому. А Леди Эн не удостоила презренных даже быстрого взгляда.

- Эй, Фауст! - позвал кто-то.

К парню подступил бритоголовый Клешня и пожал ему руку почти как равному.

- Пошли, сыгранем в настольный хоккей. Трое на трое! - предложил он.

- Давай потом, дружище, - улыбнулся Фауст. - Мне нужна Чу Ли.

- Да, а мы пока подготовимся! - добавил Сальери.

- Готовьтесь, готовьтесь… - поощрил Клешня. - Только всё равно, салаги отдыхают! - отвесив пугливому пучеглазому мальчишке подзатыльник, «старший» двинулся дальше.

К друзьям подбежал Коперник, широкое благообразное лицо делало его похожим на священнослужителя:

- Фауст! Быстрее!

Хорошего его тон не предвещал.

Фауст поспешил за Коперником, Прокурор и Сальери хвостом потянулись за ними.

Издалека они увидели прислонившуюся к стене грустную голенастую девчонку с китайским разрезом глаз.

- Чу Ли! - воскликнул Фауст и бросился к ней. Подбежал, ткнулся губами в волосы.

Девочка всхлипнула. Парень отпрянул. Только в этот момент он заметил, что она плачет, рукав платья разорван, на шее багровеет кровоподтек.

- Кто это сделал? - спросил Фауст мгновенно отвердевшим голосом.

- Горыныч, - сказал Коперник и отвернулся.

Чу Ли всхлипнула еще раз, обняла Фауста и уткнулась в его рубашку, поливая ее слезами.

- Пойдем, - сухо сказал парень и повлек ее за собой. - Вы тоже. Коперник, тащи Сапера и Дракошу.

Фауст распахнул дверь и зашагал по узкому коридору. Миновал дверь бассейна, дверь кубовой.

Коридор упирался в дверь с прибитой табличкой «Не влезай - убьет», сорванной с трансформаторной будки. За этой дверью находилась кают-компания «старших», куда «младшим» и «мелким» вход был строго воспрещен.

Не доходя немного до конца коридора, Фауст свернул и очутился в маленьком пенале, заваленном хламом. В основном, это были сломанные музыкальные инструменты: мёртвый синтезатор с потемневшими клавишами, прорванные барабаны, обломки гитарных грифов.

Фауст усадил подружку на грязный, изрезанный ругательствами и исцарапанный стол и сказал:

- Расскажи, как все было.

- Ну ты же видишь, она не может говорить! - беззлобно воскликнул Коперник. - Я расскажу. Она только пришла, и тут же ее заприметил Горыныч. А он уже успел набраться. Он и трезвый-то себя мало контролирует, а уж поддатый…

- И че?! - перебил Фауст.

- Через плечо. Она легко отделалась. Он ее схватил за шею очень нелюбезно и стал целовать так, что губы ей прокусил. Она вырвалась, а он захохотал и хотел ее опять сграбастать, но Утюг ему помешал: «Ладно, говорит, не обижай девчонку».

- Утюг из «старших» самый добрый. - Заметил Сапер.

В комнатке собрались все близкие друзья Фауста: Сальери, Прокурор, Коперник, Чу Ли, Дракоша и Сапер. Последний вполне соответствовал прозвищу, он с детства был помешан на самодельных бомбочках и самопалах, и даже пожертвовал им в пятом классе четыре пальца правой руки.

- Добрый, добрый… - процедил Фауст. Друзья никогда еще не видели его таким: рот и глаза - три прорези в металле, голос твердый и злой.

- Коперник, постой у двери, - распорядился он. - Ребята, я вокруг да около не буду крутить. Знаете что? «Старших» пора скидывать.

- В каком смысле? - спросил Сапер.

- В таком, - Фауст черкнул большим пальцем по горлу. - Вам что, не надоели эти уроды? Устроим им «гибель богов»!

Ответом было молчание. Сапер, Коперник, Сальери, Прокурор и Чу Ли смотрели на Фауста со страхом, от таких крамольных мыслей у них в одно мгновение пересохло во рту.

- Ты больной? - спросил Сальери громким шепотом.

- Фауст, да мы все понимаем, - сказал Сапер. - Нам Горыныч тоже много плохого сотворил, не меньше, чем тебе. Но ведь ничего не поделаешь!

- Поделаешь. Смотри: их семеро - и нас семеро, так? Ну, если что, можно еще людей набрать. Вот представь: они напились, так? Напились, и в отключке. И допустим, ровно в десять вечера к каждому из них подходит один из нас и втыкает нож в брюхо…

- Да говори ты тише! - шикнул Сальери.

- …Втыкает нож в брюхо. Вот и нет их больше. Главное - оружие пронести. И ещё надо подгадать момент, чтобы они все были в Зале. А то если запрутся в сауне с бабами…

- Фауст! Ведь ты на Горыныча злишься! - заметил Сапер. - Я бы его тоже убил с удовольствием. Я чего не пойму: зачем ради одного Горыныча всех?..

Прокурор перевел взгляд с Сапера на Фауста. В дискуссии он участия не принимал: в дружеской беседе юморист-Прокурор был незаменим, но в серьезном разговоре - бесполезен. Он и сам это осознавал, поэтому и не пытался встрять.

- …Остальные, конечно, тоже ребята строгие, но они же не то, что Горыныч! Они же для нас весь Бункер обустроили!..

- Бункер-то они обустроили. - Перебил его угрюмый молчаливый Дракоша. - Вот только зачем - знаешь?

- Зачем?

- Короче, садитесь поудобнее, ребятки, щас будет сказочка, - мрачно сказал Дракоша. - Когда еще никого из вас в Бункере не было, месяца три назад, такая вещь случилась: Гвоздь, один мой друг, из лучших, с другим пацаном, Радаром - он лопоухий такой - поссорился из-за девчонки. Решили они пойти, разобраться, только так, чтоб никто не знал. Они вышли из Бункера и пошли в тот конец двора. Думали, что никто не заметил, как они ушли. А я заметил и пошел за ними.

- И не остановил их? - вмешался Сальери.

- Даже не пробовал. Они оба так завелись, что послали бы меня - это в лучшем случае, а в худшем - врезали. Вот, началась у них махня, а я спрятался и смотрю, как они друг друга пинают. И тут хренакс! Выходят Горыныч, Волк, Клешня и Беркут. Мой друг и тот пацан чуть в обморок не грохнулись. Стоят, трясутся…

- А откуда они узнали? - перебил Сапер.

- Наверно, Огурец настучал. Он все вынюхивает, высматривает.

- Он что, и тогда уже стучал? Ну, пес! - воскликнул Прокурор.

- …Горыныч им говорит: ну что, пацаны, жить-то хотите? Эти уж и говорить не могут, кивают. Ну, хотите жить - деритесь дальше. Радар кивнул, да тут же моему другу как заедет! Эти четверо аж заржали от счастья. Даешь бой гладиаторов! - кричат. Мой друг с Радаром метелились еще долго, и Радар его с ног сбил. Мой друг не встает. Радар поворачивается к Горынычу, а он ему и говорит: бей до смерти, а не то… - и показывает, как шею ему сломает. Радар уже был в таком состоянии, что ничего не понимал. Берет кирпич и - со всей дури моему другу по затылку!

Последние слова Дракоша прокричал во весь голос. Никто не попросил его говорить тише - все слушали как завороженные.

- Это еще не конец. Радар спрашивает: «Че, понравилось?» Весь такой счастливый, что жив остался. Только собрался уйти, а Горыныч ему: что ж ты, ушастый, своего друга убил? Хрясть ему по роже! Радар хлоп об землю. Те трое «старших» опять в хохот - то есть, сами не били, паскуды, а только любовались. А Горыныч его до смерти запинал. А если бы он меня заметил - со мной бы то же самое было. Трупы они унесли и куда-то сбросили. - Дракоша перевел дух и закончил таким же мрачным голосом, каким начал. - Так что, мочить их надо всех, как бешеных собак. Мы для них - игрушки.

- Ну? – спросил Фауст. – Кто со мной?

- И когда ты собираешься свой бунт поднимать? – спросил Сальери.

Заговорщик посмотрел в глаза другу и сказал главное, что хотел сказать:

- Сегодня. Сейчас же. Медлить нельзя. Ни завтра, ни через неделю – прямо сейчас! Или вы решаетесь, или я всё буду делать сам.

- Рассчитывай на меня. – Твёрдо сказал Дракоша.

Фауст глянул на остальных:

- Ребята?

Ребята напряжённо молчали. Фауст гладил по голове Чу Ли. Долгую паузу нарушил Коперник, громко зашипевший:

- Шухер! Шухер!

Оттолкнув его, в захламленную комнату ввалился пьяный Горыныч, длинный парнище в джинсовой рубашке, на лице - рытвины-оспины.

Все, кто стоял вокруг Фауста и Чу Ли, попятились к стенам.

- Вот ты где, красавица! – улыбаясь серыми зубами, Горыныч схватил Чу Ли за шею - на прочих заговорщиков он обратил не больше внимания, чем на обломки инструментов - и поволок девочку из комнаты.

- Отпусти её, ей больно! - крикнул Фауст и кинулся на Горыныча прежде, чем кто-либо успел его остановить.

Фаусту повезло. Если бы палач ударил его кулаком в лицо, как всегда и делал при малейших признаках неповиновения, он мог разбить мальчишке челюсть. Но Горыныч всего лишь дал сопернику пощечину открытой ладонью. Сбитый с ног Фауст свалился на пол.

Горыныч разжал руки, полузадушенная Чу Ли упала на хлам и раскашлялась. «Старший» шагнул к упавшему, пошатнулся, замер и с изумлением посмотрел на рукоять ножа, торчавшую из его живота. Потом поднял голову, на лице его появился гневный оскал:

- Все! Ты труп!

- Нет! Ты - труп! Ты - труп! - истошно выкрикивал Фауст, отползая все дальше, пока не уперся лопатками в стену.

Горыныч схватился за рукоять и выдернул из себя оружие Фауста – это был обычный костяной ножик, каким в конторах разрезают бумагу. Из раны тотчас хлынула чёрная кровь.

Горыныч занёс кинжал над головой, сделал шаг, другой, пошатнулся и рухнул лицом вниз.

- Холодно… - выдохнул поверженный идол и утих.

- Видели? Я убил его! Убил! - Фауст хотел закричать, но вместо этого выдавил из себя громкий стон. Все ошарашено молчали, только Прокурор вдруг захохотал.

- Да-а, Горыныч… - протянул он. - Хотел у Фауста девчонку увести - ан фиг!

- Скорее! - сказал сохранивший угрюмую невозмутимость Дракоша. - Его надо накрыть!

- Подожди. - Фауст наклонился к трупу и вытащил пистолет системы «стечкин», торчавший сзади из-за брючного ремня Горыныча.

После этого Дракоша и Коперник вытащили из кучи мусора черный полиэтилен, накрыли тело. Дракоша накидал сверху обрывков проводов, рваного барабанного пластика и пустых бутылок.

- Ну что? - поинтересовался Фауст. - Нам всем теперь так и так не жить! Начали дело - так давайте до конца доведем!

- Кто начал-то? - взвизгнул Сальери. - Ты начал! Тебя кто просил его убивать?

Левая щека Фауста, принявшая удар железной ладони, краснела все гуще.

- Он все как надо сделал, козлище ты! - поднял голос Прокурор. - Горыныч бы Чу Ли изнасиловал!

- Ну, изнасиловал - не убил же!

- Да закрой ты своё рыгало! - крикнул щуплый парнишка. - Хуже бабы!

- Ты всё сделал правильно, - прошептала Чу Ли на ухо Фаусту, прислонившись к его щеке своей, влажной от слёз.

- Конечно, милая, - паренёк притиснул девчонку к себе. Он чувствовал себя настоящим героем, защитником слабых и обиженных, и пьянел от этого чувства. Видел, как лица его друзей собираются в кулак, и был уже готов воскликнуть: «А ну все за мной!», но не успел.

В комнатке появился Огурец, блондинчик, похожий на плоскую девушку. В Бункере он занимал должность главного информатора, поэтому, где бы Огурец ни появлялся, все разговоры сразу замолкали, а компании распадались и рассасывались.

Тощий обвёл семерых заговорщиков подозрительным взглядом:

- Что это у вас за тусовка, а?

- Хотим устроить групповушку. - Нахально ответил Фауст. - Это запрещено?

- Я Горыныча ищу. Не видали его? - Огурец впился взглядом в подругу Фауста.

«Почему Горыныч не сношается с Чу Ли, хотя собирался - это ты хотел сказать, дорогой мой Огурчик?» - подумал Фауст. Он шагнул к доносчику.

- Чего тебе? - Огурец отступил назад.

- Да ничего. Вот, хочу проверить, как работает эта штука. - Фауст вынул из-за спины пистолет, упёр блондинчику в живот и выстрелил. Стукач издал громкий всхлип, отскочил назад, сполз вниз, везя по стене кровавый след, и скорчился на полу.

- За мной! - заорал Фауст. - Гибель богов, гибель богов!

Он выскочил в коридор и направился к сауне, не сомневаясь, что найдёт кого-нибудь из «старших». Хозяева Бункера очень любили запираться там на несколько часов в обществе самых красивых девчонок.

Фауст пнул дверь со всей силы - та распахнулась. Он влетел в сауну, держа оружие перед собой обеими руками. В помещении он увидел пятерых: Беркут плескался с двумя девчонками в маленьком бассейне, Гризли нежился на скамейке, а Леди Эн, завёрнутая в покрывало, делала ему массаж.

Вторжение Фауста в этот идиллический мирок не получило одобрения со стороны Беркута. Его лицо исказилось гневом, могучий парень выскочил из воды, вспрыгнув на край бассейна. Фауст нажал на спуск, целясь в волосатую грудь. Беркут плюхнулся обратно в бассейн, девчонки заверещали. Для верности Фауст пальнул в атлета ещё два раза. Потом прострелил голову медленного Гризли, который только ещё успел поставить ноги на кафельный пол.

- Салаги отдыхают, да ребята?! Да?!

Из парной выскочил Клешня и остолбенел.

- Ты хоть прикройся, родной, - посоветовал убийца, тяжко дыша.

- Ты… Ты что делаешь? - спросил «старший», глядя на Фауста с открытым ртом.

- Я убиваю вас! - прокричал тот охрипшим голосом и всадил тому, кто считал его своим другом, пулю в живот.

- Дурак! За что? За что? - корчился раненый Клешня.

Фауст прикончил бывшего приятеля, после чего шагнул к Леди Эн, что стояла, прислонившись к стене, в ужасе смотрела на него и не шевелилась. Сорвал с неё покрывало и несколько секунд пожирал глазами нагое тело, упиваясь собственным могуществом. Обернувшись, Фауст увидел Дракошу, он копался в сложенной на стуле одежде убитых «старших».

- Смотри, у меня теперь тоже «пушка»! - сказал Дракоша, вынув из кармана брюк Гризли маленький револьвер.

- Дракоша, всё делаем быстро! Их осталось всего трое. Я иду в кают-компанию, ты - в главный зал.

Дракоша вскинул ладонь к голове:

- Будет сделано!

Выбежав из сауны, они кинулись в разные строны.

В зале никто и не подозревал о случившемся: выстрелов не было слышно за громкой музыкой. Дракоша лавировал между танцующими, высматривая кого-нибудь из «старших». Вскоре в поле его зрения попал Волк, на целую голову возвышавшийся над остальными.

Пуля между рёбер - и Волк рухнул на бетон. Дракоша продолжал расстреливать в «старшего» барабан револьвера, хотя Волк был убит первым же выстрелом.

Когда Дракоша выпустил в своего врага последнюю пулю, то внезапно обнаружил, что стоит в полной тишине, не нарушаемой ни разговорами, ни музыкой. «Младшие» и «мелкие», мальчишки и девчонки, стояли как вкопанные, глядя на убитого и на убийцу.

- Ну, чё уставились, а? - спросил Дракоша.

Фауст же ворвался в кают-компанию. Она разочаровала бунтовщика, оказавшись совсем маленькой каморкой. Большую её часть занимал стол, за которым сидели и чадили, как два паровых котла, Стив и Утюг. На столе стояли два телевизора, один из них показывал главный зал Бункера, на экране второго не было ничего, кроме чёрной пустоты. Позади двоих «старших» сквозь туман виднелась железная дверь.

Утюг разогнал рукой густой белый дым, увидел Фауста:

- Эй, сюда нельзя! - и в тот же миг свалился вместе со стулом, получив пулю в лоб.

Пьяный Стив выронил самодельную папиросу и закашлял так громко, будто орудие загрохотало. Фауст подступил к «старшему» вплотную, уперев пистолет прямо в лоб.

- Хочешь, я тебя обрадую? Ты - последний! - Фауст не знал этого наверняка, но очень надеялся.

Вождь поверил. По его щекам покатились слёзы.

- Я ни в чём не виноват… Это всё Горыныч… Я предупреждал его… Я знал, что это случится… Я правда ни при чём…

- Нет, милый Стив, очень даже при чём. При том, что позволял Горынычу и остальным издеваться над нами, при том, что знал, как они делают, и закрывал на это глаза. Предупреждал, говоришь? А чего-нибудь посущественнее ты не мог сделать?!

Повелитель заливался горючими слезами, уронив голову на стол.

- Взять микрофон! - приказал Фауст.

Через несколько секунд громкоговорители прогремели на весь Бункер:

- Внимание всем, говорит Стив. Я должен сделать важное заявление. Все «старшие» убиты, я последний. Отныне власть в Бункере принадлежит Фаусту, повторяю, отныне власть в Бункере принадлежит Фаусту.

Новый хозяин Бункера планировал застрелить Стива после того, как тот публично отречётся от власти, но ему стало противно убивать двадцатитрёхлетнего жлоба, рыдающего, как первоклашка. Он вырвал из размякшей руки Стива микрофон:

- Внимание всем! Говорит Фауст. Мы убили всех «старших». Поздравляю, дорогие друзья, свобода! Теперь всё будет по-новому! Никакой несправедливости, никаких тумаков ни за что, ни про что, никаких изнасилований, никаких убийств!

- Можно я, можно я? - попросил Прокурор, который был здесь же в кают-компании. Свежеиспечённый вождь протянул микрофон ему, предварительно сказав: - Слово предоставляется моему верному другу и соратнику Прокурору!

- Ну чё? - спросил Прокурор в микрофон. - Короче, да здравствует Фауст! Ура-аа-ооо-оо!

Клич Прокурора словно разрушил невидимую стену. Завсегдатаи Бункера вышли из оцепенения, и до кают-компании долетело многоголосое «ура!» вместе с громовыми аплодисментами.

- Слышишь? - спросил Фауст. - Видишь? - он ткнул пальцем в телеэкран, показывающий главный зал Бункера. - Вас все ненавидели. Только посмотри - они счастливы!

Стив подскочил как ужаленный, он в ужасе смотрел на экран другого телевизора.

- А-аа! Нет! Нет! - кричал бывший правитель, впавший в ничтожество.

- Чего там? - спросил Фауст.

- Это тоннель!

- Какой ещё тоннель?

- Который к Бункеру ведёт!

По тоннелю, освещая себе дорогу фонарями, шагали люди. Даже в полумраке можно было разглядеть их каски, бронежилеты и автоматы.

- Они скоро будут здесь! Через десять минут! Надо объявить тревогу!

- Объявляй, - приказал Фауст. Стив подошёл к стене и дёрнул рубильник.

В Бункере взвыла пожарная сирена, но означала она вовсе не пожар, а нечто куда более ужасное.

Стив потянулся к микрофону, но получил по пальцам рукояткой пистолета.

- Я сам буду говорить, - сказал новый хозяин Бункера. - Я знаю, что сказать.

- Внимание всем, - протрещал сквозь громкоговорители твёрдый голос Фауста. - Это не учебная тревога. Повторяю, это не учебная тревога. К Бункеру приближается враг. Всем, кто способен держать оружие в руках, подойти к арсеналу, прочим подготовиться к эвакуации.

Настал момент, которого весь Бункер ждал со страхом, хотя каждый из ребят надеялся, что это произойдёт ещё не скоро.

Оборона Бункера была сработана «старшими» на славу. В тёмном тоннеле, что вёл к подпольному клубу развлечений, установили видеокамеру.

Камера давала посетителям Бункера как минимум десять минут форы.

В течение этого времени мальчишки из разряда «младших» получают оружие и остаются, чтобы задержать неприятеля как минимум на полчаса, а «старшие», «младшие»-девчонки, инвалиды, вроде Сапёра, и «мелкие» покидают клуб через «запасный выход» - узкий тоннель, который начинался в кают-компании «старших» и уводил куда-то в неисследованную обитателями Бункера часть подземных коммуникаций.

Некоторое время вооружённые защитники Бункера сдерживают натиск врага, после чего сами покидают клуб через тот же выход.

Последний, кто вылез с противоположной стороны тоннеля, взрывает заложенный в тоннеле заряд.

Тоннель обваливается, отрезая мальчишек и девчонок от преследователей.

Нетрудно догадаться, что день, когда произойдёт атака на Бункер, станет последним его днём.

- Где арсенал? - спросил Фауст.

- Да вот он. - Стив кивнул на стальную дверь.

- Отпирай.

К кают-компании уже бежала разноцветная толпа, галдящая, как стая испуганных галок.

- Во… - мрачно сказал Прокурор. - Пошло дерьмо по трубам.

Стив покорно отомкнул дверь. Другой на его месте заявил бы: «Вы убили моих друзей - вот и подыхайте». Но бывший лидер Бункера оказался слабаком.

Прокурор, Дракоша и Коперник раздавали короткие автоматы и пистолеты, которые сохранились от первого владельца клуба - кроме всего прочего, он ещё и незаконно торговал оружием. «Стволы» были в хорошем состоянии, вычищены и смазаны - «старшие» за этим чётко следили. Ещё правящая каста следила за тем, чтобы «младшие» умели обращаться с оружием, и иногда устраивала небольшие учения.

Чу Ли, перед тем, как нырнуть в люк, ведущий в тоннель, обхватила шею Фауста обеими руками и крепко поцеловала его.

- Я подожду тебя. - Всхлипнула она. - Пожалуйста, береги себя.

- Обещаю. - Кивнул Фауст.

Меньше чем за десять минут сорок два «младших», среди которых были и особо смелые девчонки, заняли свои места в главном зале - за игровыми автоматами, за стойкой, за колонками, в дверных проёмах - готовясь встретить врага. Всё это было не раз отработанно на учебных тревогах.

- Гаси свет! - приказал Фауст. Бункер утонул во тьме. Наступила пустота. Тотчас же все смолкло - защитники Бункера перестали разговаривать, сморкаться, бряцать оружием, они боялись даже сглотнуть.

«Штолльц…» - единственный звук прорвался сквозь тишину, это Сальери лязгнул цевьем дробовика.

- Это кто сделал?! - сдавленно вскрикнул Фауст. - Еще раз - и по башке! И никому раньше меня не стрелять!

Сейчас-то я командую, подумал вождь, но это пока бой не начался. Дальше каждый будет за себя. Он вспомнил кадр из документального фильма: ошалевшие от страха новобранцы бегут в атаку, отчаянно крича, ничего не слыша и не видя.

Одна за другой уходили минуты. Что делать, о чем думать? Фаусту хотелось посмотреть на часы, включив подсветку, но как заставить себя разжать пальцы, сдавившие рукоять пистолета?

Напряженная тишина стояла еще две-три минуты, после чего вокруг зашуршали, зашептали, зашипели - робко, потом все явственнее.

- Сальери! - прошептал Фауст, повернув голову туда, где сидел его невидимый в темноте друг. Тот не ответил.

- Сальер! Эй, Сальер!

- Ну, чего?! - откликнулся Сальери таким тоном, что у Фауста пропала вся охота спрашивать.

Раздался громкий удар. Били в дверь Бункера. Снаружи.

Многоголосый шепот подавился и замолк.

В дверь стукнули еще несколько раз.

«Надо было повесить табличку «Закрыто, не стучать», - подумал Фауст.

Завизжал резак, в темноте вспыхнули искры. Незваные гости пилили дверь.

Дверь распахнулась, в Бункер полился электрический свет. В прямоугольном дверном проеме появилась исполинская, как показалось всем ребятам, фигура человека в бронежилете и каске. Солдат медленно вошел в Бункер, вслед за ним входили другие.

Фауст поймал одну из фигур в прорезь прицела. Он понимал, что его оружие не сравнится с вооружением его противников, тем не менее, оно вполне годилось на то, чтобы оказать достойное сопротивление. Что, мужики, пришли разгонять безоружных детей? Ошиблись дверью!

Ударил выстрел из пистолета Фауста.

- Козлы-ы-ыыы-ыы-ыы!!! - завыл Прокурор.

- Отсосите! Отсосите! - выкрикнул Сальери.

Их криков никто не услышал за хлопками ружейных и пистолетных выстрелов, треском автоматов, грохотом пулемета. С разных сторон в солдат, потревоживших подземный улей, полетели десятки свинцовых пчел.

Фауст вдавил спусковой крючок, обойма разошлась в четыре секунды.

Первая схватка с противником, вспыхнув, тут же и завершилась: из двадцати вошедших не меньше десятка остались лежать на полу у входа в Бункер, прочие выбежали прочь. Едва пальба утихла, стали слышны крики: кричал раненый солдат, которому причиняли нестерпимую боль его раздробленные пулями кости. Снова заработали автоматы защитников Бункера, едва они стихли, не стало слышно и криков.

- Что, заткнулся? - крикнул Прокурор. - Дядек - козлек…

Вокруг Фауста закричали:

- Получили, уроды?

- Поняли?

- Пошли вон отсюда!

Фауст перезарядил пистолет. Пока все идет нормально - никто из ребят даже не ранен. А солдатам еще много времени потребуется, чтобы оклематься. Потом они, конечно, повторят штурм - интересно, как? Вряд ли им захочется опять сунуться внутрь. Ну, а если захочется - им опять наподдадут. Хотя, они могут применить газ или что-нибудь такое. Но пока нужное оборудование доставят к Бункеру, полчаса истекут, и все бойцы покинут клуб. Да, вот это война!

Тут произошло ужасное. Позади, где-то в глубине Бункера бухнул взрыв.

- Это же тоннель взорвали! - закричал кто-то.

Как - взорвали? Если взорвали, то это означает, что защитникам отрезаны все пути отхода. Среди бойцов началась паника.

- Молчать! - заорал Фауст. - Заткнулись! Всем оставаться на местах!

Он побежал выяснять, в чем дело. Вбежав в последнюю комнату, он застал там Сапёра, Леди Эн, и двенадцатилетнего мальчугана, которого, к его постоянному возмущению, все звали Крысёнок.

- Какого хрена?! - возопил Фауст, увидев, что Леди Эн рыдает, а левый рукав рубашки Сапера потемнел и набряк от крови.

- Засада! - закричал Крысёнок. - Нас там уже ждали! Всех перебили! - больше он ничего не смог сказать и залился слезами.

- Мы выбрались из тоннеля в коридор, такой широкий, пошли вперёд, а впереди вдруг начали стрелять, - продолжил Сапёр, захлёбываясь от волнения. - Орут: БРОСИТЬ ОРУЖИЕ! ВСЕМ НА ПОЛ! «Мелкие» кто сразу попадал, кто повалил назад, там такая давка началась… Мы бежали, бежали, а нам в спины из автоматов палили. Нам троим вот повезло, шли самые последние, а вот оказались самые первые. Мы одни добежали обратно до тоннеля, я обернулся - а там всё трупами «мелких» завалено. Ну, мы тоннель взорвали.

- А Чу Ли?!

- Чу Ли шла одна из первых. Сам думай. – Сапёр бессильно вздохнул потом вновь заговорил громко и сбивчиво. – Чего я понять не могу: эти твари не просто подземелье прочёсывали… Они как будто знали, что Бункер находится конкретно в этом месте. И заранее нас со всех сторон обложили. И прислали не просто полицейских, а солдат! Знали, что у нас тут оружие! Что же это выходит, а? Кто нас предал? Кто заложил?

Раздался новый взрыв - в главном зале Бункера. Фауст кинулся обратно. Выглянув из коридора в зал, хозяин Бункера увидел, что одна из стен клуба взорвана. Сквозь пролом неслись ураганы пуль.

Несколько парней, в том числе и Сальери, уже валялись, изувеченные свинцом, прочие бойцы кто беспорядочно отстреливался и швырял бомбочки, сделанные Сапёром, кто сидел, забившись в укрытие и не смея высунуться. Вокруг них визжали пули, разлетались вдребезги экраны игральных автоматов, бутылки на полках, зеркала, лампы.

Фауст разрядил в сторону врага пистолет, не целясь, даже не думая о том, чтобы попасть в кого-нибудь.

Каждые тридцать секунд в зале оглушительно ухала граната, безжалостно сокращая поголовье «младших». Очередной взрыв - и замолк пулемёт, последняя надежда ребят.

- Отходим!! - закричал Фауст.

Первым его крик услыхал Коперник, бросил опустевший автомат и пополз под пулями к двери, прижимаясь к полу. Страх гнал его. Друг Фауста вполз в коридор, сел, прислонившись к стене. Он долго не мог отдышаться.

Следующим в коридор влетел парень, которого Фауст знал - то был Шура Симченко из параллельного класса, здесь же известный как Сима.

- Все сюда!! - снова крикнул Фауст.

Вампира, как никогда проворного, от спасительного коридора отделяли каких-то десять шагов. Он вскочил и метнулся туда, но тотчас же был изуродован десятками пуль.

Злюке и Барсуку повезло больше, они достигли цели.

- Это что - все, кто остался?! - вскричал Фауст.

Похоже, что все. В главном зале больше не то, что никто не стрелял - никто не шевелился. Только новые и новые пули врага вышибали отверстия в стенах, выбивали щепки из стойки бара, оставляли следы на бетонном полу.

Фауст закрыл дверь, разделявшую зал и внутренний коридор, заложил ее засовом.

- Делать-то что будем, ребята? – спросил Крысёнок.

Наступила тоскливая тишина.

- У меня есть предложение. – Сказал Сапёр с циничным спокойствием.

- Ну? – несколько пар глаз обратились к нему.

- Сражаться бесполезно. Так? В плен нам сдаваться тоже не стоит. Да?! – заорал подрывник и тут же вернулся к спокойному тону. – Так что, друзья, выход один… У меня несколько бомбочек осталось. Пошли в какую-нибудь маленькую комнатку. Запрёмся там, я фитили подожгу и… и всё! Пусть эти уроды нас со стен соскребают.

- А чё, блин… - выдохнул Шура Симченко. – Ничего больше не остаётся. Пошли. – Он крепко обнял за талию худенькую глазастую Злюку. – Сдохнем вместе.

- Я с вами. – Поддержал Коперник, рукавом стирая с лица слёзы.

- Не хочу! – рыдала Леди Эн. – Не хочу!

- Надо. – Злюка потрепала её волосы. – Надо, подружка.

- Я лучше сдамся! – воскликнул Крысёнок и тут же получил кулаком в лицо.

- Слабак! – заорал крепкий, грубо сложенный Барсук. – Скажи ещё чего в этом духе – пришибу! Сдастся он! Никто не сдастся! Мы одни в живых остались – и хрена они нас получат!

- Не получат. – Твёрдо произнёс Сапёр.

- Не получат. – Заключил Фауст.

В действительности, кое-кто в главном зале еще дышал. Это были Прокурор и Дракоша, затаившиеся в закоулках Бункера.

Солдаты, наконец, прекратили огонь, так как никто им более не сопротивлялся. Прошло еще немного времени, и десятка три бойцов вошли в погибший Бункер.

- Идите, идите сюда, козлищи… - пробормотал Прокурор. Он слышал голоса: «Ты гляди, сколько тут всякого барахла! Да у них тут целый притон! И где они только это взяли?»

Прокурор высунулся из ниши в стене и выстрелил из короткого однозарядного «единорога», предназначавшегося для пробивания тонкой брони. Заряд прострелил навылет пуленепробиваемый жилет одного из солдат. Прокурор пережил убитого им врага на секунду.

Солдаты разломали дверь в кухню, находившуюся за стойкой бара, и были встречены огненной струей из самодельного оружия Дракоши, за которое он и получил своё прозвище. Двое солдат были тяжело ранены, а огнемётчик Дракоша погиб, когда в кухне взорвалась граната.

Уцелевшие «младшие» и один «мелкий», Крысёнок, забились в каморку, где раньше хранилось оружие.

- Ну чё? – спросил Сапёр, вытирая пот. – Запирайте дверь!

- Сейчас… - кивнул Барсук. – Это, стоп! Стоп-стоп! А где Фауст?

- Только что был здесь! – Леди Эн принялась вертеться на месте, оглядываясь. – Нету!

- Куда он делся? – Сапёр с досадой хлопнул ладошами. – Удрапал! Сдаваться побежал!

- Может, у него какой-то план есть? – с надеждой спросила Злюка, которой вдруг отчаянно захотелось жить.

- Я сейчас посмотрю. – Держа наготове короткий автомат, Барсук вышел из каморки в кают-компанию, потом выглянул в коридор и тут же захлопнул дверь: вместо Фауста он увидел тяжело вооружённых солдат.

Автоматная очередь прошила деревянную дверь. Барсук свалился на пол кают-компании.

- Они уже близко! - Коперник торопливо захлопнул толстую металлическую дверь каморки. – Сапёр, действуй!

Мальчишка с изуродованными руками зажмурился и, не глядя, поджёг самодельной зажигалкой бикфордов шнур.

Последний в городе подпольный ночной клуб перестал существовать. Разгромленный Бункер тщательно обшарили, разыскивая «старших» - семерку бунтарей, которые уже два года числились в розыске.

Тело одного из них нашли в главном зале, среди трупов подростков, тела ещё троих - в сауне. Рядом с трупом Утюга в кают-компании обнаружили повесившегося Стива, а под брезентом в пенале - мёртвого Горыныча.

Металлическая дверь каморки, где раньше хранилось оружие, была сорвана с петель взрывом. В маленькой комнатке, как и во всём клубе, живых не нашлось. Погибли все, если, конечно, не считать того, что одному из посетителей удалось выскользнуть из клуба через известный лишь ему, заранее подготовленный лаз.

Фауст вернулся домой под утро, без всяких предосторожностей лязгнул замком - пьяную мать невозможно было разбудить и взрывом гранаты - прошёл в комнату, упал на свою кровать, и вжался лицом в подушку. Он не плакал, а думал.

Именно Фауст и был тем анонимным доносчиком, который сообщил, куда следует, о подпольном вертепе – заблаговременно обеспечив для себя безопасный путь из Бункера наружу. Так, на всякий случай. Он не планировал стать единственным выжившим, хотя и предвидел такое. Фауста устроил бы любой вариант. Ему важно было дать бой – и выжить, даже ценой жизни всех друзей. Стать живой легендой, чтобы однажды разрушить существующий порядок вещей. Уничтожить мир, где запрещены любые игры, кроме обучающих, запрещена любая музыка, кроме гимнов, где немыслимо надеть на себя слишком яркую одежду или засмеяться в общественном месте. Уничтожить взрослых.

На следующее утро отличник Илья Изумрудов вовремя пришёл на урок в мужскую среднюю (общеобразовательную) школу №34. Занятия отменили, всех учащихся согнали на медицинское обследование (изучали каждый сантиметр кожи – нет ли синяков на правом плече, от автоматного приклада, подозрительных царапин и т.д.). Взрослым нужно было убедиться, что никто из защитников Бункера не уцелел.

Затем был тотальный допрос. Илье задавал вопросы инспектор типичной для всех евнухов внешности: гладкая сырая голова, пропитое лицо, дряблые щёки. Илья спокойно отвечал, что что-то слышал о существовании где-то в заброшенных подземельях вертепа, где подростки с неустойчивой гражданской позицией предаются наркотикам и разврату, но сам ни разу не был там и не знает никого, кто бы был там. А что касается синяка на щеке, то это след от удара, который он получил от матери-алкоголички.

Евнух горячился, громко кричал на Изумрудова детским голосом, но под конец успокоился. Илью выручила безупречная характеристика в личном деле: «Позитивность мышления, преданность гражданским идеалам, стремление работать на благо общества…»

В любом случае, живых свидетелей того, что Изумрудов был в Бункере, не осталось. Илью оставили в покое.

Он продолжал учиться, участвовать во всех «общественно полезных мероприятиях», получать поощрения от наставников. Писать в сочинениях о том, как он, окончив школу и ВУЗ, без колебания пройдёт Операцию (так целомудренно в официальных документах именовалась добровольное оскопление), что позволит ему войти в уважаемую касту евнухов, занять высокую должность и приносить пользу государству, навсегда избавившись от животных желаний. Но, играя роль примерного во всех отношениях юного гражданина великого государства, Илья в минуты досуга вызывал в своём воображении одну и ту же картину: охваченные огнём разгромленные улицы, заваленные телами взрослых, и мечущиеся вооруженные толпы подростков, почти детей, повторяющих, как древнее колдовское заклинание, его старую кличку: ФАУСТ.