Она ахнула, открыв дверь и увидев своего ненаглядного мужа, вползающего в дом на четвереньках. Конечно, с момента переезда в новую квартиру он частенько появлялся в состоянии изрядного подпития, но чтобы так…?

– Ну что ты смотришь? Помоги лучше подняться, – сказал Жорик , пытаясь ухватиться за дверной косяк. – Ну да, обмывали. Обмывали лаРРеата НобЛЬвской премии. Если б ты знала! Нет, если б ты видела, какой это ЧЕЛОВЕК! У-мный! Понима..шь, мать, у НИХ, умным награды дают. Звания всякие приССЫждают. А у нас? Разве это жизнь? Тьфу, – в расстройстве Жорик захотел сплюнуть на начищенный до зеркального сияния пол, но увидев свое отражение только икнул, и с трудом выговаривая, произнес, – У нас что, гости?

ЖенжОрика ничего не ответила. По опыту она знала, что когда муж находится в состоянии алкогольного опьянения, в диалог лучше не вступать. Так как это,

во-первых, бессмысленно, а во-вторых… Что во-вторых – ее сейчас не интересовало. Она понимала лишь, что на данный момент, нужно поскорее уложить супруга «баиньки». Взгромоздив горемыку-муженька себе на спину, она потащила его на кровать в спальню.

– Человек – это звучит гордо, – продолжал свою тираду, повисший на спине жены, пьяненький оратор, – а я мма, – пытался выговорить заплетающимся языком Жорик, – мма-ленькое никчемное существо, именуемое в природе TARAKANUS OBIKNOVENUS. Понимаешь? О-bik-no-ve-nus!!!! – Жорик с отчаянием постучал кулачками по спинке жены. – Вокруг только и слышишь: «Убей таракана, убей эту рыжую сволочь!». А мне хочется признания и восхищения! Вот ты, скажи мне, ты меня уВВажаешь?

– Уважаю, уважаю, – плюхнувши благоверного на постель и отдышавшись, ответила ЖенжОрика. После чего с умилением, как преисполненные любви мамочки смотрят на своих непослушных чад, устремила свой взгляд на драгоценный предмет своего обожания.

– А еще я хочу, чтоб меня по имени и оччес..ву называли, – пробормотал Жорик и отключился.

– Ну вот, всегда так. Когда ЭТИ гуляют, он напивается и начинает вести пространные беседы на темы человеческого бытия, – вела свой внутренний монолог ЖенжОрика, стаскивая сандалии с лапок звонко выхрапывающего затейливые трели, мужа. – Сколько раз говорила – съезжать надо из этого БанкетзалЬ района! Каждый вечер ОНИ что-то отмечают. То дни рождения, то свадьбы. У него ж здоровье не то. Психика тонкая, ранимая. Ведь Жорочка так и спиться может, но разве его переубедишь? У него в ответ только один аргумент – престижно и все тут. И коллегам по работе сказать не стыдно в "каком" районе обитаешь . А что коллеги-то? Ведь не ценят они его по достоинству. А зря, он такой у меня умный, хороший, вот и переживает бедолага. А утром ему опять будет плохо. Будет жаловаться, что голова болит. Надо бы ему таблеточку на утро приготовить. И молочка побежать с утра купить, говорят, хорошо помогает с этого дела. Эх ты, сокровище мое рыжеусое. Спи. Отсыпайся.

ЖенжОрика заботливо, с любовью, укрыла мужа одеялом. Выключила свет и тихонечко, дабы не нарушить его сон, пошла в ванную. Умылась, почистила зубки, тщательно вымыла лапки, накрутила усики на бигуди, натерла специальным ночным кремом крылышки и отправилась спать.

***

Ночью Жорик с криком вскочил с кровати :

– ЖенжОрика! Ты представляешь, мне приснилось, что я, - ЧЕЛОВЕК!

Жена с испугом и раздражением включила свет.

– Ну и чего будить посреди ночи? Чего орать то, что ты человек? Человек конечно, хоть и порядочная скотина! Не таракан же!

– Мне приснилось, что мне приснилось, что я …

– То, что тебе приснилось, что что-то там приснилось, меня не волнует. Лучше расскажи мне, друг любезный, кто такая Женжорика? – глаза Натальи выпячиваясь, краснели пунцовой злостью. – Что, опять за новой юбкой волочишься, кобель ты эдакий? На иностранок уже перешел? – завопила она, переходя на визжащие, с трудом перевариваемые нормальным человеческим ухом нотки – Признавайся! А не то я тебе устрою веселую жизнь! – многообещающе добавила она, вцепившись Жорику в изрядно прореженные поросли волос, ранее гордо называемые шевелюрой.

– Ай, Натуляшечка, отпусти, больно ведь! Нет никакой Женжорики, приснилось мне, приснилось! Птичка моя, да не горлань ты так, весь дом на ноги поднимешь! Давай спать, на работу рано вставать. Тебе в певицы нужно было пойти с таким голосиной, давно оперной дивой была бы.

« И все рекорды по громкости побила! Нет уж, лучше быть тараканом, чем терпеть под боком орущего павлина», – подумал Жорик, закрыв глаза. «А ведь как меня Женжорика то любит. И на кроватку уложила, слова грубого не сказала, а уважает то как!», – пробормотал он про себя, засыпая. И лицо Жорика, благостно озарила мечтательная улыбка…