Чудо магии

Павел Афанасьевич был очень хмурым и серьезным человеком. Всю свою сознательную жизнь он работал слесарем на буровых вышках. Среди немногочисленных членов вечно кочующей по России бригады буровиков, он выделялся тем, что ни капли спиртного не употреблял. Говорят, раньше Павел Афанасьевич периодически уходил в запои, да в такие, что вся бригада из-за его слабости к водочке простаивала месяцами на объектах, пока тот в себя не придет и не сделает все необходимое для наладки оборудования. Что только не пробовали делать с ним - и заговоры всякие, и на лечение отправляли, даже уволить пытались, да только понимали, что без него не обойтись -–уж слишком специалист был хороший, такого днем с огнем не сыщешь. В общем, Павел Афанасьевич пил, бригада молча мирилась с его запоями, а иногда от безысходности и присоединялась к этому безобразию.

Как-то бригада работала в окрестностях какой-то Богом забытой деревеньки. Наладка оборудования пошла своим ходом и как всегда, когда осталось последний болт закрутить, Павел Афанасьевич исчез из лагеря и неделю не появлялся. В деревеньке жила знатная самогонщица, у нее то великий специалист пропивал свою очередную зарплату. Деньги по тем временам бригада получала хорошие, за неделю не пропить, потому Павла Афанасьевича ждали только через месяц. Однако на этот раз мятущаяся душа специалиста позвала его к месту работы раньше обычного. Почему, до сих пор остается загадкой.

Повариха Любка утверждает, что подействовали заговоры местной бабки знахарки. К ней Любка обратилась в тот день, когда исчезновение Павла Афанасьевича обнаружилось и по лагерю поползли слухи, что работать в этой дыре придется не меньше трех месяцев и все зависит от того, как быстро Павел Афанасьевич оклемается.

Повариха пришла к знахарке поздно вечером. Бабка бодрствовала. В полуразвалившейся избушке электричества не было. В горнице горела лампадка времен Революции. В печи кипятилось какое-то снадобье, к запаху мяты примешивался дурманящий аромат неизвестной Любке травы. «Настоящая ведьма»,- подумала она. Когда бабка заговорила с гостьей, та окончательно в своем мнении утвердилась.

- Мужик чой –ли запил?!- не то спросила, не то подтвердила скрипучим голосом знахарка. Любка от страха голоса лишилась, потому в ответ промычала что-то невразумительное.

- Накось вот почитай молитву и перекрестись,- протянула ведьма поварихе черную книгу, заложенную высушенным листочком череды.

- Токма сначала имя запойного скажи, не то молитва не подействует.

Как только Любка произнесла: « Павел Афанасьевич», бабка перекрестилась и сказала:

- Порченый он. Молитва не поможет. Видела я его у Соньки.

Подумала немного. Постояла у печи, погладила старого рыжего кота, потом проскрипела:

- Иди уж. Сама разберусь.

Как Любка ноги оттуда унесла, не помнит. Одно запомнилось, кот лежавший на печи подмигнул ей зеленым глазом и не то зевнул, не то расхохотался.

Прибежала повариха в лагерь и со страху в уборную побежала. Только в темноте определилась, куда ноги ставить, только присела, как откуда- то снизу услышала:

- Твою мать, куда на голову садишься?

Со страху Любка даже штанов не надела, так в лагерь к бригадиру и побежала с криками:

- Помогите!

Мужики в «дурака» у бригадира «резались». Кто с дубинками, кто с ружьем на встречу к поварихе выбежали. Любка в истерике бьется, ничего толком сказать не может. Потому не сразу поняли, что в уборной из ямы башка какого-то извращенца торчит. Ладно, фонарь с собой взяли, когда побежали в уборную. Посветили в дыру, а там - голова Павла Афанасьевича , трезвого как никогда.

- Б…дь! Мужики, помогите! Как в дыру свалился, сам не понял!

Что делать? Великий специалист по уши в дерьме, никто даже за руку взять его не решается. Крышу уборной разобрали, краном за воротник бедолагу подцепили, да вытащили. И смех, и слезы!

С тех пор Павел Афанасьевич не то чтобы не пьет, а даже слышать о водочке не хочет.

К бригаде после того случая кот прибился, рыжий такой, зеленоглазый. Бригадир его полюбил, всюду с собой таскает. Все его очень уважают, один только Павел Афанасьевич кота опасается, да Любка нет- нет , а вспомнит о своем визите к знахарке. Сильна была, зараза!