На скамейке сидел и делал вид, что спит, человек среднего роста неброской наружности, одетый в велюровую шляпу, светлый парусиновый костюм и дырчатые, советских времен сандалеты. Прохожие спешили мимо, никак не выделяя его из других отдыхающих на соседних скамейках или праздно шатающихся людей, в большинстве своем стариков и старушек; полуденное солнце светило тепло и весело, чирикали воробьи; голуби чинно вышагивали по лужам, школьники несли свои ранцы, легко и беззаботно подпрыгивая на ходу... Адепт седьмого пути, Гавриил Вячеславович Богомолов по кличке Грегор пребывал в глубокой медитации. В этот момент он как раз преодолел второй уровень Того Света и начал уже формироваться в виде луча на третьем. Готовясь к возможной атаке, он преобразовал остатки материального тела в невидимую, без цвета и запаха субстанцию и начал проникать Куб. Он погрузился в него и уже было показался с другой стороны, как случилось непредвиденное: Куб начал темнеть. Гавриил Вячеславович не знал, что явилось причиной случившегося; а даже если бы и знал, изменить уже было ничего нельзя – все произошло слишком быстро… Луч света, которым он был в тот момент, проник через Куб - но не целиком. Адепт как бы начал троиться. Вместо одного луча оказалось три: один затух внутри ставшего черным Куба; второй же, пройдя через него, продолжал движение вперед. Третий отразился от непрозрачной теперь поверхности и сменил направление на противоположное. Катастрофа было настолько неожиданной, что адепт на мгновение замер, не решаясь ничего предпринять. Часть его сознания, затухая в Кубе, пропала сама собой и не доставила особых неприятностей; Лучи же, двигающиеся в противоположных направлениях причиняли нестерпимую боль. Его сознание, одновременно являясь двумя отдельными и независимыми объектами, удалялось само от себя; астральное тело адепта оказалось разорванным на две половины, разлетающимися все дальше и дальше друг от друга... Почти исчезая от непереносимости происходящего и ослабевая с каждой секундой, адепт сконцентрировался на отраженном свете; тот еще не утерял связи с его физическим телом, хотя светящаяся пуповина таяла прямо на глазах. Чувствуя, что слабеет, он переключился на возвращение – сверкая и переливаясь всеми цветами радуги, он приблизился к границе второго мира, и из последних сил продавив ее, рухнул в небытие…
***
- Да вы к нам надолго ли? – Кокетливый голос звучал, кажется, прямо в голове. Тонкая светящаяся оболочка, напоминающая контурами девушку, скользила рядом с ним. - Не знаю, - Гавриил Вячеславович торопливо перебирал призрачными окончаниями своего силуэта; задерживаться здесь он не собирался, но и как ускорить движение вперед не понимал. – А вы? Надолго? – спросил он скорее для проформы, что бы поддержать разговор. - А это как посмотреть, – с деловитыми интонациями ответил силуэт, словно ждал вопроса. Он все больше проявлялся - теперь адепт ясно различал, что он принадлежит девушке маленького роста, в черных очках. - Относительность времени была описана еще в Упанишадах; так же, впрочем, как и его бесконечность, если вы понимаете, о чем я... – силуэт оказался буддисткой, причем из продвинутых. Адепт невольно ускорил шаг. Теперь Гаврила Вячеславович различил на голове девушки шапку-ушанку на манер офицерской; уши были аккуратно подвязаны бантиком под подбородком. Очки, которые он сначала принял за солнцезащитные, оказались из арсенала сварщика; - А Вы, я видела, светом были… - в голосе странной собеседницы послышались нотки зависти. - Да. А что? – Сухо спросил адепт не понимая как она, находясь на втором уровне Того Света, могла видеть его в виде луча. - И как там? Качеством себя не почувствовали? - Каким… качеством? - Адепт начинал нервничать. Заводить философские беседы с обитателями потустороннего мира не входило в его планы. Он не совсем понимал, что она имеет в виду, и это раздражало. К тому же, оказалось, что девушка не идет, а катится на роликовых коньках. «Час от часу не легче», - вздохнул адепт. Они приближались к огромным каменным воротам, в душе шевельнулась смутная надежда... - Ну, ведь свет… это одно из качеств Транцендентного, - девушка взглянула на него с некоторым недоверием; видимо, про Транцендентное, по ее мнению, полагалось знать всем. – А раз Вы смогли стать светом, то тут и до того, чтобы стать «качеством» недалеко… «Охотники на адептов! – думая о своем, Грегор совсем перестал обращать внимание на девушку. - Это их почерк! Расставляют ловушки в астрале; шпионят, интригуют. Их агенты повсюду! Они могут казаться безобидным кубическим сгустком энергии третьего уровня, или тихой сущностью, прозябающей в Нирване...» Об этом подразделении ходили страшные слухи. Формально являясь частью отдела внешней разведки ФСБ, они не подчинялись никому. Вернее сказать, никому на Земле. Главный офис охотников находился в Затомисе, на втором уровне астрала; их щупальца простирались и дальше, но на третьем и четвертом было бы трудно даже вообразить существование какой-либо организованной материи по причине полного отсутствия там таковой. На Земле у них также был офис. Говорили, что он расположен в подземельях где-то в районе Кремля. И, что представляет он из себя бесконечную череду зал и пещер, в которых тесными рядами застыли адепты, находящиеся в разной степени глубокой медитации. Все они состоят на государственной службе и работают на нее веками, большинство времени находясь в астрале. В пещерах поддерживается специальная температура. В охране же они, в человеческом понимании этого слова, не нуждаются. - … Представления о путях на "Тот Свет", существовавшие в русской культуре, могут быть рассмотрены с точки зрения различных традиций. – Девушка, казалось, была рада внимательному слушателю; она заглядывала Грегору в глаза и подпрыгивала на ходу. - Первая из них связана с погребальным комплексом и культом предков. Смерть, по представлениям русских, является самой главной дорогой на Тот Свет… «Недаром их называют "Исскуственная Шамбала" - отметив, что каменные ворота приблизились, Грегор ускорил шаг. - Этим подчеркивается их антогонизм Шамбале настоящей, находящейся в горах Тибета....» Задачи решамые в "ИШ" - как сокращенно называли ее адепты - не имели ничего общего с проповедуемым в Тибете. Они были просты и прозаичны: слежка за инакомыслящими, охрана Затомисов своих стран, недопущение в дальние слои астрала свободных адептов и уничтожение самых опасных из них. К последним, безусловно, и относился Гавриил Вячеславович Богомолов.... По кличке Грегор или, сокращенно, Грег.
В этот момент с адептом начало происходить нечто странное: он продолжал вышагивать достаточно бодро, но его движение сначала приостановилось, а затем прекратилось совсем. Вокруг Грегора начали проявляться какие-то смутные тени – кажется, стены старого города. Дома вокруг становились все осязаемей, по улицам торопливо и целеустремленно зашагали прохожие. Отвлекшись, наконец, от своих мыслей, адепт недоуменно огляделся. Он повернул голову к своей спутнице и вдруг понял: «Все… это конец». Выражение ее лица изменилось непередаваемо. Нет, внешность была не причем. Она все так же беззаботно улыбалась из-под своих очков; все так же смешно топорщились уши ее шапки. Но если раньше это вызывало лишь умиление и даже легкое сострадание, то теперь от ее вида Грегора пронзил страх. Это было… как будто сменили пластинку: так проплывавшие за окном облачка с кружащими в небе чайками, прежде под легкий джаз, казавшийся легким и беззаботным - теперь, когда загремели жесткие трубы похоронного марша, не ассоциировались ни с чем иным, кроме как с видениями угасающего в предсмертной агонии человека… «Механизировали реальность; - пораженно констатировал Грегор. – Материализовали мое духовное с тем, чтобы уничтожить его на физическом плане!» Он попробовал шевельнуться, но это не удалось. Что и понятно – теперь он был газовой трубой, которая тянулась вдоль потрепанного серого дома... А трубы, как известно, не шевелятся. Грег начал концентрироваться, проклиная себя за беспечность – ситуация была почти безнадежной. Ловушка, в которую он попал, требовала огромного ресурса, и на мгновение он представил себе как много в «ИШ» сейчас поставлено на карту! О причинах, по которым они пошли на это, он даже боялся гадать. Оставалось единственная возможность: подключиться к мировому сознанию и сделать тем самым свое уничтожение адекватным уничтожению всего мира… но такое пока не удавалось никому…
- Дом обесточили? - командовала тем временем верткая девица; вокруг нее суетилось несколько человек в синих спецовках с надписями "Ленгаз" - Магистраль перекрыли? - Обижаете, Марь Иваннна, - откликнулся старший. По-видимому, она была бригадиром. Рабочие подкатили тележку с баллонами. Девушка достала из-за спины газовый резак. «Вырежут. Заменят на новую трубу, и делай со мной что хочешь... - мозг адепта лихорадочно искал выход. - Переплавят? Форма для меня не имеет значения, все равно я останусь предметом, то есть, слава буддизму, сохраню сознание». - Один из работников начал счищать с Грегора краску. - Чтоб не воняло. - Пояснил он, и Марь Иванна одобрительно кивнула. «Порежут в куски и на свалку, поржавею в пыль... - догадался адепт. - А у пыли-то уже нет души, она скорее к стихиям относится». - От страха он покрылся испариной. - Труба вроде газовая, а влажная почему-то; - удивился мужик со щеткой. - Видать на нее из водопровода подтекает. Правильно меняем! - закончил он удовлетворенно. Марь Иванна тем временем уже разожгла горелку и теперь настраивала ее. В переливающихся бликах огня ее лицо казалось призрачным и нереальным. «Господи! - Взмолился адепт, исчерпав все свои возможности к концентрации; от испуга он совершенно не мог медитировать, а другого способа переменить реальность, кроме как изменить свое представление о ней, в нынешнем, обездвиженном состоянии, у Грега не было... «Господи, спаси и сохрани, избавь меня от этой напасти, нечисти, воздай пытателям моим по заслугам их... – Он, не переставая, читал молитвы, переиначивая на свой манер и уже полностью утратив контроль над происходящим. Марь Иванна, для уверенности тряхнув в воздухе резаком - огонь держался крепко - поднесла ее к газовой трубе. Запахло паленым железом.
***
Климентий Григорьевич Хацкевич, ведущий архитектор, душа-человек, работал сегодня дома. Это значило, что у заказчика его появлялась вероятность хоть и не в срок, но получить-таки проект своего загородного дома. На работе же дело до чертежей у Климентия обычно не доходило; нужно было покурить, переговорить с сослуживцами, выпить чая да снова покурить... А с тех пор, как в конторе образовался компьютер мудреной марки, времени не стало совсем, иногда даже на чай. Очередь в Интернет занимали с утра. Теперь же Климентий Григорьевич чинно сидел за столом, в несколько слоев заваленном бумагами и соображал, как подступиться. Как обычно, перед работой он развил кипучую деятельность: нужно было найти ручку, карандаши и линейку. Но, прежде всего - разыскать очки; - Так, так, так... - бумаг было много и очки не находились. Наконец что-то блеснуло под столом, и Климентий бросился туда словно коршун - как будто коварный предмет мог снова его обмануть, убежав под диван. - Я вооружен! - Вскричал он нараспев, водружая прибор на нос и гордо оглядываясь по сторонам. - Вооружен и очень опасен! - Для кого может оказаться опасным этот маленький человечек с обширной лысиной и бородкой клинышком, осталось не проясненным. Его перебила его же собственная новая идея. - А не испить ли нам чая? – Полуутвердительно спросил себя архитектор и, отодвинув бумаги в сторону, прошел в кухню. Здесь он, не торопясь, наполнил водой эмалированный чайник с петушками на боку, поставил его на конфорку и открыл газ. Ничего не последовало. Газ не шел. Он чертыхнулся и, хотел было закурить, но передумал. Предстояло иметь дело с газом, а с ним шутки плохи. Климентий Григорьевич примерно подозревал, что случилось. Такое бывало уже не раз: что-то починив, аварийная служба забывала открыть ими же перекрытые трубы. Однажды весь дом два дня просидел без газа, пока он - Климентий Григорьевич! - не отыскал на своей лестничной площадке тайно спрятанный краник. Он и питал, как оказалось, весь дом столь необходимой для жизни субстанцией. Напевая под нос, и обдумывая, какой бы номер дать новому договору, Климентий в тапочках на босу ногу вышел на лестницу и, привычно сунув руку в углубление у стены, повернул заветный краник.
Чудовищной силы взрыв потряс дом. По сторонам полетели стекла вперемешку с кусками горящей фанеры. Дом устоял чудом, но ни дверей, ни окон в нем больше не было. Словно завороженный, смотрел Климентий Григорьевич на огненный гриб, вырастающий из земли до самого пятого этажа. В пустые глазницы окон вместе с копотью и кусками отбитой штукатурки влетел какой-то предмет и, мокро шмякнувшись о лестничный пролет, покатился прямо к Климентию. Он приближался, словно в немом кино, перескакивая через ступени, и вот, наконец, остановился у самых ног. Пустыми глазницами на архитектора смотрела сквозь разбитые дужки очков дымящаяся голова; уже сползая по стенке от нахлынувшего ужаса, он заметил под подбородком аккуратно завязанные бантиком завязочки, держащие теперь уже непонятно что...
***
Адепта спасло только то, что основной удар он принял на себя, еще находясь в виде металлической трубы. Марь Иванна, к счастью, почти полностью успела отпилить его от дома, так что взрыв просто отбросил его в сторону. Грег, однако, пострадал очень сильно. Момент исчезновения зловредной Марь Ивановны застал его в середине полета и дальше он летел уже в своем прежнем теле. Его физическая оболочка на Земле погибла, это стало ясно сразу - от живота больше не тянулась светящаяся желтая пуповина. Оставался последний шанс. - Клиническая смерть!!! - Завопил адепт, вскакивая на ноги и бросаясь к воротам, которые были уже невдалеке – до окончательной кончины его физического тела оставалось минут пять. Он надеялся успеть.
***
Грег несся по туннелю, сотканному из света и тепла; падение усиливалось с каждой секундой. В конце, медленно, но, неминуемо приближаясь, таилась густая холодная темнота. Мимо мелькали города и страны, лица давно умерших родственников; вокруг рушились башни небоскребов, падали самолеты, тонули корабли. Словно в замедленном фильме шли в атаку солдаты, сталкивались автомобили; подкарауливали жертву наемные убийцы. Больницы и кладбища чередовались со сценами крушений поездов, дымили трубы крематориев… И в тот момент, когда он уже приблизился к темноте почти вплотную, адепт почувствовал страшный удар. Что-то словно вонзилось в его солнечное сплетение; в глазах потемнело. Разгон замедлился, но скорость была слишком велика, и он несся вперед и вперед в разверзшуюся перед ним черную бездну... - Не успел, умер, - пронзила леденящая мысль; - теперь только в чужое… - он не додумал, тьма окончательно сомкнулась над головой…
***
- Смотри ж ты, молодой какой, а сердце уже… - причитала старушка, стоявшая в толпе зевак. - Ему бы жить да жить... - Санитары молча грузили тело умершего мужчины в машину. - А что случилось-то, Никитишна? – другая, только что подоспевшая старушка успела заметить лишь ноги в сандалиях, торчащие из-под простыни. - Упал! Сидел, сидел и вдруг - хлоп! - с готовность пояснила Никитична; - Думали без сознания, а глянули - не дышит... Сердце, видать, - добавила она значительно. Ребятишки с ранцами боязливо жались подальше; тепло и ласково светило полуденное солнце, по лужам скакали воробьи... Один из школьников вздрогнул и пошатнулся, словно теряя сознание, но через мгновение снова встал твердо и как-то по другому, по-новому оглянулся вокруг. Лицо его по-прежнему выражало испуг, только глаза стали вдруг серьезными. Санитар захлопнул дверь, и машина уехала, оставляя за собой струйку дыма и распугивая воробьев.
Адепт седьмого пути еще раз оглянулся, поправил ранец на спине и, перепрыгивая через лужи, отправился домой. Нужно было делать уроки. |
Администрация // Объявления
