НЕЗНАКОМКА

Сначала она шла неспеша,поскольку спешить еще было некуда. Обычным прогулочным шагом:ленивым,размеренным,слегка монотонным-перебирала асфальт пальцами ног,точно клавиши пианино,словно наизусть заученные ноты,будто все ту же до боли знакомую песню,название которой безвозвратно затерялось где-то в закромах памяти, зато тело помнило тот самый ритм, тот же темп и те же эмоции ,повинуясь порывам чувств, дуновению настроения, оно вальсировало теперь на ходу, как нечто отдельное, отличное от той, которая шла и не замечала, что ее собственное тело поет давно забытую песню и более не повинуется своей хозяйке. Эта песня была определенно грустной. Невозможно представить веселую песню с таким хлюпающим клацаньем ступней и дрожащими коленями. Иной возразил бы, что всему виной проказник дождь или сама босоножка. А на самом деле - все дело в песне и только в ней одной. Ведь стоило мелодии иссякнуть, песня умолкла, тело всего на мгновение расслабилось и навсегда потеряло контроль над собой, подчинившись той, которая шла и вдруг остановилась. Странно, пробормотала та, которая стояла и не двигалась, и не возможно было определить, то ли это был вздох разочарования, то ли возглас удивления, то ли выдох безысходности,-так сухо,тихо и неопределенно было рождено на свет это слово "странно", что все вокруг становилось таким же странным и загадочным. Поскольку связать это слово было не с чем и не с кем, поскольку даже та, что воспроизвела его, уже давно покинула место безымянной стоянки, удаляясь от того, к чему уже не имела ни прямого, ни косвенного отношения, постольку вместилище образовавшейся пустоты заполнило само слово и собственно из слова, брошенного на ветер, превратилось в понятие,прикрепленное к местности. Так образовалось место, называемое странным. То самое место, которое уже никоим образом не соотносилось с той, которая его покинула, поскольку существовало теперь независимо от нее, само по себе. Та самая странность, которая сделала ту, которая шла, очевидной, узнаваемой, приоткрытой, наконец, как дверь, в которую долго стучались, и вот раздался долгожданный многообещающий скрип. Конечно же, по ту сторону была тьма и даже хлынувший снаружи свет не смог прояснить, ни проявить ее содержимое. Тем не менее та, которая шла, стала теперь другой, одним словом, не такой, какие другие, такие же идущие, но своей, одной из нас. У нее появились длинные волосы и не просто волосы, а волнующие ночной берег морские волны, оголившие песочные линии лица с утесом-носом, глазами-звездами и, случайно выброшенным прибоем, перламутровым ракушечным ртом с маленькими жемчужинами зубов и недовольной улиткой-язычком, то и дело выползающим к основанию раковины и сетующим на отсутствие влаги,сухость и духоту. А все дело в том, что дождь уже давно кончился, и солнце палило, как из пушки, ультрафиолетом, и та, которая сначала шла неспеша, вдруг ускорила шаг и заторопилась. Просто в правом кармане ее пиджака вдруг жалобно заскулил мобильный, возвещая об ответственности перед внешним миром, напоминая о привязанности к чему-то, от чего хотелось убежать и поэтому, по-видимому, та, которая просто шла, внезапно побежала, выкрикивая на ходу недовольное "да", проклинающее "нет" и умоляющее "о боже". Возможно, это был крик порабощенной души - эти ее стоны, возможно, зов довлеющей над ней работы - тот ее звонок. Все равно. Невозможно прервать генетическую связь поколений, диктующую твоей крови, в каком направлении двигаться и на каком пересечении делать повороты, а на каком - крутые виражи. Все равно. Не по силам мериться ростом с великаном, будучи лилипутом. И даже если ты на самом деле великан, но в душе рожден лилипутом, все равно ходишь сгорбившись, с согнутой головой и коленопреклоненно, потому что так должно быть по протоколу, так начертано обществом, так предназначено, наконец, самой судьбой. И ты этому повинуешься, и я, и тем более та, которая спешит сейчас на важную встречу и боится опоздать в назначенный срок. Ведь, если б она не была важной, разве торопилась бы так сильно та, которая просто шла, и разве забыла бы, что босиком не бегают по асфальту, потому что это выглядит неприлично. Но ей было все равно, потому что ее голова была занята работой, не в том смысле, что она думала о предстоящей работе, а в том, что ее мозг пульсировал, вибрировал и ходил ходуном, как муравейник, в котором неугомонно копошатся мысли- муравьи. Совершенно определенно, что мысли эти были не связаны с работой, поскольку та, которая спешила внезапно изменилась в настроении, а в уголках ее пластилинового рта выступила маленькая ямочка и затаилась в ожидании чуда. По-видимому, нечто приятное предстояло ей пережить в ближайшем будущем. Может,она улетала в далекие страны, где принято ходить босиком и быть странной там, где не надо бежать на важные встречи, поскольку все важное расположено близко, достаточно только протянуть руку и никаких лишних движений. Все рядом. А может что-то еще, что-то другое? Если бы она не бежала так быстро, возможно я успела бы ее догнать и разузнать подробности. Но стоило мне приблизиться к незнакомке, как она тут же удалялась, оказываясь всегда чуть поодаль, хотя и в зоне видимости, хотя и в пределах досягаемости. На мгновение мне даже почудилось, что она меня намеренно избегает, а то и вовсе сторониться и пугается. Но только на мгновение. В тот же миг я понял что та, которая спешит, слишком глубоко увязла в трясине собственных размышлений, чтобы замечать еще что-то вокруг. Наверняка, у нее еще куча неоконченных дел перед грядущей переменой в жизни, иначе ее глаза не перемигивались бы, точно маяки в беспросветном морском просторе, а пальцы не дергались бы, точно клешни разбуженного краба. Видимо, она думала, с чего начать и как успеть все вовремя закончить. Пока незнакомка собирала пазл из разорванных лоскутков мысленной материи, мы и не заметили, как вместе бок о бок прошли сначала неспеша парковую зону, потом пробежали аллейную, и, наконец, подошли к кипящему котлу города, к центру пересечения и сплава стали, камня, дерева,костей и мяса. Кажется, в эту самую минуту даже не знаю почему, возможно, из-за того, что солнце стояло в зените, и я совсем пропала из поля видимости, я поняла, что не просто преследую незнакомку, не просто так брожу по ее следам от нечего делать, но повинуюсь закону природы, который обязал меня быть ее тенью, той темной стороной света, которая никогда не покидает человека ни в солнце дня, ни в электричестве ночи. Не знаю, как повела бы себя иная тень, узнав, что она всего лишь чья-то тень, бесцельно блуждающая за своим хозяином, анализирующая его поступки, речь и движения, но я следовала зову сердца той незнакомки, чьей тенью мне было суждено быть, хотя я полностью и отдавала себе отчет в том, что всегда буду лишь блеклым фоном,только вторым планом, просто чем-то несуществующим без той,которая идет и чье сердце заставляет меня беспрекословно двигаться дальше. Вы спросите, не хотела ли я когда-нибудь сбежать, возможно, не столько от нее, сколько к самой себе, и, вместо поисков чужого смысла, обрести свой собственный. Отвечу коротко: нет. Никогда. А все потому, что она сама заключает в себе смысл и разгадку моего пребывания в этом месте и в этот час. Напротив, мне жаль ее, такую затерянную в непроходимых джунглях собственной жизни, что она не знает, не для чего, ни с какой целью, ни в каком направлении. ...зато она уверенно вышагивает по мертвым улицам города, обтянутым змеиной кожурой дорог с их звериным ревом и кровавым месивом прохожих. Зато, когда мне наступают на горло, я ничего не чувствую, а она сдавленно кашляет так, что этот кашель еще долго не унять. Хотя мы иногда завидуем друг другу: она, когда ей вдруг днем не терпится испарится или немедлено стать невидимкой, и я-когда мне вдруг ночью хочется проявиться, показаться или стать той, которая всегда шагает впереди и ее всем видно. К жалобам и мольбам боги глухи и безразличны. Им некогда заниматься ерундой, свойственной людям, поэтому и им нечего рассчитывать на их псевдощедрость. А тем более теням, которые, как мертвые духи, скитаются по земле в поисках вечного успокоения и лишь в смерти того, чьим черным отражением служат, они обретают ту безмятежность,к которой направлены их тайные мольбы. Не то, чтобы я мечтала о смерти своей незнакомки в тот самый день, когда поняла, какую роль играю в ее жизни, но что-то неспокойное было в моих движениях, точнее в движениях моей хозяйки, которые по невидимым электрическим проводкам передавались моей бесформенной субстанции, и меня штормило, как маленькую шлюпку под напором ветра, так что я постоянно смещалась то вправо, то влево от горизонта своей жизни, от маяка своей судьбы, от той, которая была их рулевым, пока не утопило под натиском волн в море таких же одиноких, как я теней. А та, которая шла, даже не остановилась, продолжала идти без меня, как будто так и надо. И почему люди так любят теневую сторону дороги, где мы теряем свою индивидуальность и смешиваемся в массу, где они, наконец, теряют нас и одновременно важную, хотя и незаметную,часть себя, которая, как щит, оберегает их спины от незапланированных ударов судьбы?! Я не смогла докричаться до своей незнакомки, слишком она уже была далеко от меня, увязшей в болоте теней, и не в состоянии выкарабкаться наружу. Мне не хватало всего лишь краешка солнца, чтобы вернуться к ней, но незнакомка, казалось,намеренно его избегала или меня, чтобы я более не подслушивала ее мыслей и не ходила по пятам ее души. Теперь, когда она почти свободна от моей назойливости, я совершенно беспомощна, но и она тоже. На мгновение мне стало страшно, как раз в то самое мгновение, когда та, которая шла, остановилась у пересечения дорог и замерла в нерешимости. Я еще улавливала внутренним чутьем биение ее сердца и переводила эту азбуку морза на свой лад. Получалось, что-то вроде того, на чем мы с ней расстались: моя незнакомка продолжала грезить о чем-то легком и блаженно манящем вверх, но одновременно нечто грузное и тяжелое тянуло ее камнем вниз. Наверное, корабль ее мечты разбивался о рифы реальности, а она тянулась к любой возможности хотя бы ухватиться за его обломки и еще чуть-чуть остаться на плаву. На самом деле вдруг со стороны дороги раздался пронзительный визг железа, проникновенный вопль мяса и хруст костей. Я, как на зло, была на противоположной стороне солнца, позади той, которая шла, потом остановилась, задумалась всего на мгновение и это мгновение стоило ей целой жизни, неоконченных дел, неосуществимых планов, так и несбывшейся мечты. А я все стояла с той стороны,где ее не было видно, пока не почувстовала, как просачиваюсь внутрь ее тела, которое уже окаменело,как проникаю вглубь угасающего пламени сознания, которое уже там, где не надо никуда торопиться,носить обувь и соблюдать другие условности. И все таки не там, потому что что-то подсказывает ему, что отсюда оно уже не вернется назад, потому что оттуда не возвращаются.