9 августа, Биробиджан, улица Ленина, частный дом.
Выступать в роли бога оказалось не столько трудно, сколько скучно. Тархан потом признался, никогда на подобных церемониях не задерживался, экономил своё время. Предпочитал потратиться на лишний межконтинентальный портал, являясь подопечному в начале церемонии и в конце. Наёмникам пришлось торчать от звонка до звонка. Точнее, торчать-то должен был Ирбис, в образе Гуань-Ди. Добрыня вполне мог подстраховывать его снаружи, глазея под мороком невидимости на прохожих. Но он мужественно сел в уголке храмовой комнаты (сакрального места? часовни? в общем, церемониальном помещении с идолами и сооружением для сожжения бумажных «даров») с целью духовной поддержки напарника. А также, чего греха таить, из любопытства: - Как же на самом деле выглядят знаменитые китайские церемонии?
И всю церемонию ржал как конь. Если не целое лошадиное стадо. Благо, морок надёжно прикрывал его от посторонних. Ржал над собственным напарником, честно отрабатывавшим свою роль. С наслаждением предчувствуя, как звонко будет хохотать над его рассказом прекрасная Наташа. Очень сожалея, что нет с собой кинокамеры. Красная, утрированно воинственная рожа бога оказалась каким-то образом связана с мимикой Ирбиса, исполнявшего его роль. Любое, самое слабое движение его лицевых мышц вызывало целую бурю на морде (ну, ей богу, иначе эту физиономию не назовёшь) Гуань-Ди. Бог выпучивал на добрых полдюйма глаза, морщил нос так, что наружу вылазило всё его волосатое, крайне неаппетитное содержимое, как осьминог играл цветом кожи, перебрав, наверное, все оттенки красного, скалил зубы, будто позаимствованные у какого-то крупного хищника. Казалось, озверевший от одному ему ведомых причин бог, вот-вот обрушит свой божественный гнев на вызвавшего его Лю Ван Гоу. Оставалось удивляться, что тот не прервал свои китайские церемонии и не драпанул от греха подальше. Добрыня, попав на его место, не задумываясь, бежал бы подальше и побыстрее от такого небожителя. Возможно, Лю, не без основания рассчитывал на смягчение сурового бога богатыми дарами?
Пожалуй, Добрыня уже тогда начал догадываться, почему таки Тархан согласился на условия наёмников. Ритуальные жертвоприношения (не подумайте чего плохого, людей и животных китайцы не возлагают на алтарь уже тысячи лет) Гуань-Ди полагается проводить два раза в год, по строго определённым датам лунного календаря. Именно такая дата была сегодня. И продолжалась эта церемония не один час. Видимо Лю решил продемонстрировать богу, свою приверженность Ему по полной программе. Естественно, завязанный во множество дел и делишек, Тархан торчать несколько часов в тысячах миль от них ни как не мог. Естественным образом возникло недоумение, как же он обходился без посторонней помощи раньше?
Наконец-то, Ирбис-Гуань-Ди принял у жертвователя три статуэтки (тяжеленных, как потом, таская их, собственными позвонками прочувствовал Добрыня). «Собственное» изваяние, а также статуэтки «своего» верного помощника, военачальника Чжоу Цаня и «приёмного сынка» Гуань Пиня. Всё, по виду из чистого золота, но на вкус Добрыни излишне пёстрые, аляповатые, сомнительного художественного качества. Впрочем, возможно, для торгаша шаса – самое то. Хотя, вряд ли. В лавке у него подобного барахла не было.
В ответ, судя по выражению божественного лица, дошедший до крайней степени остервенения Гуань-Ди перезарядил из своего посоха верному последователю предшествующий свой божественный дар, волшебный жезл (средней ёмкости аккумулятор для магической энергии), магической энергией из Колодца Дождей. Перегонка магической энергии оказалась делом более простым и быстрым, чем перезарядка электроаккумулятора.
Задание было выполнено, можно было откланяться и сваливать в первопрестольную. Но радость по поводу окончания дела оказалась преждевременной.
После уместных в общении с богом благодарственных слов, гуандунский диалект делал для Ирбиса понятным волшебный артефакт для переводов, Лю неожиданно попросил помощи против каких-то ва-на-ха. Расписанный шасом сценарий поездки на Дальний Восток ничего подобного не предусматривал. Пришлось импровизировать. Бог, на секунду задумался, сверкнул своими выпученными глазами и, показав просителю два сосискообразных пальца, пропал, мгновенно исчез с поля зрения китайца. Тем временем, Ирбис, сменив морок образа Гуань-Ди на морок невидимости, подошёл посоветоваться к напарнику. Кстати, переводческого артефакта, из-за жлобства шаса не имевшего.
Объяснив Добрыне произошедшее, Ирбис предложил помочь китайцу. В духе отношений Тайного города: не бесплатно. - С меня хватит безвозмездной, поначалу, помощи братушкам! – Конечно, испросив предварительно разрешение у Тархана. Чтоб не оказаться раздетым вместо получения прибыли. Из-за возможного существования правила: Клиент моего клиента, не мой клиент. В тонкостях торгово-экономических отношений Тайного города, новички в нём, наёмники ещё разбирались слабо. Добрыня засомневался: - Имеем ли мы право, использовать волшебные артефакты для услуг не тайногородцам? - но согласился. Квартира в Москве для него была ещё более желанной и необходимой, чем для Ирбиса. Вспыхнувший в Харькове роман с прекрасной ведьмочкой Наташей с огромной силой подталкивал его к созданию собственного гнездышка в Тайном городе. А в Москве это очень затратное мероприятие. Дешёвым этот город, нельзя назвать ни в каком смысле.
- Здравствуй, Тархан. Здесь непредвиденные обстоятельства возникли, твоему клиенту срочно нужна помощь. Если хочешь, мы с Добрыней, за отдельную плату, с него, естественно, ему поможем.
Тархан, видимо оторванный звонком от каких-то важных переговоров, раннее время для деловой активности шаса – не помеха, поневоле был краток.
- Какая такая помощь? Никогда никакой помощи он не просил.
- Раньше не просил, а теперь попросил. Всё случается в первый раз.
- Поконкретней нельзя?
- Нельзя. Мы без твоего разрешения в дела твоего клиента лезть не захотели. Он сказал, что срочно помощь нужна, против каких-то ва-на-ха.
- Кого?
- Ва-на-ха.
- А кто это?
- Чёрт его знает. Мы ведь нанимались на доставку магии твоему клиенту и его даров тебе. Первое уже выполнили, готовы выехать в Москву с вручёнными нам золотыми статуэтками. Общим весом больше семидесяти фунтов. Тебе решать, выезжать нам в Москву или задержаться для помощи. За отдельную плату, разумеется. В конце концов, не тебе же платить.
- Но клиент-то мой! Половину заработка отдадите мне за посредничество.
- Половину? Не больше десяти процентов. И то, из уважения к вашей семье. Иначе ищи других идиотов согласных таскать для тебя каштаны из огня, а мы немедленно выезжаем в Тайный город. Договор мы выполним, а твоего клиента пусть спасает кто-нибудь иной. Если успеет.
За тысячи миль, благодаря хорошей связи послышалось злобное сопение характерного для Семьи шнобеля. Полутора-двух секунд хватило шасу, чтобы оценить вероятную прибыль от дополнительного налога на наёмников, возможные убытки от потери одного из щедрейших покупателей магической энергии, прикинуть расходы на новых наемников, и принять решение.
- Согласен. Помогайте.
9 августа, Медвежья заимка.
Удивительно, но не намного улучшилось мрачное настроение Никита полное, до упора, до донышка, наполнение его организма магической энергией. Впервые в жизни. Ранее, при обучении, зелёные давали самый минимум, а выкладывать за энергию свои кровные, дураков нет. Повымерли. Это ж, что, ради магии и на дискотеку лишний раз не сходи, пивка с приятелями не выпей? Сейчас платили ингуши и Никита, помимо полного наполнения закупил ещё столько же энергии в аккумуляторе. Ощущение, конечно, упоительное. Все мышцы, нервы, связки, каждая клеточка, напитались сил и энергии. Горы готов свернуть, лёгкость в теле – необыкновенная, кажется, вот-вот полетишь, как шарик с метаном. Но как только вспоминал, для чего предназначена эта энергия, лёгкость и радость пропадали немедленно. Оно ему надо? Рисковать шкурой, родной и единственной, ради каких-то немытых дикарей. Как какой-нибудь примитивный наёмник! Часто и зло поминал про себя Дмитра, Ивана и Ахата, которых стал считать главными виновниками своих бед.
База, в которой кавказцы собирали силы для маленькой победоносной войнушки, оказалась ещё хуже, чем Никита ожидал. Несколько серых, невзрачных бревенчатых домишек затерянных в зелёном море тайги. Глушь невообразимая. Удобства во дворе. Причём удобства тошнотворно не эстетичные и вонючие. Да и сам дворик ощутимо попахивал мочой. Отвратительное амбре не отпугивало летучих кровососов. Днём и ночью вокруг стоял звон от комариного писка. Хорошо, что он вовремя вспомнил читанную в детстве книжку про путешествие в тайге. Прикупил себе во время приобретения магической энергии в супермаркете Торговой Гильдии на Большой Лубянке артефакт «Король москитов». Дикари с завистью и опаской смотрели, как поедающие их живьём, всепроникающие кровососы, облетают колдуна стороной. Их от кровопускания не спасали самые дорогие репелленты.
Кроме надоевших Никите ингушей, на этой Медвежьей заимке, вот уж точное название, натуральная берлога, скопилось несколько десятков совсем уж диких, и на вид свирепых чеченцев. Весь организм московского интеллигента протестовал, когда приходилось идти лоб в лоб на такого злобного, опаляющего ненавистью горного волка. Создавалось впечатление, что вот-вот бросит он автомат, а они с оружием не расставались, и кинется встреченному гяуру зубами горло рвать. Крайне неприятные субъекты. Приходилось, каждый раз, собрав волю в кулак, ходить по прямой. Иначе, Никита чувствовал это, заметив слабину, разорвут и затопчут. Увидев их, он сразу понял, точнее, почуял своей кожей, печенкой или другим каким органом, среди них надо вести как в стае хищников. Надо сразу показать, кто здесь сильнее. А маг, ошибочно считал Никита, всегда несравненно сильнее обычного чела. Чеченцы, неохотно, но с его дороги сворачивали. Ну, какая радость может быть в такой компании?
Из не кавказцев, на заимке помимо него была затраханная до полусмерти аспирантка с факультета китаеведения. Или востоковедения? Собственно, и ей самой уже всё равно. Дурочку пригласили для перевода коммерческих переговоров лощеные кавказские джентльмены. Она, с надеждой подзаработать и обзавестись полезными связями, прилетела на Дальний Восток, где ею немедленно начали пользоваться по полной программе. Никаких переговоров не предвиделось, а намечались допросы. Кто ж после такого свидетелей живыми выпускает? Зачем добру зря пропадать? К моменту приезда Никиты она уже утратила все признаки привлекательности, превратившись в жуткую, неопрятную лахудру неопределённого возраста. Некогда ей, было, заботится о своей внешности. Руководителям ингушей и чеченцев тоже скучно было. Рядовых к ней не подпускали, иначе она не дожила бы и до вечера. Никите, после сочинских див на неё смотреть противно было. В конце концов, два-три дня и без женской ласки обойтись можно.
9 августа, шоссе в миле южней Медвежьей заимки.
Таинственные ва-на-ха оказались вполне обыкновенными, но не менее от этого опасными в качестве врагов, вайнахами. Китаец, будучи поначалу нелегальным эмигрантом, выходцем с южного берега Янцзы, давно в России натурализовался, принял русское гражданство, числился почтенным местным предпринимателем, меценатом и благотворителем. Весьма немногие знали, что главным его занятием является руководство местным отделением триады. По мудрому совету Тархана он не лез на телеэкраны и страницы газет и остался вне поля зрения местного отделения инквизиции. А благодаря сочетанию организаторского и колдовского талантов, не знал соперничества в собственной организации.
Ингуши с имперских времён контролировали в России нелегальную торговлю золотом, имели в Биробиджане разнообразные экономические интересы. Они уже считали эту местность своей вотчиной, когда организация Лю начала их ощутимо теснить, захватывая в собственные руки контрабанду, торговлю мехами, подбираясь к скупке золота у таёжных старателей. Все попытки ингушей убрать слишком прыткого конкурента окончились крахом, часто весьма болезненным и убыточным для кавказцев. Тогда они пригласили для разборки отряд чеченских бандитов. Лю чеченов не боялся, китайцев всё равно больше, но превращать ставший родным для него Биробиджан в поле боя ему не хотелось. И бизнесу это могло сильно повредить. Вот он, после особо щедрых даров и попросил помощи у бога.
Забавно, но появление в молельне двух вполне заурядно одетых парней явно испугало его больше, чем долгое пребывание в одном помещении с разъяренным богом. Но, отойдя от неожиданности, он, хоть и с жутким акцентом, временами переходя на китайский, но тут же сам себя, одёргивая, и переводя свои слова, на русский. В итоге он смог вполне внятно объяснить свои проблемы воинам, которых прислал ему бог. В отличие от жадного шаса, он быстро согласился на запрошенную ими оплату необходимых ему услуг. Очень щедрую, должно было хватить не только на квартиры. Ирбис и Добрыня решили первым делом разведать обстановку во вражеском лагере. Обе посланные китайцем разведгруппы пропали без вести. Что-что, а воевать чечены умели. Поехать туда самому и разобраться с врагами лично, китайцу почему-то не хотелось. К удивлению Добрыни, Ирбис одобрил такую осторожность, заметив, что и у него бывали подобные случаи.
Поначалу наёмники хотели сразу въехать в штаб-квартиру противника на предоставленном им китайцем «Патруле». Благо, благодаря прикреплённому к антенне артефакту морока невидимости никто их заметить не мог. Но при подъезде к объекту, внутри у Ирбиса вдруг сработал тревожный звоночек, много раз спасавший ему жизнь прежде, и он, съехав на обочину, остановился.
- Дальше пойдём пешком.
- Зачем? – Искренне удивился, придремавший было в дороге Добрыня, почесывая искусанную местным комарьём щёку.
- Надо. – Не желая вдаваться в подробности, кратко ответил Ирбис, зеркально повторяя жест напарника. Против вампиров припасти средства он догадался, а вот про не менее кровожадное местное комарьё, забыл. За что сейчас они оба своей кровушкой расплачивались. Но, сообразив, что ответ получается грубым, добавил: - Предчувствие у меня вдруг появилось. Опасность там какая-то есть.
- Конечно, есть. Целая куча вооружённых и злых чеченов. Но под мороком невидимости им нас не увидеть. Так зачем ноги напрасно ломать? – Тащиться пешком Добрыне не хотелось категорически. К тому же, он не был уверен в надёжности прикрытия кольцом морока невидимости от комаров. В отличие от перстня на антенне, артефакта четвёртого уровня, колечки имели всего лишь первый, самый низкий. А Наташа, вроде бы говорила, что сквозь морок первой степени некоторые животные видят свободно. Очень не хотелось кормить таёжных кровососов, фантастически многочисленных, разнообразных и всепроникающих.
Ирбис посопел. Куда менее внушительно, кстати, чем незадолго до этого Тархан, сопелка не того размера, подавил идущий ещё из армейских времён позыв к использованию командного голоса. И подчёркнуто тихо, медленно, с паузами для поиска нужных слов, объяснил. – Есть у меня внутри… Я, собственно, тебе рассказывал. Трудно объяснить словами… В общем, я чувствую надвигающуюся опасность и… инстинктивно наверное, понимаю, как на неё надо реагировать. Проверено многократно. Причём, во всех случаях, когда я не прислушался к этому предчувствию, мне приходилось туго. Можно сказать, чудом спасался. Зато когда я к своим предчувствиям прислушивался, удавалось провернуть невероятные вещи. Сейчас, я ЗНАЮ, нам НАДО идти пешком.
Добрыня, хоть и добившийся большей известности в Тайном городе, хорошо понимал, что напарник, не знающий, как надо рубить мечом или держать в руках алебарду, несравнимо более опытен в разведрейдах и диверсионных операциях. Ему самому известных только по книгам и фильмам. И склонности к пустопорожней болтовне Добрыня за напарником не замечал совершенно. За эти дни были случаи убедиться, если что-нибудь Ирбис утверждает, следовательно, знает. Значит, придется идти пешком. Подумал: - Интересно, что сейчас делает в Харькове прекрасная ведьмочка? - Подчёркнуто тяжело вздохнув, спросил: - Что с собой брать?
К счастью, опасения Добрыни в отношении комариной угрозы не оправдались. Собратья масанов по способу питания сквозь морок невидимости видеть не умели. Даже вездесущий, неистребимый, ненасытный гнус напарников не замечал. Пока их вылазка напоминала прогулку в парке перед сном. Для нагуливания аппетита. Ирбис, вопреки обманчивой мягкости походки, всегда передвигавшийся весьма споро, в этот раз шёл неспешно, внимательно оглядываясь, ещё более чем обычно напоминая перешедшего к хождению на задних лапах кота. Причём, кота на охоте. Добрыня вздохнул. Очень хотелось надеяться, что хоть когда-то, и он сможет так соответствовать своему новому имени.
Внезапно Ирбис остановился. В очень неудобной для взгляда со стороны позе, застыв в момент шага, в самом его начале, лишь приподняв левую пятку после переноса веса всего тела на носок правой ноги, и напряжённо вглядываясь куда-то влево. Добрыня внимательно всмотрелся в том направлении, но ничего примечательного не заметил. Холмики, кустики. Тайга как тайга. Дальше вон совсем глухая чащоба. Что там можно рассмотреть без электроники?
Ирбис, не меняя позы, заведомо неустойчивой и неудобной, будто хищник, почуявший добычу, махнул рукой, подзывая напарника. – Чёрт! Люди – не кошки, чтоб стоять подобным образом. Так рождаются и укрепляются легенды. – Подумал Добрыня, подходя к товарищу вплотную. Тот, не оборачиваясь, направил указательный палец левой руки на то самое место, которое Добрыня только что безуспешно рассматривал. Одновременно условными жестами правой руки показав, что там вражеский пост из двух бойцов с пулемётом. Простенькие различители позволяли наёмникам видеть друг друга, но не слышать сквозь морок невидимости. Поэтому они заранее договорились об условных жестах для жестикулярного общения. Благо, и выдумывать ничего не надо было. Подобными жестами давно пользуются бойцы спецназа и десанта, Ирбис их хорошо знал.
Невольно глянув вниз, Ирбис стал таки на пятки, Добрыня ещё раз всмотрелся в предложенном направлении, но опять ничего, кроме ничем и никем не нарушаемого таёжного пейзажа не там не усмотрел. Оставалось поверить напарнику на слово. То есть, на жест. В конце концов, у кошек зрение лучше, чем у людей. В смысле – челов. Вот и смейся после такого над глупыми и суеверными красными шапками. Кстати, сам Ирбис по суеверности даст фору любому разумному в Тайном городе. Правда можно ли относить к разумным красных шапок, весьма сомнительно.
Добрыня достал пистолет и растерянно попытался выцелить свою потенциальную мишень, всё ещё её не видя. Но напарник остановил его порыв, помотал головой, махнул на засаду рукой и жестом предложил продолжить движение к вражеской базе.
- Вперёд, так вперёд. Решение оставить за спиной двух вооружённых врагов выглядит странным, но уж с такими врагами Ирбис имел дело много раз и остался живым. Эрго, он знает, что делает.
Добрыня мужественно удержался от желания дать «умный» совет, пусть даже жестами, и пошёл след в след за напарником. При подходе к вражеской базе удивила царившая там тишина. Если не считать не смолкающего комариного гула, практически тишина абсолютная.
Во двор заимки проникли легко, сквозь приоткрытые ворота. Но никаким разгильдяйством тут и не пахло. Неподалёку, справа от входа, из-за небольшой поленицы дров, на ворота был направлен ПК. И кавказец за пулемётом отнюдь не спал. Впрочем, различителя позволяющего видеть сквозь морок невидимости у него не было и он, естественно, посчитал лёгкий скрип створки следствием порыва ветра. Ирбис сразу двинулся осматривать стоявшие в центре большого почти квадратного двора автомобили, а Добрыня, пользуясь неопределённостью командного жеста напарника, пошёл вдоль одной из сторон двора. До идеального понимания друг друга, лишь недавно близко сошедшихся в единую команду наёмникам было далеко. Обговорить же заранее все возможные в рейде случаи заведомо невозможно.
Добрыня спокойно шёл вдоль ряда довольно однообразных срубных сооружений, разглядывая их. Любоваться этими старыми, но ещё прочными сооружениями было затруднительно. В связи с их явно не выдающейся эстетичностью. Наверное, именно отсутствие серьёзной нагрузки позволило ему быстро среагировать на вибрацию амулета на руке. За стеной, возле которой он проходил, был колдун. |
Администрация // Объявления