Теперь я помню, о чем подумал в тот самый момент, когда время вдруг остановилось. Точнее, время продолжало свое путешествие, но вот все вокруг словно замерло, абсолютно все, кроме потока моих мыслей – он пронесся быстро и, в тоже время, как-то неспешно. А потом… потом все вернулось на прежние места, вот только я после этого уже перестал быть таким, каким был.

«Стоп». Вот разделительное слово, которое я успел прошептать, освещенный ярким светом автомобильных фар. До этого приходилось много раз видеть пострадавших в автокатастрофах, это происходит каждый день и освещается по ТВ со смаком, и взгляд то и дело натыкается на чье-нибудь истерзанное тело. Сколько раз представлял себя на их месте, – холодок по спине, – но, если вдуматься, это представлялось чем-то нереальным, далеким, что никогда не коснется тебя. Как видите, я ошибался.

Кстати, а свет фар, что через мгновение проглотит, так похож на свет двух солнц, нестерпимо обжигающих глаза, но взгляда не отвести – гипнотизирует.

«Стоп». Это я успел прошептать. И точно все остановилось…

Но жизнь не промелькнула перед глазами. Мысли сложились в образы. Я увидел девушку! Девушку, которую видел когда-то, которая доверила мне свой секрет, прежде чем уйти туда, где обретают вечное счастье. Вот она, передо мною, сидит в инвалидной коляске, и худенькие ножки косолапо стоят на подножках. Ее волосы черны, как ночь, кожа бледна, как лунное свечение, в губах ни кровинки, а синие глаза так глубоки, что кажется, будто погружаешься в небо. Да, именно в небо, ибо… Ибо ее секрет открывал прямой путь к нему! У девушки на инвалидной коляске был секрет – у нее были крылья. Эти крылья расправились, когда она перестала ходить, после того, как камни, лежащие внизу, грубо приняли хрупкое тельце сорвавшееся со скалы. Она долго задавалась вопросом, почему крылья не раскрылись в момент падения. «Почему? Почему? Почему?..» Отчетливо слышу ее бормотание, такое тихое, как звук текущих слез. Ей было очень больно. Сначала боль от переломов и ушибов, потом от отчаяния, что скованные невидимыми кандалами, ноги остались недвижимы. «Но я чувствую их… я же чувствую…» Все тем же тихим голосом, говорила она. Но однажды крылья расправились! И продолжали расти, наливаясь силой. Проходили вопросы «Почему?», исчезло отчаяние. Все меньше можно было услышать ее приятный голосок, все чаще она погружалась в себя, или созерцала течения проплывающей мимо жизни. «Как приятны и удивительны восходы и закаты, один никогда не походит на другой». «Смотри, два листика прижались к друг другу в дружном полете». Редкие слова… Точно она впервые открывала для себя картины природы, сочными мазками, нарисованные вокруг чьей-то щедрой рукой.

В тот день, когда она впервые взмахнула окрепшими крыльями, у нас случился коротенький разговор: «Знаешь, почему люди так несчастны?» «Почему?» «Им не хватает искренних улыбок и чистого смеха». «Хм…» «И они боятся признаться, что стремиться к заветной цели, к сокровенной мечте, значит уже достигнуть ее». «Ну не знаю…» Уже не помню, что я сказал тогда, но в ответ она лишь улыбнулась. А ночью она улетела…

«Стоп». И эти образы. И в свете фар росчерк ее белоснежных крыльев. И вновь все пошло по-прежнему. Мир больно ударил, но болью странной, как от пощечины любимого человека. Вдох столкнулся с выдохом, что-то клацнуло и я, мне показалось, полетел. А дальше были фантасмагорические сны, феерия и карнавалы…

Это теперь я вспомнил, о чем подумал в тот момент. Теперь, смотря на новый закат уходящего сказочного дня. О да, я не погиб под колесами машины. Лишь шрамы, да трость, что верно помогает при ходьбе. Пустяки…

…Но я почувствовал, как у меня стали прорастать крылья. Вот только их не увидеть до самого последнего мгновения, пока не расправишь полностью, и вполне может быть, что они не белые, а черные…

«Зачем тебе крылья, если ты не сможешь взлететь?»

«Зачем?.. Они как напоминание о том, что это возможно».