Один, всего лишь один. Так мало. Остальные решили остаться внутри, причиняя безумную боль. Сладкую. Они не захотели увидеть прекрасное зимнее солнце, вдохнуть морозный свежий воздух, жизнь. Предпочли остаться, не рождаться… Может дело в холоде - сегодня он чрезвычайно силен, специально, как назло. Холод проникает сквозь тело острыми иголками, сдавливает, вызывает окоченение; но не стоит обращать внимания, отвлекаться. Спазмы. И кого считать предателем? Единственного, кто променял материнское нутро на слабую попытку жизни, или тех, кто выбрал смерть разлуке? Двойная радость - двойная боль. Сколько не корчись, сколько не скули, сколько не мучайся. Каждый выбирает своё. Главное все рядом… и будем мирно спать… видеть чудесные сны…

Уже стало клониться к закату солнце, на проселочной дороге показался одинокий путник. Он шел быстрым уверенным шагом, разгребая ногами снег, выпавший, казалось бы, недалекой ночью. Но его широкая походка дрогнула, когда он различил тихий жалобный писк. В паре шагов от дороги, под склонившемся деревцем, где ветер не дал осесть снегу, лежала небольшая собачонка. Она лежала спокойно, не шевелясь, шерсть покрывал легкий иней, из приоткрытой пасти вывалился обмёрзший язык, и давно перестал вырываться пар. Её живот был сильно раздут, а рядом, в замёрзшей лужице крови, ворочался маленький, пищащий комочек. Человек аккуратно поднял борющийся, бросивший вызов природе, заледеневающий организм. Живущий. И, спрятав в горячих своих ладонях и усердно задышав на хныкающего щеночка, путник, торопливей прежнего, продолжил свой путь.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .