Глубина.

Уставшее солнце нехотя опускалось в бездонную глубину холодного моря. Седой старик с высокой башни маяка смотрел, как ненасытная бушующая стихия жадно поглощает свою очередную жертву. В слезящемся от соленого ветра взгляде светилась такая ненависть, что испуганные волны, разбиваясь о прибрежные скалы, трусливо прятались в тёмном теле своей матери. Старик смеялся над ними и, довольный их беспомощным страхом, шёл зажигать путеводные огни своей башни.

***

Найти кого-нибудь, согласного на такую работу, всегда не легко. Одинокая жизнь на маленьком островке, когда единственным гостем бывает приплывающий один раз в неделю посыльный, когда по служебному телефону можно услышать только голос дежурного офицера, требовала достойного вознаграждения. Но оклады не пересматривались годами, и, возможно, скоро слова «смотритель маяка» надо будет искать в «Красной книге». Поэтому никто и никогда не спрашивал этого молчаливого человека о его выборе.

***

На столе, сжигая душу, стояли два горьких стакана. Кусок чёрного хлеба, накрывающий один из них, хоронил под собой человеческое счастье. Уже десять лет прошло, а в каждом ударе сердца старика слышался стук гаечного ключа о стальную переборку. Три коротких, три длинных, три коротких - мучительная аритмия угасающей жизни. Их «SOS» слышали десятки кораблей. В многотонной подводной могиле моряков согревала вера в спасение. Но пульсирующая в висках кровь уносила вместе с последним кислородом надежду. Помощь так и не пришла.

Глоток водки, опьяняя, уносил старика за сотни миль. Он стоял среди почерневших от горя людей на палубе крейсера. Удары колокола и скорбные крики чаек не могли разорвать тугую тишину. Волны немой боли от падающих за борт венков прокатывались по тёмной воде. Слёз не хватало на всех, и обернувшегося адмирала раздавил высохший от ненависти взгляд старика. Он никогда не простит убийцу своего сына.

Корабельный гудок вырвал его из омута прошлого. Габаритные огни заходящего в бухту судна смотритель узнал бы из тысяч других. Морской бинокль помог подслеповатым глазам разглядеть рубку ракетного катера. Капитаном его, сразу после училища, стал сын адмирала.

Рука несчастного отца, погасившая спасительные лучи, не дрогнула. Он долго ждал этой минуты. Ослепший катер несло на скалы. Зуммер разбитого о стену телефона уже не мог помешать его триумфу. Безумный старик выбежал на смотровую площадку, чтобы увидеть, как под его ногами погибнет счастье врага. Он победно кричал, стараясь заглушить бушующее море, и вдруг, остатками сожженного ненавистью разума, услышал голос сына.

До скал оставалось четверть мили, когда вновь вспыхнули прожекторы маяка. Это был подарок от вечно молодого моряка, так и не получившего своего шанса на спасение.

Андрей Евсеенко.