На свадебном пиру, жених велеречивый,
в роскошные одежды облачась,
перечил старцу, спорил с лучшим другом,
и много пил, на стол облокотясь.

Исполненный надежд, о прошлом сожалея,
вещал о канувших в века годах,
а в это время златокудрая невеста
умчалась прочь на резвых скакунах.

Благоговейна и божественно прекрасна,
навстречу ласковым объятьям и речам,
отбросив кольца, ожерелья и браслеты,
и прочий суетный, презренный хлам.

Едва одетая, на поводу соблазнов,
величьем дутым и жестокостью сыта,
готовая на смерть, желая счастья,
обман верша, но в помыслах чиста.

В подлунный час, в садах благоуханных,
Амур резвился и на дудочке играл.
Возлюбленный Ксантипы, счастьем грезя,
ее в садах прекрасных поджидал.

О восхитительные звездные чертоги!
Заждался очарованный эллин.
Под утро небосвод светился бирюзою,
порхали эльфы и расцвел жасмин.

Жених Менед, законно возмущенный,
узнав о бегстве, был ошеломлен.
Отбросив кубок, протрезвев мгновенно,
разгневался, как мрачный лестригон.

Предчувствия его не обманули,
недаром ревновал, сомнения таил.
Четверку лошадей запряг он в колесницу,
беспечного эллина победил.

Бежали дни, Ксантипа чахла и рыдала,
Менед страданий суть постиг.
Однажды в полночь, сидя у камина,
он к чаше с ядом с жадностью приник.

Замкнулся круг и маленькие боги,
как мотыльки, запутались в кудрях.
Сияли звезды мирно и волшебно
и меркли факелы в тускнеющих глазах.

О истина, не ты ли многолика?
Кто виноват? Божественный пострел?
Он безмятежно спал у водопада,
а мимо Ангел изгнанный летел.