Ночь спустилась на город, как всегда, вовремя, ни на минуту не задержавшись, окутав всё вокруг тусклой мглой, прижавшись к окнам домов своей холодной щекою, рассыпав по небу осколки человеческих жизней, мыслей и желаний, которые так часто слышала в предрассветной тиши, скрыв их от посторонних за мерцающим свеченьем звёзд. Сквозь прозрачную ткань занавесок можно было чётко различить каждую, а через открытое окно пробивалось дыханье ветра, заполняя комнату лёгким волнением, теребя бумаги, разбросанные по столу, лепестки цветов на подоконнике и край простыни на смятой постели. Неспешно двигалась стрелка старых часов, занимавших весь правый угол комнаты, размеренным тиканьем нарушая нависшее молчание. Чуть слышно поскрипывала приоткрытая дверь, раскачиваемая из стороны в сторону сквозняком. В эту ночь он не спал, вместо этого, забравшись с головой под одеяло, зажёг блеклый фонарик и рисовал что-то, со скрипом вычерчивая линии по гладкому листу. Усердно покусывая наконечник карандаша, парнишка, казалось, совершенно не замечал времени, погрузившись без остатка в столь непростое, но увлекательное занятие. Временами замирая, словно силясь что-то вспомнить, он вдруг рывком хватал бумагу, каждый раз оставляя на ней несколько новых штрихов. Вскоре они сложились в силуэт девушки, стройный и плавный. Она была облачена в невесомое шёлковое платье, а на плечах красовалась накидка из струящейся сиреневой ткани. Длинные тёмные волосы волнами ниспадали на плечи, а лицо, настолько прекрасное и живое, что невозможно было оторваться… Но самым необыкновенном в ней была улыбка, светлая, словно наполненная солнцем. Закончив, он вылез из укрытия, мягко ступая, стараясь не создавать лишнего шума, подбежал к подоконнику, чтобы в лунном сиянии было легче оценить свой труд. Не хотелось включать свет, яркой вспышкой в окне мелькая средь других, разрывать спокойное течение времени. Внимательно исправляя неточности, то и дело хватаясь за голову, прохаживаясь, юноша еле слышно бормотал что-то. А в мыслях всё кружился этот образ, что он так старательно пытался изобразить, образ девушки, снившейся ему каждую ночь. И было странно, как же чётко он помнил её черты, хоть никогда и не встречался с ней. Но иногда казалось, что даже знал её, каждый жест, вдох, малейшие оттенки настроения, но и нечто большее, что скрывалось за всем этим. Такую разную, то весёлую, то печальную, то смиренную и покорную, то непримиримую и необузданную, то чужую, то до боли знакомую. Порой во сне он слышал голос, тихий, но звонкий, переливистый. Она говорила с ним и иногда пела такую чудесную песню, которая беспрестанно звучала в его сознании. Стоило лишь подумать о ней, как что-то трепетное тут же заполняло, заставляя забыть обо всём на свете. Но никто не мог этого понять: ежедневные внушения о смысле жизни, упрёки в постоянной отстранённости от всего земного, в беспрестанных мечтаньях, часто выбивали его из колеи. И только ночью, когда стирались грани привычной суеты, и мир погружался во мглу, спрятавшись, почти не дыша, парнишка мог позволить себе делать то, что хочется, и быть самим собой.

В это время весь мир замирал, останавливался, и лишь тогда вместо бесконечного шума, гула машин, разговоров, криков, звона посуды, всех звуков, из которых состояла жизнь, можно было слышать, как тянутся часы, как за окном медленно капает с крыши, а где-то неподалёку, на ветке, промокший стриж чистит перья. За окном, в доме напротив, маленькая девочка тихо шепчет что-то вслух, шумно переворачивая страницы большой книжки, которую еле-еле держит в руках. По тёмной улице, в бледном свете фонаря, бежит куда-то девушка, и слышно как стучат каблуки её сапог, со всплеском хлюпающих по лужам. На стене шевелятся тени, всё так же, с противным скрежетом, скрипят дверные петли. Заметив это, парнишка поднялся на ноги и подкрался к двери, прикрыв её, та громко хлопнула, заставив его вздрогнуть и обернуться на шорохи из соседней комнаты. Собравшись было вернуться на прежнее место, он вдруг услышал мелодию, которая доносилась от противоположной стены, очень похожую на телефонный звонок. Пробираясь наощупь к источнику звука, он чуть не задел большую вазу с цветами, стоявшую на столе, поднял трубку, но ответом послужила тишина. Молчание на все его вопросы, лишь только сбивчато, едва уловимо, кто-то дышал. Через пару минут это прервалось короткими гудками, нахмурившись, в сотый раз пожалев о том, что в доме нет определителя, парнишка только сделал шаг, и снова раздался звонок. Обернувшись, полный решимости выяснить всё, он резко ответил:

- Вы звоните среди ночи для того, чтобы молча слушать, как я говорю, да? Так вот, учтите, что…

Приглушенный шёпот с другого конца тут же перебил его.

- Ты совсем, у тебя мания? Опять не спишь?

Юноша облегчённо вздохнул.

- Кать, это ты? Извини, просто неожиданно. Мне звонит кто-то и молчит, вот я и подумал.

Послышался ответный вздох, после чего голос, сбиваясь и дёргаясь, продолжил:

- Я тоже не сплю. Всё думаю о том, что ты мне сказал тогда. Представляешь, я теперь тоже слышу. Раньше удивлялась, как ты можешь, пока сама не узнала. И сосчитать пыталась - не вышло. Как же их, оказывается, много.

- Не пытайся даже, никто не сосчитает. Это не под силу людям, да и цифр таких просто не придумали. А я нарисовал кое-что, только-только. Вот, боюсь, как бы не услышали и не сделали так же, как в прошлый раз. Нужно спрятать.

- Ты покажешь мне?

Внезапно резкий порыв ветра настежь распахнул окно, пролетелся по комнате, вздымая вихрем всё, что только мог поднять, а рисунок, лежавший на подоконнике, описав несколько кругов, выпорхнул наружу и устремился в сторону дороги. Не успев ничего сделать, парнишка высунулся из окна, мельком проследил направление, в котором двигался листок, и рванул обратно к телефону, выпалив на ходу:

- Я потом тебе перезвоню. Непременно покажу, если сумею догнать.

Повесив трубку, он нырнул в темноту, спешно натянул на себя одежду, на цыпочках вышел в коридор, повернул ключ, обернувшись в сторону соседней комнаты, откуда раздавались тихие шорохи, и вылетел в подъезд, припустившись бежать со всех ног, перескакивая через ступеньки и перила. Во дворе было темно, сложно вообще что-либо разобрать. Только огромное дерево перед подъездом медленно роняло листья, шелестело ветвями, и тот самый фонарь, в паре метров от него, горел по-прежнему. Парнишка стоял, не зная, что делать, ругая себя за неосторожность, а надежда найти пропажу медленно испарялась. Как вдруг у скамейки мелькнула тень, и он заметил свой рисунок, точно бабочка порхающий над тротуаром. Стремясь не упустить его и вида, метнулся следом, твёрдо решив для себя, что ничто не сможет отобрать у него на этот раз. Будь то люди или стихия – не важно. Он найдёт и не отдаст, даже если решат пытать или вздумают грозиться. Да хоть целый мир набросится на него с криками, пусть забирают всё, что только влезет, но им не отнять мечту… С этими мыслями он несся мимо незнакомых переулков, больших каменных ограждений, исписанных до такой степени, что они больше напоминали на пёстрые плакаты, бежал по самым глубоким лужам, не обращая никакого внимания на промокшие ноги, только неотрывно наблюдая за листком, скрывающимся за поворотами, уводящим его всё дальше и дальше. В очередной раз завернув за угол, он вдруг столкнулся с девушкой, чуть не сбив её с ног.

- Ой, простите, пожалуйста. Я вас не заметил, - смутившись своей неловкости, проговорил юноша.

- Ничего, это я что-то встала здесь, на проходе. Это вы меня простите, - ответила та.

Присмотревшись, он заметил на лице незнакомки несколько тонких струек. Она поёживалась и куталась в плащ, стояла у самой стены, прислонившись к ней спиной, временами подёргиваясь, опустив голову, а ветер шевелил спутанные пряди, торчащие из-под клетчатого берета.

- Скажите, с Вами всё в порядке? Почему Вы стоите здесь одна, в такой час? – спросил он после двухминутного молчания.

- Нет, всё нормально. Просто стою, просто потому, что некуда пойти. Ничего, не берите в голову и не тратьте на меня время, - сказала девушка, надвинув край берета на лицо, точно стараясь скрыть его, однако дрожащий голос выдавал её волнение.

- Что значит, некуда пойти? Сейчас ведь прохладно, да и сыро. Обычно в это время все спят дома.

- Но вы же тоже не спите.

- Да, у меня просто причина одна, незапланированная, - пробормотал юноша в ответ, развернувшись в сторону, куда улетал рисунок, но не находя в себе сил сойти с места.

- У меня вот тоже, незапланированная. Представляете, вышла под вечер в магазин, оставила дома ключи. И дверь захлопнулась. Теперь не могу попасть внутрь.

- Такое бывает. Но, знаете, стоять здесь, посреди улицы, это совсем не выход. Вы, должно быть, уже замёрзли. Почему же не пойдёте куда-нибудь, к каким-нибудь знакомым, например?

- Почему не пойду? Как я уже сказала, потому что некуда пойти.

После этих слов незнакомка вздохнула и отвернулась, вытащив из кармана сложенный пополам носовой платок. Он вновь обернулся на круживший у дерева листок, затем на неё. И ему вдруг непреодолимо захотелось чем-то помочь этой девушке, что-то сделать. Парнишка обошёл её, остановившись напротив, и сказал:

- Пойти есть куда. Проблема в том, что вы не можете туда попасть. Давайте, я Вас провожу, вдруг получится открыть.

- Зачем же утруждать Вас, мне так неловко. Не беспокойтесь, я до утра простою, а там службу вызову. Правда, деньги внутри остались, но, надеюсь, они подождут.

- Нет-нет, поверьте, мне совсем не трудно. Правда, покажите дорогу, не раз приходилось сталкиваться с подобным.

После долгих уговоров и извинений, девушка побрела в сторону дома. Юноша шёл следом, временами оборачиваясь, пытаясь найти то, за чем всё это время гнался, про себя изумляясь: листок до сих пор петлял рядом с тем же местом, не сдвинувшись ни на метр, будто бы ждал.

Незнакомка привела его на второй этаж и встала у двери, продолжая сетовать на свою нерадивость. Парнишка достал из кармана крупную скрепку, разогнул её так, чтобы получился стержень, присел на корточки и запустил в отверстие замка. Через пять минут, на удивление просто, что-то звонко щёлкнуло, и дверь открылась.

- Вот, а Вы говорили сложно. И не придётся теперь мёрзнуть, грейтесь и отдыхайте.

- Даже не знаю, как Вас благодарить. Вы меня просто спасли. Может, зайдёте, выпьете чаю или ещё чего-нибудь? – ответила она, улыбнувшись, сложив руки.

- Спасибо, но я должен идти, срочное дело. А Вы в следующий раз осторожнее, хорошо? Чтобы не бродить вот так, в одиночку по тёмным улицам. Обещаете?

- Обещаю. Ещё раз большое Вам спасибо, - едва успела ответить та.

Не выжидая больше ни минуты, он бросился бежать. За пару секунд преодолев расстояние до двери, вылетел на улицу и замер. Рисунок лежал всё там же, на ветке дерева, так спокойно, словно и не собирался покидать это место. Изумлённо наблюдая за ним, юноша направился в сторону картинки, сначала медленно, затем, боясь упустить, всё больше ускорял шаг. Но, стоило ему подойти ближе, резкий порыв ветра с силой качнул сучья, и вновь поднял пропажу над землёй, унося вперёд.

- Да что же это такое? – удивился он про себя, устремившись следом за ним. – И не надейся, я всё равно не отступлюсь.

Между тем, листок поднимался всё выше и выше, проносился мимо стройных рядов машин на стоянке, мимо встающих на пути высоток, перелетал над широкими столбами, проскальзывал в самые узкие щели, временами приземляясь, точно дразня, а затем опять взлетая, то петлял в свете фонарей, то погружался в темноту, лишь по шелесту бумаги над землёй можно было определить его направление. Парнишка гнался по пятам, стараясь ни на минуту не упускать заветный предмет из вида, лишь на мгновение останавливаясь, чтобы перевести дыхание, и снова бросаясь вдогонку. Казалось, в этот момент он забыл обо всём на свете, преследуя цель, заданную самому себе. Уже давно сбившись со всяких ориентиров, не зная этих мест, всё равно продолжал такую бессмысленную игру, схватку с коварной стихией. Но упорство и целеустремлённость, так сильно развитые в нём, не позволяли сдаться, не давали отступиться. В который раз нырнув в переулок, рисунок прометнулся вдоль тротуара и остановился на почтовом ящике. Притормозив у поворота, боясь, как бы снова не сбить кого-нибудь, юноша кинулся к ящику, почти не сомневаясь в том, что вновь останется ни с чем. Как вдруг что-то попалось ему на пути, внизу, у самой дороги. Споткнувшись и чудом сумев удержать равновесие, он наклонился, пытаясь различить очертания тени в бледном свечении звёзд, заметив, что они движутся.

- Ах я, растяпа! Ну, как же только умудрился-то? Надо ведь, – послышалось из темноты.

Наконец парнишка рассмотрел мужчину средних лет, с зачёсанными назад волосами и крупными очками, закрывающими половину лица. Он ползал по краю глубокой трещины, находившейся посреди асфальта, кряхтел и бормотал что-то. Порванные в нескольких местах брюки были сильно запачканы грязью, но он словно не обращал на это никакого внимания, увлечённый своим занятием. Неподалёку валялся, точно забытый, столь же замызганный дипломат.

- Простите, я в темноте не различил, - извинился юноша, по-прежнему оставаясь в стороне. – А что вы делаете? Может, нужна помощь?

Мужчина, словно очнувшись, приподнял голову и пролепетал сбивчато:

- Ой, ну что Вы. Это я здесь расположился на пути. Да вот, шёл с работы, споткнулся – яма какая-то, обронил туда бумажник. Теперь никак достать не могу. А там всё, деньги все, документы, паспорт. Талон из салона ювелирного! Хотел жене подарок сделать, с гравировкой, да и вот тебе.

Юноша приблизился, наклонившись к углублению, на дне которого, мелькая золотистой пряжкой, лежал толстый кожаный бумажник.

- Да, глубокая ямка, - протянул он. – Вот только, Вы бы не ползали здесь. Его ведь всё равно рукой не достать, не дотянуться.

- Наверное, Вы правы. Не знаю даже, что теперь делать. С утра на работу, а как же я теперь, что же, - проговорил мужчина, присел на землю, утирая лоб, продолжая всё так же тяжело дышать.

Парнишка обернулся, еле сдержав трудноскрываемое удивление, отразившегося на лице: рисунок, как ни в чём не бывало, лежал на почтовом ящике, но уже на соседнем, неподалёку от их местонахождения, совершенно не двигаясь.

- Это уже смешно, - прошептал он еле слышно.

А из темноты раздался хриплый кашель, сменившийся тяжкими вздохами, а затем чуть осипшим голосом.

- Простите, что я так, Вас, просто получилось. Вы, должно быть, торопились куда-то, я и так задержал.

Сбитый с толку, юноша несколько секунд простоял молча, подошёл к мужчине, всё так же в развалку сидевшему у ямы, и протянул ему руку.

- Нет, что Вы, вовсе нет. Нельзя вот так, сидеть на холодной земле. Давайте я помогу. Здесь нужно просто что-нибудь подлиннее, чтобы удалось подхватить, зацепить.

Тот, оперевшись, поднялся на ноги, вновь промокнул лицо и ответил:

- Да не стоит, спасибо Вам и на том. Сомневаюсь, что здесь уже можно что-нибудь сделать, я так долго пытался - ничего не выходит. Угораздило же, растяпу, так оступиться.

- Да любой мог, тем более, в такой темноте! А вот, насчёт предметов, Вы правы. Здесь вряд ли вообще можно что-нибудь найти, - задумчиво проговорил парнишка, озираясь по сторонам.

Вдруг его лицо преобразилось, он принялся усердно шарить по карманам, вытряхивая многочисленное содержимое. Через минуту достал что-то маленькое и круглое, сжав это в ладони и улыбнувшись.

- Хорошо, что я никогда не разбираюсь там. Так, теперь бы найти что-нибудь подходящее, - пробормотал он, повернувшись к спутнику. – У вас нет с собой чего-нибудь длинного, палки какой-нибудь, не знаю.

- Есть, есть, у меня есть очень длинная линейка, чертёжная, металлическая - засуетился тот, приподняв с земли дипломат.

- Металлическая? Вот это в самый раз, может и получится.

Получив запрошенное, юноша приложил предмет, который всё это время держал в руке, к линейке и опустил её в яму, наклонившись и ерзая на месте. Мужчина с интересом наблюдал за ним, стоя рядом, казалось, не совсем понимал смысла всего этого действа, периодически извинялся и всё так же кряхтел. Через некоторое время парнишка выпрямился, протянув ему потерянный бумажник

- Неужели, удалось? Но как Вы это сделали? – удивился он.

- На самом деле, просто много всего с собой, в карманах. А здесь, - он указал пальцем на пряжку бумажника, - Металл, линейка тоже. У себя обнаружил магнитик, он помог подхватить. По сути, всё не так и сложно, - ответил парнишка, почесав затылок.

- Спасибо, огромное спасибо. Не знаю, что бы я делал, не встреть такого умного молодого человека. Как я могу Вам отплатить?

- Да что Вы, не стоит благодарности. Правда, это очень просто. Чисто случайно, только поосторожнее впредь будьте, чтоб не ползать ночью посреди дороги.

- Конечно, я постараюсь. Ещё раз спасибо, - крикнул мужчина убегающему вдаль мальчишке.

Развернувшись и припустившись бежать, юноша бросился к ящику, остановившись в паре метров от него. Осторожно, почти неслышно ступая, он медленно подкрадывался к листку, всё так же мирно лежавшему на поверхности. Уже протянул руку, чтобы схватить, как внезапный порыв, вслед за которым поднялся вихрь пыли и листьев, затуманил ему видимость. Спустя секунду, когда всё прояснилось, рисунок вновь вспорхнул над землёй, взвился под самое небо, на котором сотни звёзд мерцали и переливались, точно россыпь бриллиантов по бархату.

- Ты смеёшься надо мной, да? Играешь? – прокричал он, словно говорил с кем-то одушевлённым. Рассмеявшись собственным мыслям, казавшимся такими нелепыми, но почему-то всё чаще приходившим ему в голову.

Глубоко вздохнув, пнув первый попавшийся камень, он снова сорвался с места, следуя за кружившим на ветру листом, решив дойти до конца, как бы долго не пришлось преследовать. А пёстрая картинка улетала всё дальше и дальше, на этот раз извиваясь по прямой и ни на миг не останавливаясь, не сбиваясь, лишь иногда опускаясь ниже, к самому тротуару, но, ни секунды не медля, опять взмывая вверх. Он бежал следом, уже не замечая всего того, что окружало, перескакивал через мусор и крупные камни, встречающиеся на пути, заслонившись рукой от сильного ветра, который бил в лицо. И вдруг ворох пыли вновь поднялся над землей, парнишка машинально зажмурился, тут же пожалев об этом. Когда ветер стих, рисунка уже не было ни впереди, нигде вокруг. Он вертелся вокруг своей оси, судорожно пытаясь отыскать пропажу, но безуспешно. Лишь глухая тишина и темень окружали его, ни единого следа. Только где-то неподалеку раздавались глухие шаги и чей-то резкий голос.

- Да как ты только смеешь мне ещё что-то говорить, а? Как у тебя только язык поворачивается? Сколько на тебя денег потрачено, сколько ожиданий – всё без толку. Да хоть бы второе, нет, третье место! Позор, понимаешь, позорище!

Обернувшись, он заметил обросшего широкоплечего незнакомца, раскачивающегося из стороны в сторону, то и дело врезающегося во всё, что только попадалось на пути. Рядом с ним брёл мальчик, всхлипывая и опустив голову, отскакивая в сторону каждый раз, когда его спутник в очередной раз ломал ветку или опрокидывал мусорный бак. Иногда незнакомец с размаху давал мальчугану затрещины, от чего тот вздрагивал, но молча продолжал идти.

- Я не хотел, это не специально, - ответил еле слышный голосок.

- Молчи, когда взрослые с тобой разговаривают! Невоспитанная ты дубина, тупой как пробка! И как же я мог столько всего вложить. А чем ты отплатил, чем? Чем, я тебя спрашиваю? Ну, скажи, скажи. Ничем! Ноль, полная лажа. Мне стыдно за тебя было, стыдно! Вместо того чтобы старика уважить, принести ему награду, что ты сделал? Посмеялся прямо в лицо!

Прислушиваясь и наблюдая за парочкой, практически поравнявшейся с ним, парнишка стоял неподвижно, скрывшись за углом. Незнакомец остановился у крупного развесистого дерева, сломал толстый сук и, повернувшись лицом к ребёнку, взмахнул им над головой, пошатнувшись и едва не свалившись с ног.

- Но я тебе покажу, как обманывать старших! Я тебе покажу, лентяй, до чего доводит подобное разгильдяйство! Ты у меня узнаешь!

Мальчуган с ужасом уставился на спутника, попытался проскользнуть мимо, но тот схватил его сзади и с силой швырнул об стену.

- Испугался, да? Правильно! Уж я то тебя проучу, - ухмыльнулся он, размахнувшись для удара.

Услышав всё это, юноша не выдержал и подлетел к нему сзади, выхватив ветку из рук и отбросив в сторону.

- Как Вам только не стыдно поднимать руку на беззащитного ребёнка! – негодовал он.

Тот обернулся, вновь покачнувшись.

- Что? Это что такое я слышу? Да как ты смеешь мне указывать, сопляк! Все вы одинаковые, ну ничего, я вас всех проучу!

Он поднял руку и хотел было ударить, но парнишка увернулся, а обидчик пролетел мимо, едва не врезавшись в столб.

- Да Вы еле на ногах стоите. Как же можно до такой степени опускаться? Вам в себя придти надо, прежде всего.

- Ух ты, какие мы умные! Всё то вы знаете лучше нас, конечно. Может мне ещё чего-нибудь надо? Да ты ещё огрызаешься! Ну, я тебе устрою, - прорычал тот и бросился навстречу.

Пока незнакомец приближался к нему, разгоняясь всё сильнее, юноша не сдвигался с места, а в последний момент сделал шаг в сторону так, что тот столкнулся со стеной, без сознания рухнув на землю. Заметив мальчугана, который ошарашено наблюдал за всей этой картиной, забившись в угол и обхватив руками колени, он подошёл к нему, присел на корточки и улыбнулся.

- Не бойся, тебя никто не обидит. Просто этот человек, ты, наверно, знаешь его, немного не в себе, ему помочь нужно. Я сейчас позвоню в одно место, и ему помогут. А тебе бы домой нужно. Ты знаешь, где живёшь?

- Да, я знаю. Здесь, в соседнем доме, - тихо ответил мальчик.

- Дойти сможешь? Или проводить тебя? Дома есть кто-нибудь?

- Есть, мне откроют. Я дойду. И спасибо Вам, - послышалось в ответ.

- Да не за что. Ты иди, только очень осторожно, хорошо? Беги домой, я о нём позабочусь, - сказал парнишка, поднявшись на ноги и отряхнувшись.

- Хорошо, - ответил мальчуган на ходу, убегая в сторону двухэтажное здания.

Воспользовавшись таксофоном, сделав всё обещанное и дождавшись, пока незнакомца заберут, юноша вновь побрёл вдоль пустынной тёмной улицы. Вокруг всё так же шуршали сухие листья, и тихо капало с крыш. Тускло светил фонарь, а на небе, где-то вдалеке, слабой, еле уловимой полоской забрезжил рассвет. Ночь, пусть медленно, но начинала рассеиваться, в воздухе повеяло предутренней свежестью, а кое-где в домах уже зажигались слабые огоньки. Скоро улицы снова заполнятся шумом и суетой, сотнями людей, длинными вереницами машин, миллионами разных звуков, больше не будет слышно мыслей и снов, грёз и мечтаний, всё исчезнет, растворится в колее слишком важных дел. Осознавая это, погружённый в раздумья, он опустился на скамейку, склонив голову и сложив руки. Теперь уже некуда было идти, он упустил то, что преследовал всё это время, и ничего не оставалось делать. Хотя, казалось бы, что такого важного в обычном рисунке, которых можно сделать тысячи? Зачем бросаться, сломя голову, за тем, чего всё равно не догнать? Но для него это были не просто линии, не обыкновенная картинка. Она была его мечтой, отголоском юной души, терзаемой жестокими законами жизни, подобно птице, запертой в клетке, но всё так же жаждущей свободы. Пусть многие не нашли бы во всём этом никакого смысла, но юнец и не стремился найти его, полный решимости биться даже за самое обычное, но так много значащее для него. Хоть надежда так же медленно исчезала, как, одна за другой, гасли звёзды на бескрайнем небосводе.

Но вдруг что-то зашелестело в воздухе. Парнишка обернулся, однако ничего не обнаружил позади себя. Вернувшись в прежнее положение, он чуть было не подскочил на месте от неожиданности: тот самый рисунок, точно бабочка, опустился на лавочку, прямо рядом с ним. Буквально в нескольких сантиметрах, и темноволосая девушка всё так же улыбалась ему с помятой страницы. Открыв рот от изумления, юноша медленно протянул руку, в попытке схватить его, но тот ловко проскользнул сквозь пальцы и поднялся над головой. Покружив так пару минут, устремился вдаль, растворяясь во мгле, оставляя за собой едва уловимый след и запах просохшей краски. Мелькая в туманной дымке, вновь дразня, то приближаясь, то удаляясь, то исчезая из вида, то вновь петляя неподалёку, он улетал всё дальше и дальше, а парнишка, не долго думая, бросился в вдогонку, сам не зная, отчего не может остановиться.

- Что же ты задумал, зачем всё это? – бормотал он едва слышно.

А мимо, уже незаметно, мимолётно, проносились десятки домов, больших и маленьких зданий, садов, площадей. Первые люди, покидающие свои дома в столь ранний час, удивлённо оборачивались на юношу, который со всех ног мчался по улицам, словно преследовал что-то неуловимое, понятное лишь ему одному. Он не разбирал дороги и совсем никого не замечал. Рисунок метнулся в один из переулков, проскользнув через узкую щель в заборе, оказался на заднем дворике. Боясь вновь упустить след, парнишка кинулся к забору, вскарабкавшись на него и спрыгнув с другой стороны, заметив его вдалеке, собрался рвануть вперёд, и вдруг, прямо рядом с собой, услышал тихий вскрик, больше напоминающий то, как стонут от боли. Не издав ни единого шороха, он оглянулся и заметил кого-то внизу. Прямо на земле, возле забора, сидел молодой человек, на вид ненамного старше него, схватившись обеими руками за ногу. На его раскрасневшемся лице, в некоторых местах, проступали крупные ссадины, одежда была порвана и испачкана краской. А на траве неровными мазками отпечатались красные следы. Юноша осторожно подошёл к нему сзади.

- Что с Вами? – проговорил он отчётливо.

Человек откинул голову назад, упираясь руками в землю, точно пытаясь понять, кто говорит с ним.

- Нога, она застряла. Я хотел пролезть вот тут…через эту сломанную доску, она всегда, в этом месте отходила. Но что-то хрустнуло, и застряла, никак не могу вытащить, - сбивчато и хрипло протянул тот, сморщившись и вздрагивая от каждого произносимого слова так, будто приходилось очень напрягаться, чтобы хоть что-то выдавить из себя.

Парнишка обошёл его и присел на землю рядом со щелью в заборе.

- Не двигайтесь, облокотитесь на что-нибудь и расслабьтесь. Сейчас попробуем вытащить, - спешно ответил он, схватив первую попавшуюся под руку большую палку. Отметив место чуть повыше искомой дыры, размахнулся и с силой ударил, так, что кусок забора треснул и рассыпался, освободив ногу. После этого он снова присел, пытаясь оценить все возможные повреждения.

- Как Вы? Голова не кружится? Сидите, не двигайтесь, я сейчас вызову врача. Ничего, это бывает, не бойтесь, - говорил он мягко, стараясь успокоить парня. – Как, потерпите? Я мигом!

- Конечно, спасибо, думал, вообще не выберусь отсюда, - послышалось в ответ.

Юноша пролез в создавшееся отверстие и подлетел к таксофону. Через некоторое время приехали люди, допросили его обо всех действиях, касаясь самых мелких деталей, а вокруг уже собиралась толпа народа, качая головами и охая. Вскоре того человека погрузили и увезли, все разошлись, оставив юношу одного задумчиво стоять на месте.

- Поразительно, - только успел вымолвить он, как вдруг, знакомый шелест над головой. Тенью мелькнув в том же самом переулке, листок растворился во тьме.

- Ну, хорошо же, - добавил парнишка, ринувшись за ним. Проскользнув через ту же щель в заборе, он пробежал вдоль узкого прохода, оказавшись на пустынном дворе, недалеко от мусорных баков. Как ни странно, опять, ни единого следа пропажи. Только странные шорохи и глухое покашливание доносились сквозь тишину.

- Кто здесь? – насторожился он.

Первые лучики солнца освещали ещё пустынные улочки. Прямо напротив него, в нескольких шагах, стояла девочка, держа в руках кучу потрёпанных газет. Её лицо и руки со следами сажи, серые от пыли, стоптанные, прохудившиеся башмаки, всклокоченные волосы, перевязанные смятым платком, и одежда, больше напоминавшая лохмотья, заставили его ещё сильнее изумиться. Но, больше всего, её лицо, с выражением жгучей тоски и обречённости. И странное щемящее чувство заполнило юношу, заставив сердце сжаться. Заметив его, девчонка поспешила спрятаться за баком, стремясь слиться с кучей мусора, что было совсем несложно, будто маленький ёжик, свернувшийся в комок, иголками наружу, прячась от хищника. Он сделал несколько шагов и наклонился.

- Нет-нет, подожди. Не бойся, я тебя не обижу, - спокойным тоном сказал парнишка, осторожно подкрадываясь к ней.

Она ничего не ответила, но медленно выглянула из своего укрытия.

- Просто сам случайно сюда попал. А что ты делаешь здесь?

- Я здесь живу, - проговорила девочка.

- Живёшь? Здесь? Что, прямо тут, на улице? – удивился он.

- Да, прямо тут мы и живём с братом. На улице, – ответил ему спокойный, поразительно твёрдый голос.

- Но почему? У вас нет дома, да? – не переставал изумляться он, оборачиваясь по сторонам, на кучу смятых коробок, различного мусора, рваной одежды, ровными кучками сложенной в углу, и некое подобие шалаша, смастерённого из всевозможных негодных предметов, начиная от продырявленных шин, кончая расколотыми столешницами. А девочка всё ещё лишь украдкой бормотала что-то в ответ, недоверчиво изучая его.

- Когда-то был, потом выгнали. Теперь наш дом здесь. А вас это удивляет? – чуть осмелев, спросила она.

- Признаюсь, немного удивляет.

- А мы тоже удивлялись, но это только вначале. Потом привыкаешь, здесь вообще вокруг много таких, практически в каждом дворе. Но люди редко заходят сюда, - вымолвила девочка, всё так же не отрываясь от странного незнакомца, настороженно, точно готовая в любой момент броситься бежать.

- Я напугал тебя? Не бойся. Просто искал кое-что здесь, - сказал юноша, опустившись на первый попавшийся камень, повернувшись лицом к собеседнице, неотрывно наблюдавшей за ним. – Неужели много? Но так же…так же нельзя. Вам, должно быть, очень сложно жить тут, - от всей этой картины, представшей перед ним, от тихого дрожащего голоса, от того, что он вдруг узнал, внутри вспыхнуло негодование. Нет, не жалость. Ведь это - такие же дети, такие же люди, как и все остальные, ничем не хуже. По чьей-то глупой воле оказавшиеся на улице, они не перестают бороться, карабкаться из последних сил, продолжают верить. А весь мир вмиг показался ему таким мерзким и ничтожным. В нём все спешат куда-то, молча проходят мимо, бегут, не останавливаясь, не замечая ничего, не слышат, как разбиваются мечты, не знают, что где-то совсем рядом замёрзают и голодают дети, ни в чём не виноватые, и глухи сердца людей к страданиям других. Но так не должно быть! Это не честно. Хотя, что он может? Разве способен в одиночку исправить все несовершенства мира, разрушить бесконечную несправедливость, из которой он состоит? От этих мыслей захватило дыхание, ком встал в горле, а чудовищная беспомощность окончательно вывела из равновесия. Но сердце загорелось желанием хоть что-то сделать, помочь, предпринять. Хоть что-то…

- А кому сейчас легко? – коротко ответила она, наконец, выбравшись из своего убежища и расположившись напротив него. Еле слышный вдох, несколько золотистых локонов, выбившихся из-под платка, и всё та же тихая, смиренная тоска на её лице задевали что-то очень глубоко внутри. Внезапно издалека разделся крик.

- Кто там? Ты с кем-то говоришь? Не успел, я не попал туда! Уже всё разобрали, но сейчас к другому дому сбегаю! – со двора бежал маленький кудрявый мальчик, одетый в такие же лохмотья, как и она.

- Ни с кем! Хорошо, беги, я потом тоже схожу, - прокричала девочка в ответ. – Нужно скоро идти, Вы тоже, наверное, куда-нибудь торопитесь, - проговорила она, обернувшись к юноше.

Он молча опустил голову, теребя пальцами ремень, словно размышляя над чем-то.

- Вы, должно быть, голодные? Побудь здесь минутку, не уходи, пожалуйста. Я сейчас, только дождись, - бросил он на ходу, удаляясь в сторону улицы.

Едва завернув за угол, парнишка кинулся к ближайшей лавке, только-только начавшей свою работу. Через несколько минут он вернулся во двор, держа в руках разнообразные кульки и упаковки со всем, что только смог унести. Девочка, сидевшая на прежнем месте, не сдержав удивления, открыла рот, наблюдая за приближающимся юношей.

- Вот, вот это всё для вас. Здесь немного, знаю, но вот ещё, вот, держи, - он положил рядом всё купленное и вытащил из кармана связку крупных новеньких банкнот. Совершенно ошарашенная, она не могла выдавить из себя ни звука, даже не отшатнувшись в сторону, по привычке. Парнишка взял её руку, раскрыл ладонь и вложил туда купюры.

- Нет, что Вы, я не могу этого принять, – задёргалась девчонка. – У нас ничего нет, нечем отдавать.

- Не нужно отдавать. Пожалуйста, возьми.

- А вам разве не нужны эти деньги? – удивлённо спросила она.

- Вам они гораздо нужнее, чем мне, поверь, - ответил юноша, ласково улыбнувшись ей.

- Бери, не бойся. Это – самое меньшее, что я сейчас могу. И ещё вот это, - он спешно снял с себя плащ, оставшись в водолазке, и накинул ей на плечи. – И это тоже возьми. А вообще, я завтра ещё принесу. У меня дома много, друзья помогут.

Съежившись и укутавшись, девочка благодарно улыбнулась ему.

- Спасибо Вам, мы с братом очень благодарны. И все остальные. Здесь ведь на всех хватит.

- Не за что, здесь и благодарить нечего. Я с радостью поделюсь с вами тем, что есть у меня.

- Спасибо, Вы очень добрый, - пробормотала она, украдкой озираясь на ароматные пакеты. - Мне говорили, что добрых людей не осталось. Но теперь я могу поспорить, потому что знаю, что это не так.

А со стороны свалки вновь послышались звонкие крики.

- Что там? Ты что-то нашла?

- Да, идите сюда, зовите всех, - ответила девочка.

- Ну всё, я тогда пойду, не буду мешать вам. Но завтра же, обещаю, завтра же утром вернусь и принесу всё, как обещал. Можешь мне поверить! Ещё до восхода солнца, будьте здесь. Все-все, скольких найдёте. Хорошо?

- Хорошо, - ответила она, улыбаясь. Такой искренней, детской улыбкой. Парнишка развернулся и снова побрёл вдоль незнакомых переулков, а душа полнилась чем-то необыкновенным, трепетным, светлым и настолько приятным, что хотелось петь. Он сдержит, сдержит обещание, во что бы то ни стало поможет детям. Было бы у него с собой ещё что-то, он отдал бы всё. Поразительно, сколько же людей в мире нуждаются в помощи. Но почему-то этого никто не замечает, никому нет дела. Они пробегают мимо, стремясь успеть всё на свете, забыв про настоящие человеческие чувства, забыв о долге и взаимопомощи, просто безликие тени в массе суетных забот, вместо сердца – электронная машина, вместо жизни – бледное пятно. Ведь чего стоит жизнь, если жить только для себя? Что станет с миром, в котором все забывают друг о друге, наступают и перешагивают или же просто, не замечают? Однако, если остались ещё в этом мире добрые люди с живыми сердцами, если на каждой улице найдётся хоть один человек, который попытается сделать то, что сможет, пойдёт наперекор. Может тогда, вместе, они и смогут всё изменить? Разогнать тучи и подарить солнце тем, кому оно так нужно.

Забывшись в размышлениях, он уходил всё дальше и дальше. Прохладный ветерок колыхал ветки соседних деревьев, мерно поскрипывали ворота старого сада. Было холодно, но он не обращал внимания, лишь машинально приподняв высокий ворот водолазки. Удивительно чётко и плавно всё в голове расставлялось по местам. И только одна единственная мысль сбивала с толку. Чем всё это было? Зачем с ним затеяли эту странную игру? И где же он теперь… Неужели так и не удастся найти? В тот же миг, точно услышав эти мысли, прямо перед его лицом промелькнула знакомая тень. Порхая и купаясь в тонких солнечных лучах, ещё таких ранних и несмелых, листок с привычным шелестом вздымался к небу, улетая в сторону площади.

- Что? – юноша, в который раз, не сдержался. – Да как это всё понимать?

Недолго думая, он метнулся следом. Решив, что больше ни за что не упустит, мчался изо всех сил, всё больше набирая скорость, холодный ветер звенел в ушах, затруднял дыхание. Но он уже ничего не замечал, кроме той единственной цели, всё это время так ловко ускользающей от него. Вот уже почти догнал, но велосипедист резко вылетел из-за угла, сбив парнишку с ног.

- Осторожнее! – проворчал он. – Вечно эти дети снуют, путаются под ногами.

Поднявшись с земли, юноша снова рванул вперёд, стараясь не оторваться от своей пропажи. Рисунок огибал скамейки и фонарные столбы, спокойно петлял сквозь уже сгущающуюся толпу, вдруг резко нырнув в очередной переулок. Бросившись вслед за ним, преследователь бежал, не имея ни малейшего представления, куда же привёл его на этот раз заплутавший лист, пестреющий яркими красками на белоснежном фоне. Парнишка пробрался сквозь густые кустарники и внезапно очутился на краю глубокого оврага, окружённого россыпью камней, дна которого не было видно под густой толщей расстилавшегося по нему тумана. Попытавшись развернуться, отойти подальше, он поскользнулся на неровном выступе и с грохотом покатился вниз, увлекая за собой сломанные ветки, смешанные с отколотыми кусками валунов. Небо слилось с землей, всё мелькало вокруг, смешиваясь меж собою, не удавалось ничего разобрать или хоть как-то затормозить. И тут, резкий толчок, широкий ствол дерева преградил дорогу, ударившись об него головой, парнишка отлетел в сторону. Вокруг глухая тишь, туманная завеса заполняла, окутывала и окружала со всех сторон, только слышно, как сверху всё так же осыпаются мелкие камушки, как где-то неподалёку шуршат ворохи сухих листьев, разносимые ветром, звонко срываются с ветвей крупные капли. С трудом приподняв голову, он обернулся вокруг себя, пытаясь узнать эти места, но ничего вышло. В ушах стоял гул, пронзительная боль начиналась в затылке и растекалась по шее, но совсем не это больше всего беспокоило его сейчас, тревожили мысли, точно пульсирующие, заполнявшие сознание. Что делать? Где он теперь? В ловушке? Упираясь в землю руками, усеянными мелкими царапинами, юнец встал, сморщившись, но, не издав ни единого звука. Он наконец-то понял, что заблудился, в погоне за неуловимой иллюзией, сотворённой собственной рукой. Опустив голову, побрёл по неровной земле, не зная, в каком направлении нужно идти, не понимая, зачем. Однако ничего больше не оставалось, только шагать вперёд, изредка оборачиваясь, в надежде отыскать то, за чем шёл так долго. Но лишь вой ветра окутывал его, пронизывая до самых костей леденящим холодом и терпкой пустотой…

Пройдя достаточно много, безо всяких ориентиров, он вдруг наткнулся на серый кирпичный дом, очень сильно отличающийся от привычных стройных высоток. В некоторых местах стены поросли мхом, перед подъездами – обшарпанные, потрескавшиеся ступеньки, и едкий запах, который исходил от свежевыкрашенных рам, щекотал нос. Обернувшись, парнишка заметил, что овраг давно уже остался позади. Но вокруг по-прежнему расстилалась эта промозглая дымка, и никаких звуков, столь привычных для дневной суеты, не было слышно. Шагая по пустынному двору, обогнув дом в попытке найти на нём табличку с адресом, чтобы хоть как-то понять, где находится, юноша вдруг резко затормозил. Не поверив вначале, решив, что это лишь мерещится ему после сильного удара, он потёр лицо, но ничего не изменилось. На окне первого этажа, которые здесь располагались настолько низко, что легко было поравняться с ними, точно приклеенный, красовался тот самый рисунок, помятый и слегка порванный в нескольких местах, но всё такой же яркий, всё такой же живой и необыкновенный. Старясь не издавать звуков, осторожно переступая, боясь пошевелиться и спугнуть его, парнишка медленно приближался к листу, слегка подёргивающемуся от колебаний ветра на прозрачном стекле. На этот раз, к удивлению, тот словно не собирался двигаться с места, пусть это уже повторялось, но всё равно слабый луч надежды на то, что всё же удастся поймать его, блеснул в сердце юноши. Подкравшись достаточно близко, он замёр, аккуратно протянул руку в попытке ухватить, как вдруг тонкая ветка хрустнула под ногой, на мгновение выбив его из равновесия, зашелестели листья, разбросанные по дороге, и порыв ветра в который раз сорвал картинку, стремительно подняв её высоко над землёй. Он запрокинул голову наверх, стремясь отследить направление, и собрался было вновь устремиться следом, пусть из последних сил, но добиться своего, как внезапно заметил что-то странное в комнате, находившейся за тем самым окном. Внимание привлекли беспорядочно разбросанные вещи, шумные всплески, доносившиеся откуда-то из глубины и то, что пол покрывала толща воды, на поверхности которой плавали вымокшие книги, посуда, кухонная утварь и прочее. Она с каждой секундой всё больше заполняла комнату, уже поднявшись до самого подоконника. Юноша, не раздумывая, бросился к подъезду. Стоило ему войти, как ботинки тут же промокли, вода просачивалась из-под двери одной из квартир, уже затопив часть лестничной клетки. Кинувшись к той двери, он дёрнул за ручку, но она была заперта. После этого несколько раз позвонил, и с силой постучался – никакого результата.

- Эй! Есть здесь кто-нибудь? Откройте! Что происходит? – прокричал он.

Ответа из квартиры не последовало, только звякнули ключи за соседней дверью, и на площадку вышла пожилая женщина, всплеснув руками.

- Ох, что же тут такое-то? Что же делается? – засуетилась она.

- Я не знаю, всё в воде, квартира тоже. Там никто не открывает. Вы не знаете, дома есть кто-нибудь? – ответил парнишка, продолжая дёргать ручку, но та не поддавалась.

- Да, да-да, там соседка должна быть с сыночком. Заснула, наверное. И ключей мне не оставила, ай-яй-яй. Что же делать, в службу срочно нужно звонить. Так туда в такое время и не прозвониться-то!

- Вы звоните, а я попробую что-нибудь сделать, - бросил ей юноша и выбежал на улицу.

Пытаясь придумать хоть что-нибудь, он вернулся к окну и заметил, что одна из створок чуть приоткрыта. С помощью палки, поднятой с земли, расширив щель и откинув затворку, парнишка раскрыл окно, через которое тут же с силой хлынуло. Ухватившись за выступы в стене, он вскарабкался на подоконник и очутился в комнате, практически по пояс погрузившись в воду, которая всё продолжала прибывать. Осторожно передвигаясь, чтобы не поскользнуться, прошёл вперёд, озираясь по сторонам. Шум доносился со стороны кухни, с усилием откинув в сторону дверь, он обнаружил на полу кран, на месте которого, вспениваясь и заполняя всё вокруг, вверх пробивалась мощная струя.

- Где же они, - проговорил юнец, продолжив беспорядочное метание по квартире.

Предметы, то и дело встречающиеся на пути, затрудняли передвижение, приходилось разгребать их руками, то и дело отводить в стороны. Он не обращал внимания на всплески и звон со всех сторон, судорожно пытаясь отыскать тех самых людей, которые, по словам соседки, были где-то посреди всего этого разгрома. И тут возле стола мелькнул край ярко-красной косынки и несколько каштановых прядей. В углу комнаты, погружённая в воду по самые плечи, уронив голову на стол, по всем внешним признакам, без сознания, сидела женщина. Юноша бросился к ней, перекинул её руку через плечо, и подхватил незнакомку. Сипло вдыхая воздух, она еле слышно бормотала что-то, будто бы в бреду, а на лбу виднелся крупный синяк. Он двигался настолько быстро, насколько удавалось, с хлюпаньем рассекая поверхность воды, в поисках двери. Наконец обнаружив её, пару раз повернув ключи, оказавшиеся в замке, вынес женщину на площадку, где уже толпился народ.

- Вызовите врача, похоже, она ударилась головой.

Несколько людей подхватили незнакомку с его рук и унесли в сторону соседней квартиры. А юноша вернулся назад, вспомнив, что где-то здесь ещё остался ребёнок.

Громкий крик младенца из дальней комнаты не заставил себя ждать. Следуя на звук, парнишка обнаружил колыбельку, со всех сторон окружённую водой, в которой надрывался младенец. Не замедляя шага, он взял ребёнка и вновь ринулся к выходу.

Вскоре подъехала слесарная служба, и десятки людей заполнили квартиру, всё пространство перед ней, а, ко всему прочему, ещё и несколько прилегающих этажей. Тем временем, он вышел на улицу, пробираясь сквозь бушующую толпу, собравшуюся вокруг подъезда. Промокшие брюки липли к телу, которое тут же покрылось мелкой дрожью, щёки горели, гул в голове всё нарастал. Не осталось ни единой мысли, он совершенно перестал понимать, что вообще происходит вокруг. Вылив воду из ботинок, юноша направился в сторону дороги, а вслед ему, мелко перебирая ногами, бежала та самая соседка.

- Молодой человек, спасибо Вам. Леночка пришла в себя, сказали, что ничего серьёзного. Оказывается, трубу у них прорвало, она оступилась, ударилась и сознание потеряла. Если бы не Вы…

- Не стоит благодарности, правда. Я случайно заметил, через окно, хорошо, что вовремя успел, - хрипло пробормотал он, улыбнувшись.

- Нет, Вы очень помогли, очень. Что бы мы без Вас делали! Вы промокли, устали, должно быть. Ещё бы, такое вынести! Пойдёмте сейчас ко мне, пока там всё разберут, я Вам высушиться помогу, отдохнёте, покушаете, пирожков горяченьких напеку.

Парнишка только вздохнул в ответ.

- Спасибо, но мне нужно идти.

- Ну, как же так-то. Нельзя ведь, на улице холодно и ветер сильный, в мокрой одежде. Да и курточки никакой нет, простудитесь! – сетовала она.

- Нет, всё нормально. Тут мой дом недалёко, я дойду, не переживайте, - успокоил её юноша, хоть и знал, что это не так. Но сейчас ему хотелось уйти, уйти подальше, тело ломило, безудержной бурей эмоций смешалось всё внутри: лёгкость оттого, что сумел помочь стольким людям, и тоска по глупой мечте, так легко превратившейся в иллюзию, тень, мечте, за которой он бы отправился даже на край света, позабыв о самом себе. Мечте, которая ускользнула от него, рассеявшись в утреннем тумане. Он уходил вдаль, закрываясь ладонью от яркого, слепящего солнца. Уже ни о чём не думая, не обращая внимания на людей, со стеклянным равнодушием проходящих мимо. И никто в целом мире не знал, что творится в душе у мальчишки. Да и кому это может быть интересно… Ведь прекрасно понимал, как бессмысленна вся эта затея, но почему же так тяжко было сейчас на сердце? Словно оно всё равно не перестало верить, хоть грубая реальность и говорила о другом, так просто превращая людские грёзы в пыль.

Внезапный вскрик выбил его из колеи размышлений.

- Держите вора! – вопила дама, размахивая остроконечным зонтиком.

Ничего не понимая, он развернулся и столкнулся лоб в лоб с неотёсанным, взъерошенным подростком, который держал в руке расшитую бисером сумочку. Не трудно было догадаться, что это и есть тот самый воришка. Тот хотел было бежать, но мгновенно оказался крепко схвачен. Юноша подхватил извивающегося парня, зажав его руки за спиной и выхватив украденный предмет.

- Ой, спасибо Вам большое, - стараясь отдышаться, проговорила подлетевшая к ним дама.

- Не за что.

Пронзительный свисток милиционера отдался в голове, точно сильные удары. Парнишка вручил хулигана высокому стражу порядка, отдал находку владелице, и отошёл в сторону.

- Что же сегодня такое творится, - пробормотал он тихо, насупившись и тяжело вздохнув. – Не понимаю. Просто уму не постижимо…

Юнец прислонился спиной к стене соседнего здания, всё так же, не поднимая головы, принялся изучать стройные квадраты мостовой. Внезапно яркий блик, отскочивший от одного из окон и приземлившийся возле ладони парнишки, на мгновение отвлёк его от этого занятия. Он поднял голову и, в который раз за последние сутки, изумлённо застыл. Сквозь поредевшую толпу, порхая у самой дороги, как ни в чём ни бывало, мелькал его рисунок, кружась в облаках сухих листьев, вздымающихся над землёй. Юноша уставился на него, лишившись дара речи. Картинка мирно шелестела на ветру, медленно перелетала по воздуху, играя яркими красками в солнечном свете. Утомлённый этим бесконечным преследованием, впечатлениями, всем тем, что довелось узнать за этот день, он ошарашено наблюдал за пропажей, в попытке вернуть самообладание. Ноги словно окаменели, не удавалось пошевелиться. Между тем, ветер стих, и листок опустился на проезжую часть, скрывшись в дымке, подняв над асфальтом густое облако дорожной пыли.

- Нет, нет, подожди, - парнишка мгновенно рванул в сторону шоссе, разрывая густую толщу людей. Он бежал из последних сил, натыкаясь на мусорные баки, почтовые ящики, но совершенно ничего не замечая, не замечая многочисленных царапин и ссадин, мокрой, обвисшей, порванной одежды, всё потемнело, и только он, тот самый отголосок мечты, вычерченный по бумаге, остался в сознании. Такой невыносимо близкий и, вместе с тем, бесконечно далёкий, недосягаемый, неуловимый. Не успел он шагнуть на проезжую часть, как из-за угла вылетела машина, с шумом и треском пронеслась прямо перед носом, разорвав рисунок на мелкие кусочки. Юноша вмиг остолбенел, остановился на месте как вкопанный. Казалось, вот-вот он, в полном изнеможении, рухнет прямо здесь, на этом самом месте. Описав круг над землей маленький клочок, с изображённой на нём той самой, светлой улыбкой, снившейся ему каждую ночь, приземлился у самых ног. Всё медленно меркло в его сознании, мешалось, бесконечные вопросы, оставшиеся без ответа. Парнишка наклонился и коснулся пальцами шершавой бумаги, отряхнув от пыли, сжал в ладонях тот обрывок, что остался от рисунка. Толпы людей, гудки и топот ног, который он слышал сейчас даже сквозь весь шум, всё сгустилось в тусклое облако сухого пепла. А за плечами всё так же светило солнце, легко и беззаботно, точно и оно тоже ничего не замечало. Что теперь? Он не смог, не сумел, не догнал. Остались лишь осколки… Всё стало не важно, превратилось в обман. Ради чего всё это, что всё это значит? В голове не укладывалось, и что-то внутри отказывалось понимать, хотело верить. Но всё бесполезно, уже поздно для того, чтобы что-то предпринять, один миг сумел свести на нет все усилия. Всего разочарования, переполнявшего его, невозможно описать. И непонятно, почему, но очень глубоко внутри что-то всё так же грело. Вот только, что? Может, солнце так ласково щекочет обветренную и покрасневшую кожу, а, может, нечто иное, светлое и прекрасное. Десятки благодарных улыбок, отпечатавшихся в памяти. И только он, тот самый, так ловко ускользнувший с подоконника рисунок, всё это время, словно песок сквозь пальцы.

Толком ничего не разбирая, окончательно запутавшись, как снаружи, так и внутри, он спрятал обрывок в карман. Что теперь? Неясно и непонятно, да и не имеет значения. А мимо его ног прокатился маленький разноцветный мячик, следом за которым светловолосая малышка, с растопыренными ручонками, пронеслась в сторону шоссе.

- Постой, куда ты? – очнувшись от раздумий, выкрикнул юноша.

Перебирая ножками, с восторженным визгом, девочка бежала за игрушкой, спотыкаясь и едва не падая на неровной потресканной дороге. Через минуту мяч остановился прямо посреди проезжей части. А издалека, с гулом и треском, несся навстречу огромный грузовик. Но девчушка не замечала его, такая маленькая, точно пылинка на фоне высоких громадин, всего, что окружало, всё продолжала мчаться вперёд. Тем временем машина, с каждой секундой, всё больше приближалась к ней. Высунувшийся из окна водитель неразборчиво кричал что-то и гудел, но это не давало результатов. А люди, неровными пятнами разбросанные по тротуарам, не обращали никакого внимания. Как и всегда, никому не было дела до того, что творится вокруг, до того, что их не касается.

Спохватившись, юноша бросился вперёд, опрокинув мусорный бак, услышав вслед, как кто-то бранится за испачканные брюки. Он должен успеть, должен, должен остановить её, что-то предпринять. Приблизившись к малышке, наконец догнав, он мягко, но твёрдо оттолкнул её в сторону так, что та оказалась на тротуаре. Всего лишь миг промелькнул яркой вспышкой, он не успел увернуться, резкий толчок, темнота, мгновенно заполнившая всё вокруг, визг тормозов, крики людей смешались воедино бушующим круговоротом. Дикая боль, проколовшая всё тело, через секунду стихла, мир погрузился в тишину, пустоту и темень. Все тревоги, весь шум разом исчезли, растворились. Только узкая полоска света осталась где-то вдалеке, и тихий ласковый голос, как прежде, звучал в его сознании.

Глухим равномерным стуком, далеко позади, осталось всё то, что довелось вынести за этот долгий, но сейчас казавшийся мимолётным, день. Длинные улочки, тёплые улыбки, слова благодарности, бушующее негодование, светлая надежда, невыносимая тоска, светлый образ, запечатлённый на листке, рисунок, что был ему так дорог - всё мелькало в памяти бессвязными урывками, переплетаясь между собой. Он уже ничего не чувствовал, не знал, что с ним, где он сейчас. А полоска света становилась всё чётче, всё больше заполняла темноту, словно что-то пыталось прорвать её. Сквозь тишину доносились непонятные, гулкие звуки, точно эхом звучащие, слабо, неразборчиво. Но бесконечно прекрасными, невыносимо знакомыми казались они ему. Этот голос… Мгла рассеивалась, наполняясь ослепительным светом. Откуда-то снаружи веяло теплом, что-то мягко касалось его руки. Он чувствовал это, точно во сне, сам не понимая, до сих пор не в силах осознать, забыть. Но сейчас одно лишь желание поглощало его.

- Очнись, - слышал он где-то вдалеке.

Туманная дымка всё больше растворялась, и парнишка начинал различать слабые очертания предметов вокруг. Едкий запах, от которого кружилась голова, тут же ударил в нос, вокруг – белоснежные тени, яркие вспышки, еле слышные шорохи, трели, похожие на пение птиц. Он повернул голову и заметил, что рядом с ним, на его постели, кто-то сидит, не двигаясь. Никак не удавалось рассмотреть лица, но что-то необычное было в нём, что-то притягивающее. И голос, тот самый голос тихо зазвучал:

- Вы пришли в себя! Наконец-то. Как Вы себя чувствуете?

С каждой секундой сознание всё больше прояснялось. Ещё раз всмотревшись в образ девушки, он внезапно почувствовал, как немеют пальцы, сердце заколотилось с бешеной скоростью, всё перепуталось в голове. Он не мог поверить, ощущал, что не удаётся издать ни звука, а лицо побледнело. Юноша зажмурился, боясь, что это – только галлюцинации, видение, просто нездоровый бред. Но ничего не изменилось. Рядом с ним всё так же сидела девушка, та самая, что снилась ему каждую ночь, та, которую он когда-то нарисовал на листке. Но это невозможно! Может, ему, действительно, кажется? Её голос, жесты, и такое странное чувство, волной прокатившееся по телу, настойчиво убеждали в обратном. Сильная дрожь, то ли от холода, то ли от напряжения, прошибла его.

- Что с Вами? Вы можете говорить? Подождите, я сейчас позову врача, - сказала она тихо, и каждое произнесённое слово заставляло всё внутри него затрепетать и сжаться, закружиться и затуманиться.

- Где я? – сдавленно проговорил он охрипшим и дрожащим голосом.

А через секунду, прищурившись и протянув руку, точно испугавшись, что она вновь исчезнет, добавил:

- Вы ангел, да?

Девушка улыбнулась ему в ответ. И от её улыбки веяло теплом, солнцем, чем-то таким необыкновенным. Нет, парнишка уже почти не сомневался, он узнал её. Он бы не смог забыть, слишком сильно, слишком хорошо помнил. Это была она…. Трудно поверить, странно, необъяснимо, но он знал, чувствовал это.

- Что Вы, я совсем не ангел. Всего лишь медсестра, вы в палате районного отделения, - ответила она, после чего мягко докоснулась рукой до его лба. И, словно мощной волной, фонтаном неконтролируемого, необузданного, трепетного восторга, нечто прекрасное заполнило парнишку без остатка.

- Скажите, голова не болит? Не кружится? Вы так долго спали. Кажется, у Вас жар, я сейчас схожу за лекарством, потерпите.

- Нет, подожди. Пожалуйста, не уходи, не исчезай, - сказал юноша уже гораздо отчётливей, метнувшись в сторону.

- Тихо-тихо, успокойтесь, не нервничайте. Всё нормально, лежите, Вам ещё нельзя вставать. Хорошо, я останусь, только выпейте вот это, станет легче, - ответила девушка, снова присев рядом и протянув ему стакан.

Парнишка приподнялся, послушно выпил всё до донышка и вновь опустился на подушку, продолжая неотрывно наблюдать за ней. В самом деле, через несколько минут дрожь прекратилась, исчезло похрипывание, раньше сопровождавшее каждый его вдох, а мысли в голове из беспорядочного мельканья начали соединяться в плавное течение. Но всё сильнее с каждым мигом колотилось сердце, вздрагивало, горело. И всё так же не удавалось поверить. Неужели, такое возможно? Неужели это она?

- Ну как, Вам лучше? – ласково улыбнувшись, спросила девушка, притворив окно, сквозь которое проскальзывали яркие лучики солнца, играя бликами на стенах.

- Да, мне намного лучше. Вообще не знаю, было ли когда-нибудь так…

- Как? – переспросила она. – Не беспокойтесь, это скоро пройдёт. Вы молодец… Самый настоящий герой! Здесь ещё с утра народ толпится, ждут, когда очнётесь. Рассказывают, знаете, даже трудно поверить, что такое бывает.

- Мне и самому очень трудно поверить, - тихо сказал в ответ парнишка, сам не заметив, как улыбнулся. Ему так хотелось улыбаться ей, так легко, так прекрасно было на душе. Он боялся только, что вот-вот прозвенит будильник, и всё это окажется сном.

- Скажите, а мы с Вами не встречались раньше? У Вас очень знакомое лицо, - неожиданно протянула девушка, наклонив голову.

- Встречались, да, встречались, - ответил юноша, привстал на постели, осторожно дотронувшись о её руки. А она не отшатнулась, не ушла, всё так же смотрела на него, внимательно, не отрываясь, заставляя всё внутри замирать. Только щёки её на миг полыхнули алым румянцем. – Не поверите, как бы глупо, нелепо – сам знаю, это не звучало, но это так. Не посчитайте за бред, поверьте, чистая правда. Мы встречались во сне.

- Во сне? – эхом повторила она с полуулыбкой, потупившись и, точно вздрогнув, наклонив голову, но, не отдёрнув руки.

- В моём сне. Мы уже…

Внезапно дверь распахнулась, и в неё, с шумом, перекрикивая друг друга, гурьбой влетела толпа ребятишек. Они, едва не столкнувшись, остановились у входа, и девочка с золотистыми волосами, показавшаяся ему очень знакомой, вышла вперед и, вст улыбаясь, встала у постели.

- Вы очнулись! – вскрикнула она, тут же замолкнув, неловко переминаясь с ноги на ногу. - Помните нас? Простите, что вот так вот, завалились. Просто нас только сейчас пустили.

Он вспомнил этот голос, голос девочки из заброшенного двора, но сейчас какие-то непривычные, радостные нотки звучали в нём. Потрёпанные лохмотья сменились чистой одеждой, а от тоски и отрешённости не осталось и следа. На лицах каждого из детей сияли улыбки, смущённые, но такие искренние.

- Конечно, конечно, я помню Вас.

- Мы знаем, что с Вами было, видели из-за угла. Когда Вас увезли, тут же пришли сюда, там ещё много народа сидит.

- Сколько время? – засуетился юноша. – Я, наверное, опоздал тогда, я же обещал Вам, что приду следующим утром!

- Да не беспокойтесь, Вы не виноваты! Вы устали, и так, столько всего сделали, - успокаивала его девчушка. – А помните тот рисунок? За которым Вы гнались, потом подобрали? Мы вчера купили краски и вот, - она достала из сумки большой листок, развернула его и положила перед юношей. – Это для Вас нарисовали, чтобы вам не было так грустно, - распрямив каждый уголок, девчонка вновь улыбнулась и отошла в сторону.

И какое-то светлое чувство вспыхнуло внутри парнишки. Он снова не смог сдержать улыбки. Перед ним лежал яркий рисунок, сделанный нетвёрдыми детскими руками. Солнце, бескрайний небо с пушистыми облаками, журчащий ручей, густой лес на заднем плане, пёстрое поле, усыпанное мелкими головками клевера, точно пушистым ковром, и радуга, охватившая всё вокруг, простирающаяся до самого горизонта, точно пытаясь обнять весь мир – всё это было соткано из детских мечтаний, чистыми сердцами, полными надежды и безграничной любви к миру, казалось бы, оттолкнувшему их. Но то был мир людей, бездушных, холодных и жестоких. А здесь, в нетронутой красоте природы, слилось воедино всё самое прекрасное, и этот мир открыт для каждого, не важно беден ты или богат, он огромен, залит солнцем и радостью. Так же много добра и красоты переполняло души маленьких детей, которые сейчас, стоя здесь и улыбаясь, хотели поделиться всем этим с ним. И в этот момент юноше показалось, что счастье где-то рядом, стоит лишь протянуть руку…

Прошло время, отзвенели капели, растаял лёд, и первые листочки потянулись к солнцу. По старому парку, мимо тропинок и проталин, перешагивая лужи и улыбаясь, брёл тот самый юноша. Он что-то говорил и держал под руку девушку, пришедшую к нему из сна и исполнившую мечты, подарившую счастье. Как оказалось, она жила в доме напротив. Странно, но раньше они никогда не встречались, хоть и были так близко друг от друга. Всё это время он любил совсем не образ, не картинку, а нечто большее, прекрасное, необыкновенное, то, что скрывалось за ней. Удивительно, но так иногда бывает, встретив человека, кажется, будто бы знаешь его всю жизнь, порой даже лучше, чем самого себя. А порой, чтобы найти истинное счастье, которое на самом деле рядом, чтобы понять это, нужно пройти долгий и нелёгкий путь. Достаточно вспомнить сказку Метерлинка «Синяя птица». Но даже если кажется, что все усилия напрасны, если оно ускользает из рук, нельзя опускать их. Ведь пока будет жить вера, пока наперекор всему, светлой надеждой, безграничной любовью полнятся человеческие сердца, в мире останется место мечтам, снам и грёзам. И недаром говорится: « Кто достоин видеть чудо, носит чудо сам в себе». Да, жизнь совсем не похожа на сказку. На свете столько лжи, подлости и несправедливости. Но, если, вместо рассуждений о высокой морали, каждый из нас обернётся, придёт на помощь к тем, кто нуждается в ней, попробует хоть что-то предпринять, чтобы сделать мир чище. Может тогда всё изменится, и сотни каменных сердец оживут, наполняясь добротой. Как миллионы звёзд каждую ночь вспыхивают на небосводе, и там, и тут, загорятся яркие улыбки на лицах людей. И самые сокровенные, самые нелепые и несбыточные мечты исполнятся, если люди в этом мире будут как прежде верить и не разучатся мечтать…

.