Осень. Мелкие капля дождя омывают загаженный коровами асфальт, избитую копытами землю вдоль дороги, оголенные, исхудалые деревья, потерянный детский сапожек с дырявой пяткой, лохматую белую собаку с облезлыми боками. Собака мелко трясется, пробуя спрятаться от неприятностей под узкой скамейкой.

Позавчера умер Иван Полячек. Его нашли недалеко от дороги. Короткое тело ногами зацепилось за доску, переброшенную через ручей. Туловище и голова болтались в черной, мутной воде.

Сегодня его оплакивал только дождь, размазывая слезы по истоптанной земле, могиле. Та слепым оком нацелилась в небо.

Ему было 30, или 40… кто знает?

Жил, пил, матерился… словом жил, и вот, случай... судьба.

Люди болтают, что перед смертью с друзьями водку пил. Может?.. ругались они… да кто правду знает?

Холодно. Стоят нетопленные хаты, жмутся друг к другу, стараясь даже не дышать. Удерживая дыхание... Где-то залаяла собака. Заревела недоеная корова, верещат голодные свиньи.

Время ужина.

Мария Гуцулка неровными шагами, часта хватаясь за забор, понесла недопитую бутылку больному мужу... Опять напьются. И к ним, как на мед, слетятся все местные пьянчужки...

Темнеет.

Во дворе Гуцулки суета – парализовало ее мужа Гришу, врачи сказали, что перепил.

Прогрохотала телега. Промчался мимо автомобил... второй... третий. Пробежала стайка подростков на дискотеку...

Ночь. Плачь.

Тихое бормотание, звяканье ложек. Звон рюмок. Приехала дочь Марии, заплаканные глаза не смотрят на мать.

Соседи за столом, ели холодец, жаренную рыбу, пили, опять ели... опять пили, грустно покачивали головами, накалывая на вилку кусок колбасы или селедки. Одни в голове прикидывали время до начала футбола, другие, в большинстве женщины, успеют ли все сделать по хозяйству.

Опять заморосил дождь поливая серые силуеты людей, заглядывая в чужие окна, чужую жизнь.

За окном закричал ребенок, требуя еды и внимания...