Юлька унеслась к звукооператору «Детей…» за помощью в «одном маленьком деле». Я курила в коридоре возле своего кабинета (если так можно назвать комнатку три на три метра с двумя стульями и столом с компьютером на нем – хорошо хоть не пишущей машинкой), сильно подозревая, что Юлька ушла к своей старой знакомой звукооператору только для того, чтобы послушать последние сплетни. От моих мыслей меня отвлек топот, раздавшийся в левом конце коридора. Я разогнала ладонью дым, облаком висевший прямо перед моим лицом, поудобнее устроилась в кресле, где сидела (уголок-курилка расположился в двух шагах от моей двери).

Слева, в трех метрах от меня, распахнулась металлическая дверь, ведущая на этаж. В дверном проеме нарисовался мужской силуэт, через мгновение выдвинувшийся на свет, что дало мне возможность хорошенько его разглядеть. Высокий и довольно широкий – не толстый, а именно широкий – темно-русоволосый мужчина оглянулся через плечо, и мне показалось, что в его движениях была паника. Минуту спустя я окончательно утвердилась в своих подозрениях.

Блондин, заметив меня, внимательно рассматривающую его из кресла и из облака дыма, напряженно замер, потом убедился, что я не собираюсь предпринимать против него никаких агрессивных, неведомых мне самой действий, стремительным шагом приблизился. Я внезапно узнала его и, внешне оставаясь вежливо-заинтересованной, внутренне плотоядно усмехнулась: быстрым шагом ко мне направлялся сам Максим Бобков, «голос» «Детей Краснодара».

Когда Бобков подошел, я с удивлением обнаружила, что в его непонятного цвета - серо-зелено-голубых с желтизной - глазах плещется неподдельная паника.

- Девушка, - быстро проговорил Максим, - извините, что отрываю вас от столь важного занятия, - взгляд многоцветных глаз скользнул по лежавшему в пепельнице окурку. Я изобразила живейшее внимание, ожидая продолжения после такого многообещающего начала и в то же время незаметно разглядывая довольно известного кавээнщика: странного цвета глаза, как я уже сказала, - серо-зелено-голубо-желтые, широкие скулы, квадратный, тяжелый подбородок, густые темно-русые волосы. Особенно мне понравился нос – длинный, в меру тонкий, с легкой горбинкой, почти греческий.

- Не могли бы вы мне помочь? – Бобков немного помялся. – Видите ли, когда я входил в здание, меня атаковала толпа каких-то сумасшедших. Куда смотрит охрана? – буркнул Максим, потом продолжил:

- В общем, не могли бы вы меня спрятать? – воскликнул с надрывом, чуть ли не с отчаянием. Видимо, сильно допекли навязчивые девушки…

Я к тому времени старательно сдерживала смех: кавээнщика Бобкова, судя по всему, преследуют поклонницы! Все так же молча, как слушала всю эту пламенную просьбу о помощи, встала и распахнула дверь своего кабинета. Бобков глянул на меня с благодарностью и просочился внутрь. Я плюхнулась обратно в кресло и закурила сигарету. Как оказалось, вовремя: в коридоре появилось пятеро весьма решительно настроенных девиц, которых ничто не удержит от того, чтобы порвать на сувениры рубашку кумира, а то и его самого. Я знала, с чем имею дело: пару раз приходилось спасать и своих ребят от таких невменяемых фанаток.

Бойкая блондинка подошла прямиком ко мне и, мило улыбаясь, осведомилась:

- Извините, здесь не пробегал высокий блондин?

- Пробегал, я бы даже сказала – пролетел, как реактивный самолет, - ответила я, выпуская облачко дыма прямо в лицо блондинке. Обожательницы Бобкова захихикали. Тяжелый случай.

- А куда он пролетел, не подскажете? – продолжала вежливо интересоваться белокурая.

- Туда, - махнула я рукой вправо.

Блондинка поблагодарила меня, и пятерка фанаток бодренько двинулась мимо меня далее по коридору. Я подождала, пока они скроются за углом, потом затушила сигарету о край пепельницы, и, в который раз мысленно обещая себе бросить курить, вошла в свой кабинет.

Бобков сидел на втором стуле, стоящем спиной к двери. Я, немного поругавшись про себя на вечную экономию пространства, протиснулась мимо него к стулу возле окна, уселась и вопросительно уставилась Максиму в лицо.

- Спасибо, - рассыпался Бобков в благодарностях. – Вы спасли мне жизнь.

Я махнула рукой, мол, не стоит, всегда пожалуйста.

- Будете кофе? – спросила я. Меня, как обычно, после сигарет потянуло на чашку кофе.

- Если не трудно, - продолжал джентельменствовать Бобков. – Кстати, меня зовут Максим Бобков.

Знаю я, как тебя зовут, - мысленно прошипела я, изо всех сил стараясь засунуть в розетку вилку от электрического чайника. Бобков услужливо долбанул по ней ладонью, вилка вошла до упора, чайник возмущенно зашипел.

- Олеся Юрская, - церемонно представилась я, решив пока не врать.

- Вы давно тут работаете?

Вот теперь можно соврать, - решила я и пустилась во все тяжкие.

- Нет, первую неделю. Сейчас у меня испытательный срок, - я придала максимально честность и невинность взгляду, Бобков покосился на меня несколько недоверчиво. Неужели раскусил? - мелькнуло у меня.

- А почему вы сидите в кабинете, который обычно занимают редакторы приезжих команд?

Фу, пронесло, - с облегчением подумала я.

Вслух же сказала:

- Меня посадили сюда только на неделю, сказала, что потом переведут. Можно вопрос? – решила я сменить тему разговора. Бобков разрешающе промолчал.

- Почему эти девушки за вами гнались?

Бобков улыбнулся, прищурив и без того узковатые глаза и продемонстрировав странные пробелы в челюсти после верхних клыков. А так зубки ничего, - невольно подумала я:

- Я – член команды КВН «Дети Краснодара». Слышали о таких? – я кивнула. Максим продолжил:

- Наверное, они решили, что мне не хватает внимания публики, вот и организовали фан-клуб. Развлекаются. Раздирают на части ни в чем не повинного человека, а потом продают эти части таким же сумасшедшим, как они сами.

Я вежливо улыбнулась. Как бы перевести разговор на предстоящую игру и не выдать себя с потрохами? Чайник закипел, мне пришлось встать с кресла и, снова мимо Максима, лезть за кофе в шкаф возле двери. На этот раз Бобков чуть подвинул свой стул, старательно утрамбовывая себя под стол. Я подивилась про себя его акробатическим способностям, мило улыбаясь, разложила кофе и сахар по чашкам. В тот момент, когда я наливала в чашки кипяток, заверещал чей-то мобильник. Я суетливо полезла в сумку за своим телефоном, Бобков же просто сказал:

- Алло.

Я покосилась на него: буравящий мозги вопль звонка прекратился, а Бобков, чуть нахмурившись, что-то внимательно выслушивал в трубку.

- Хорошо, я буду через..., - быстрый взгляд на часы, - через пятнадцать минут.

Максим захлопнул крышку мобильного, виновато улыбнулся.

- Простите, Олеся, мне надо идти. Было очень приятно познакомиться. Еще раз спасибо за спасенную шкуру, - Бобков отвесил шутовской поклон, чуть не вписавшись лбом в стол. – Жаль, что не удалось выпить с вами кофе.

- В другой раз, - ляпнула я невесть что, мило улыбнувшись.

- А он будет? – задумчиво поинтересовался Максим.

Не вполне соображая, что, собственно, делаю, но твердо уверенная в правильности своего поступка, я переписала на листочек оставленный мне Женей Семеновой номер моего рабочего телефона и протянула его Максиму. Он взял бумажку, пробежал глазами написанное и, бережно свернув листик вчетверо, сунул его нагрудный карман рубашки (рубашка, кстати, была какая-то идиотская – голубенькая с выбитыми на ней беловатыми цветочками). Потом улыбнулся на прощание и вышел из моего кабинета. Я опустилась в кресло и, приготовив ручку и листок бумаги, начала обдумывать, как использовать дарованное судьбой знакомство с Максимом Бобковым повыгоднее для команды.

Мы сидели в аппаратной за сценой (надо, кстати, оговорить то, что непосредственно зал находится не в том же здании, что всякие рабочие кабинеты: зал вообще сложно зданием назвать – в нем нет стен), где Юлька сверяла со списком какие-то свои магнитофонные записи. Репетиция закончилась двадцать минут назад, еще не все члены нашей команды отбыли в гостиницу. Ребята обсуждали кое-какие шутки, но уже между собой, в сугубо мужской компании. Антоша ждал, пока освободится Юлька: они собирались пойти купаться. Остальные, включая и меня, колебались между походом на пляж и просто прогулкой по городу.

Репетицией в общем все остались довольны. Правда, утренняя нервозность ребят пару раз показала свое уродливое лицо. Паша, обычно талантливый поэт, способный сходу срифмовать все что угодно, на этот раз подчистую забыл четверостишие из переделанной песни группы «Уматурман» и ничего не смог придумать взамен. После того, как Юра споткнулся об отошедшую половицу и чуть не упал на стройного Славика всей своей двухметровой тушей, мне пришлось позвонить главному завхозу концертного зала. В итоге репетицию прервали на пятнадцать минут. Все бы ничего, но Антоша решил собственноручно прибить вредную половицу, но, как известно, у творческих личностей руки растут не оттуда, откуда они должны расти у обычных людей, поэтому уже через две минуты после проявленной инициативы вся команда во главе с Юлькой, примчавшейся из аппаратной на вопль мужа, столпилась вокруг Антоши и в едином порыве дула ему на палец, по которому он со всей ответственностью заехал молотком. В конце концов, покалеченный и очень несчастный, Антоша вернулся к прерванному прогону. А чудом не раздавленный Славик до конца репетиции так и косился с опаской на Юру.

- Сегодня я познакомилась с Максимом Бобковым, - как бы невзначай оборонила я, пытаясь закурить. Зажигалка не срабатывала, я чертыхнулась, потрясла несносную вещицу, снова щелкнула ею. В общем, паузы для драматического эффекта не получилось.

Юлька подняла на меня глаза.

- Ты познакомилась с Бобковым?

Я кивнула.

- Отлично! – от избытка чувств Юлька вскочила с места, уронив на пол многочисленные листочки со стола. – Ты уже придумала, как вытянуть из него информацию об их шутках?

Я усмехнулась: не ожидала от романтика Юльки такой циничной фразы. Мне внезапно вспомнилось, как год назад Юлька пришла работать в нашу команду. Я к тому времени проработала в «Уральском городе» год и была искренне рада новому лицу в составе команды.

Юльку устроила к нам ее тетя, до этого работавшая у ребят звукооператором. Татьяна Анатольевна уехала с мужем в Штаты и оставила вместо себя племянницу.

Первую неделю Юлька привыкала к манере ребят работать, потом втянулась и оказалась очень веселой и общительной. Она часто оставалась выпить с ребятами пива после работы, что значит довольно много, если учесть, что часто эти посиделки затягивались далеко за полночь. Был только один человек, в присутствии которого Юлька робела. Этим смущавшим ее субъектом был наш «вечный мальчик» Антоша. Толстокожие парни не замечали того, что стоило Тохе подойти к Юльке менее чем на два метра, как она затихала и становилась очень задумчивой. А меня диким зверем терзало любопытство, причем с каждым днем все сильнее и сильнее. Однажды я не выдержала и вызвала Юльку на откровенный разговор.

- Ну колись, подруга, - наскочила я на примостившуюся на краешек кресла Юльку. Жертва моего бьющего фонтаном интереса недоуменно округлила глаза.

Я пояснила:

- Почему ты робеешь при Тохе? Неужто влюбилась? – пошутила я – и попала прямо в точку. Юлька обреченно вздохнула и ее прорвало:

- Он такой красивый! – запричитала она. – Я даже дышать при нем боюсь, не то что говорить или шутить. Леська, пожалуйста, не выдавай меня. Мне тетя, перед тем как меня к вам устроить, только и вдалбливала в голову: «Не смей влюбляться в ребят!» И что мне теперь делать?

Я растерялась. Может быть, впервые за всю жизнь. Да, меня Юлькина тетушка тоже раз пятьдесят предупредила о том, что влюбляться в кавээнщиков не стоит, себе дороже. Но я только фыркала на все эти увещевания: в мои планы любовь пока и не входила. И вот теперь – на тебе. Юлька умудрилась попасться в сети Антошиного обаяния. И я даже не знала, что ей посоветовать.

В тот день, после того, как Юлька уехала домой, взяв с меня клятву никому ничего не говорить, я сидела на подоконнике и курила, пялясь в окно.

- Ну и что там с Юлькой произошло? – голос нашего капитана, Сеньки раздался у меня над ухом так внезапно, что я чуть с подоконника не сверзилась. Уцепившись за оконную ручку, я бросила на Сеньку убийственный взгляд. Он не обратил на него никакого внимания, терпеливо ожидая ответа на поставленный вопрос. Я вздохнула: хоть я и клятвенно обещала Юльке сохранить ее тайну, но от Сеньки скрыть что-либо невозможно. Да и потом, мне отчаянно нужен был совет. Поэтому, собравшись с духом, я все вывалила на Сеньку и прикусила губу, ожидая его реакции.

Капитан чуть-чуть подумал, потом улыбнулся. Не буду рассказывать, что именно пришло в голову Сеньке, скажу только, что через месяц Антоха женился на обалдевшей от счастья Юльке, и они уже полтора года живут, души не чая друг в друге.

- Эй, ты что, уснула? – Юлька помахала рукой у меня перед носом.

Я отшатнулась, поморгала, возвращаясь из воспоминаний в настоящее. Так, о чем мы? Ах да, о Бобкове.

- Нет, еще не придумала.

- Так придумай! – возопила Юлька. – В конце концов, воспользуйся женским обаянием. Ты у нас девушка красивая, а Бобков, по слухам, тот еще бабник.

Я не стала уточнять, что эти слухи пустила Юлькина знакомая, та самая, что год назад утверждала, что у Тохи жена и пятеро детей на стороне.

- Придумаю, - пообещала я, только бы Юлька со своим безмерным энтузиазмом убралась куда подальше.

- Ладно, - подруга удовлетворенно покивала. – Только ребятам ничего не говори, ты знаешь, какие они у нас честолюбивые и благородные.

Я хмыкнула. Тут отворилась дверь в аппаратную и в проеме показалась голова одного из «честолюбивых и благородных» - Антоши:

- Эй, девчонки, вы скоро? Мы посовещались и решили, что все-таки все идут на пляж.

Разговор пришлось сворачивать, но Юлькин взгляд красноречиво сказал мне о том, что мы к нему еще вернемся. Лучше не надо, - подумала я, выходя вслед за подругой из аппаратной.