В девятнадцатом веке десятой эпохи
В недалёких местах, временах небытья
Жил да был парёнек светлоглазый, высокий,
Будь он девушкой – был бы такой же, как я.
Был силен он и складен, как дуб иль березка,
Был мудрее отшельника-старца в горах.
Был на диво красив, одевался неброско.
Был не парень – был сокол в бескрайних степях.
Только как же ребёнку не выслушать сказки?
Как не ставить себя на места храбрецов,
Позабывших о боли, о ключиков связках,
Тех, что вторили судьбам своих праотцов?
Не мечтать как о подвигах, братстве и славе?
Как не гнать в весь опор боевого коня?
Не гулять под луной в соловьиной дубраве?
И домой не вернуться не должно, нельзя!
Будет всё, как захочешь, мой маленький мальчик,
Только помни… Навеки запомни одно:
Всем желаньям твоим не дано не сбываться
Не иначе, ни так… Так давно суждено…
Жаль, безжалостны к судьбам историй страницы,
Будь слабак или дьяк – не твоя то стезя…
Кровь свою отдавай не для нужд летописцев,
Что тебе, милый друг, делать вовсе нельзя.
Кровью землю кропить будут те, кому надо,
А не те, кто решится покинуть дома.
Я тебя попрошу присмотреть за тем садом,
Что раскинулся на Генуэзских холмах.
На холмах, крепостные вознесшие стены
До небес-облаков и до песен ветров…
Я тебя попрошу, сделай милость… поверь мне.
На твою долю хватит, мой милый, врагов.
Хватит мук, хватит крови, и криков детей,
Хватит запахов боли, костров матерей.
Ты довольно сломаешь нещадных оков,
И немало погубишь безликих врагов.
Только ты мне ответь: это ль то, что ты хочешь?
То ли, что ты искал, на дорогу ступив?
И нашёл ли? А впрочем, всё это неважно.
Договор подписал, кровь чужую пролил.

Меч, поставивший точку на жизни странице…
Лук из ивовых прутьев на диво упруг.



Кровь свою отдавая для нужд летописцев,
Для себя не оставил ни капли, мой друг.