Я расскажу вам, дорогие друзья, очень печальную и грустную историю, которая приключилась очень-очень давно. Кажется лет эдак сто-двести назад. Об этом говорили ещё наши деды, а затем уже отцы поведали нам, пацанятам, об этом случае.

Шел 1994 год.

В это время в России установилось уже президентское правление, президентом был Ельцин.

Наши «мудрые» правители развязали жестокую и бесполезную бойню.

Небольшая горная страна, рождавшая сильных и гордых мужей, стала кладбищем для детей, женщин, стариков, и, конечно же, мужчин. Это горное местечко называлось Чечней. Эта страна «на вкус европейца» оставалась еще несколько диковатой. Там решающую роль играла вендетта и кровная месть, и действовал закон око за око, зуб за зуб. Это был очень жестокий народ, умеющий и желающий убивать, жаждущий крови. Но так же эти люди отличались верностью и преданностью семье, своим друзьям, своей Родине. Они любили свою страну, но более всего – свою независимость.

....

«Как надоело... как надоело...», – вздохнул кто-то из новичков-новобранцев.

«Разговорчики в строю! – грянул громоподобный голос, – отставить!»

Вскоре появился обладатель этого голоса. Это был невысокий, коренастый мужчина с проседью в волосах, крепкого телосложения, одет он был в форму – такую же, как та, что была надета на многих других солдатах и новобранцах. Его строгое лицо было испещрено морщинами, а на лбу залегла суровая складка. От его голоса нам казалось, рушатся стены, и вздрагивает земля. А новобранцам, т.е. нам, он представлялся Великим Мучителем.

Это он заставлял нас вставать ни свет, ни заря, наматывать чуть ли не по 10 километров в день, прыгать, подтягиваться и делать многое другое. Самое обидное было в том, что он все это проделывал и сам, а когда он возвращался с тренировки, создавалось впечатление, что он ничуточки не устал, и бегать по 10 километров в день для него плевое дело. И такой командир достался нам ... новобранцам... Мы здесь всего два дня, а многим из нас хотелось сбежать домой... к мамке. Хотя ... нет! нет! мы так не должны думать – это неправильно, это трусливо, это неверно, в конце концов. Неужели мы ни на что более не способны и знаем только, как прятаться за юбку матери. Этот вывод был не просто ужасен, он шокировал нас!

За следующие три дня мы все перезнакомились. У нас в отряде было всего 30 человек из самых разных городов России: Москвы, Астрахани, Архангельска, Дмитрова, Омска – ото всюду, где только живет наш русский человек. За это время мы стали настоящими друзьями: мужская дружба – крепче камня. Мы твердо были уверены друг в друге и знали, что на предательство не способен ни один из нас.

Так безмятежно прошла еще одна неделя. Мы обменялись уже фотографиями и адресами, чтобы иметь возможность встретиться после войны и, так сказать, «на пожарный случай».

Но мы еще не знали, что уготовила нам судьба.

.....

В нашу казарму командир отряда вошел ровно в шесть часов, крикнул: «Рота подъем!» – и зажег спичку.

Мы резко вскочили с коек и быстрыми торопливыми движениями стали натягивать на себя форму, рассчитались на первый-второй и пошли завтракать. Пока мы спешно заглатывали еду, нам сообщили, что сегодня мы совершим боевой выезд в город и что на сборы у нас пять минут. Целых пять! В этот момент нас охватил массовый приступ удушья. Но поскольку не один из нас не подавился, тем самым завершив свое бренное существование, оставалась надежда, что все еще обойдется.

Мы залезли в машины цвета хаки. На одно мгновение нам показалось, что мы забыли все, чему научились. Именно в такие моменты начинаешь понимать, как хочется жить, как много в жизни еще не сделано и как хочется вернуться в родимую сторонку. Каждый из нас вспомнил самое дорогое: кто-то родителей, кто-то семью, кто-то любимую, кто-то друзей – самых близких людей.

Нам предстоял долгий путь, и мы уже настроились, на долгое тягучее течение времени. Но не тут-то было. Оказалось, что в нашем отряде очень бойкие, веселые ребята.

Мы шутили, смеялись и даже пели. Один из наших затянул странную песню:

Прости меня, мама, если я не вернусь

Если я не приду к тебе завтра,

Прости, дорогая, за тебя помолюсь,

За себя, чтоб прийти обратно.

И никогда не увидеть мне ни солнца, ни травы,

И не услышать мне ни шум, ни шорох

И не подслушать ночью уханья совы,

И не прийти обратно к тем, кому я дорог.

Прости меня, мама, что я уступил,

Прости, моя милая мама,

Я жизни мгновение лишь пропустил,

Теперь у ворот я рая.

И никогда не увидеть мне ни солнца, ни травы,

И не услышать мне ни шум, ни шорох

И не подслушать ночью уханья совы,

И не прийти обратно к тем, кому я дорог.

Но жди меня, мама, ты только жди,

Надежда меня окрыляет,

И пусть не легко нам придется в пути,

Но кровь уже в венах играет.

И не увидеть мне ни солнца, ни травы,

И не услышать мне ни шум, ни шорох

И не подслушать ночью уханья совы,

И не прийти обратно к тем, кому я дорог.

Когда он закончил петь, мы дружно сказали: «Тьфу, на тебя, еще накаркаешь!» и сказали не менее дружно: «Спасибо!».

И вот мы едем по горам. Я не могу описать, насколько потрясающ вид гор. Я поражаюсь их величию и даже начинаю верить в то, что Бог нас не оставит.

Ночь. Мы остановились на ночлег на мирной поляне у леса, удобно разместились у костра. Стали петь солдатские песни, рассказывать смешные истории, готовить кашу.

Я пошел в лес за хворостом.

Через час я вернулся.

То, что я увидел, повергло меня в шок.

Я ничего не мог понять...

Что произошло? Где все? Это что, шутка дурного тона или как?..

Мне стало страшно...

Я пошел дальше... Вдруг мне послышался гул голосов... Я побежал... В следующий момент меня отбросило взрывной волной. Машины, в которых еще сидели солдаты, и вся поляна были охвачены огнем. Я попытался встать. Не смог. Ноги не слушались. Я хотел ползти. Сознание уходило. Последнее, что я запомнил, это были крики помощи моих друзей, заживо горевших в огне, их измученные болью и страданием лица, искаженные от ужаса предсмертные маски, безумные глаза.

Я открыл глаза.

Искореженный металл, вокруг обгоревшие тела...

В полубезумном состоянии я побежал по поляне, переходя от одного трупа к другому, пытаясь найти в них признаки жизни.

Я опустился на землю. Скорее упал. Из горла вырвался хриплый крик: «НЕ-Е-ЕТ!». Из глаз потекли слезы. Я не мог остановить реакцию организма на пережитое потрясение.

Сколько я так просидел, не знаю. Знаю, что, когда я двинулся в путь, было уже утро.

«Что мне теперь делать?.. Что мне делать?.. Мстить?! Я даже не знаю, кто это сделал! Кому мстить? Ирония судьбы! Почему я жив?.. Куда мне податься? Ох, черт, больно-то как!..» - резкая боль вывела меня из состояния задумчивости. Я осмотрел себя... «Так, - подумал я мрачно, – Приехали! Рана на ноге. И что мне сейчас делать? С такой раной далеко не уйдешь!..»

Накатила тоска.

Я двигался уже несколько часов, но никого не встретил. Ни какой-нибудь захудалой деревушки, ни села, вообще ничего.

У меня возникло несколько проблем:

Во-первых, я ничего не понимал. За чем кому-то потребовалось уничтожать машины и людей, при чем настолько бездумно и жестоко.

Во-вторых, я не знал, что мне делать, и куда мне стоит двигаться.

В-третьих, мне нужна была врачебная помощь.

Но я все равно шел... Шел... И шел...

........

«Ради чего все это?»...

Я закрыл глаза... А услужливое воображение тот час нарисовало страшную картину смерти... И снова крики... слезы... ужас в глазах... беспомощность... боль...

«Куда я иду? Зачем? Что мне теперь делать?... ?»

Я наткнулся на какой-то дом. Оружие на изготовку... Тихо открываю дверь... В доме, как мне поначалу показалось, не было ни души. Я прохожу к столу. Едва ли не набрасываюсь на пищу. От старой печи отделяется тень. Человек, что-то говорит. Я его не понимаю. Он показывает ружье и молча приказывает сесть. Я сажусь. В полу бредовом состоянии я пытаюсь ему объяснить, что мне требуется помощь, что я не собираюсь причинять ему вреда. Но почему-то резко замолкаю, и проваливаюсь в небытие.

Ночью наступила агония... Голова мечется по подушке. Сухие губы тихо шепчут беспорядочные слова, которые иногда переходят в крик.

«Один... Один... Один... Все убиты... Зачем?.. Что делать?.. Мертвы! Жестокость... Мама! Мамочка!.. Мама... Любимая моя девочка, доченька..., ты подожди, я скоро приеду... Подожди!..». Всю ночь я в горячечном бреду, а душа погружается в пустоту и теряется, растворяется в ней.

Я открыл глаза. Почему-то я лежу на постели, укрытый мягким одеялом. Подушка вся влажная. В кресле сидит девушка, глаза её открыты и направлены как будто в никуда, по-видимому, она не замечает, что больной открыл глаза и пытается сесть на кровати. Вдруг она поднимается и подходит ко мне. Она смотрит в пространство и меня словно не замечает. Через несколько секунд я понимаю, что девушка слепа.

Она была миловидна собой, руки у нее – очень мягкие и нежные (помню, как кто-то ночью ласково прикасался к моей голове, пел колыбельную, нежно утешал мое воспаленное сознание); у неё была копна непокорных волос цвета каштана, милый вздернутый носик и ласковая улыбка, освещавшая лицо.

В комнату вошел мужчина, он что-то быстро сказал девушке, и она, не посмев ослушаться приказа, вышла из комнаты.

Мужчина повернулся ко мне. Он сказал мне, на чистом русском языке, что, как только я смогу подняться, я должен буду уйти, что он не рад такому гостю в доме.

Я лежал. В голове находился рой мыслей: «И так, теперь я получил помощь, но, что мне делать, куда идти? Что я должен сделать? Ведь мы ехали в город с какой-то целью. Но какой была эта цель?» Но снова и снова я задавал себе один вопрос: «Почему Я жив? Почему не мои друзья?!..»

..........

В комнату вошла девушка. Она принесла мне поесть, села в кресло и стала ждать. Чего?

Я спросил её сорванным голосом: «Как тебя зовут?»

Она ответила: «Ялина».

Ялина... Ялина... Ялина... как песня прозвучало в моих измученных мозгах. Ялина...

«Какое красивое имя! Я такого раньше не слышал! Мне оно нравится! Оно как весенняя капель».

Я сказал ей: «Я скоро уйду! Я скоро вас покину! Мне нельзя долго находится у вас. Меня преследует смерть».

«Как жаль – ответила девушка – Вас отец, наверное, выгнал? Но вам нельзя сейчас уходить! Еще очень опасно!»

«Наивная маленькая девочка –подумал я, – как хорошо быть таким молодым и таким наивным». Я даже забыл, что сам был старше девушки лишь на пару лет.

Через три дня я продолжил путь. Но как оказалось не один. Ялина последовала за мной.

Страшно представить в каком гневе я находился, когда обнаружил подле себя Ялину. Мы с ней переругались, и я повел её к дому. Когда мы подошли ближе мы обнаружили, что дом был спален дотла, а её отец умирал. Я наклонился к нему, но он лишь шепнул: «Виноват ты!».

Хотя здесь он был не совсем прав, поскольку у него были и свои проблемы. И в одной из них он попытался обвинить молодого человека.

Я почувствовал себя дико виноватым, а девушке сказал, что отец её отпустил с ним (не оставлять же её одну). Девушка шла за мной как привязанная.

Однажды, в пути он спросил, как она тогда смогла идти за ним одна. Она на это ответила, что просто чувствовала, куда ей двигаться.

Мы шли долго: по проселочным дорогам, по горным тропкам, по мостовым, останавливались на ночлег, где только придется: спали и на печи в домах, и на сеновале, и на голой холодной земле. Мы все шли, шли и шли...

......

И вот мы пришли в одну деревню, сейчас я даже не вспомню её названия. Деревенские жители приняли нас достаточно тепло, накормили, напоили, спать уложили.

Мы с Ялиной представляли собой колоритную пару:

Ялина – странное существо, непонятно то ли она девушка, то ли парень, спутанные волосы, на щеке полоска сажи, глаза какие-то тусклые, одежда превратилась в тряпки навешанные одна на другую, она сильно похудела и стала теперь обладательницей тонких запястий и прозрачной кожи, на лице сияет полу диковатая улыбка.

Рано утром я открыл глаза. Странно. Этой ночью кошмары не мучили... Странно... Я обнаружил, что лежу на мягкой постели... Откуда?.. Не помню, как я ложился спать... Вообще ничего не помню... Странно... Где Ялина?! Я уже успел к ней привязаться... Странно...

Я открыл по шире глаза и повернулся на бок.

На другой кровати лежала девушка...

Она спала. Очаровательная фея...

Резкий крик разорвал тишину.

Я встрепенулся, вскочил с постели и побежал к окну. За окном я увидел страшную картину: молодая женщина, пыталась защитить своего ребенка (жители деревни закидывали их камнями). Я побежал на улицу и у первого прохожего спросил, в чем дело, за что они так ... Он (прохожий) равнодушно, но все же с видимым отвращением ответил: «Она русская!».

- Ну и что! Что с того, что она родилась не здесь, а в России?

- Да, ты что? Нельзя оставлять её и крысеныша в живых! Они же убили наших детей!

- Что именно они?! – спросил я с изумлением.

- Какая разница они или нет! Если и не они, то такие же, как эти! Их всех надо уничтожить!

Я попытался вырваться из толпы и помочь женщине, но меня не выпустили. И все, что я мог сделать, так это молча наблюдать.

Страшная картина: молодая растрепанная женщина лежит на земле заживо погребенная среди камней, мальчика не видно, кажется, он тоже умер.

А перед глазами стоит образ: девушка прижимает к себе ребенка, пытается его укрыть, с побелевших от боли губ срываются стоны, на руках, на лице, на всем теле кровавые подтеки, в глазах – страх и... желание спасти сына..., боль и... надежда, что мальчик все же будет жить, надежда и... мечта о спасении... и даже какое-то умиротворение, мне кажется, от сознания того, что свой долг... долг любящей матери она выполнит...

Мне стало страшно...

Если жители еще не поняли, кто я, то очень скоро догадаются, я очень мало знал чеченский язык..., что станет с Ялиной, если все обнаружится? Тоже забьют камнями? Но такой судьбы я ей не хотел!..

Я вбежал в дом. Разбудил девушку и сказал собираться. На улице уже темнело, и весь люд разошелся по домам. Мы выбежали во двор. Молодая женщина так и лежала, засыпанная камнями. Я опустился на землю и стал её раскапывать (как можно тише, чтобы не услышали остальные). Ялина в ужасе стояла в стороне, прикрывая рот рукой.

Лицо девушки было в крови, платье разорвано, а ... под её телом бился мальчик. Я подхватил, как мне казалось, бездыханное тело, а Ялина взяла на руки ребенка, закрыв ему ладошкой рот.

Мы бежали из деревни...

Через несколько часов, когда мы удалились от деревни на достаточное расстояние, я посмотрел на лежащую на моих руках женщину. Мы с Ялиной нашли ручей. Около него и решили остановиться.

Малыш начал шевелиться, мы его накормили, и он тихо заснул, а женщина еще не пришла в себя. Этой ночью я остался на страже...

Тихий всхлип, затем еще один... Слабый стон, и еще один...

Ночка была адской, девушка постоянно плакала и кричала во сне. Я не знал, как её успокоить и чем.

Пока я сопротивлялся накатившему на меня желанию поспать, мои спутники приходили в себя. Конечно, избитая девушка была еще очень слаба, но чувствовала себя намного лучше, чем вчера.

Малыш, хотя ничего не говорил, но иногда нам улыбался, а Ялина чувствовала себя просто прекрасно.

Мы приближались к границе. Молодую женщину и ребенка я не мог оставить в чеченской деревне. А Ялина сама следовала за мной.

......

И вот она граница. На посту стоят двое наших пограничников, я подошел к ним, и спросил, где находится штаб. В штабе я рассказал всю приключившуюся со мной историю, и хотя мне не очень то и поверили, но пообещали помочь.

Дня через два меня и моих спутников отправили в Москву. По прибытии в московский порт меня встретили сотрудники военного министерства и приказали следовать за ними. Устроив женщин и ребенка, я отправился с этими людьми. Приехав в министерство и поговорив с «большими» людьми, мне было предъявлено обвинение в трусости и предательстве. «Я же выжил! Видимо было не допустимым, чтобы солдаты возвращались со службы домой!»

Дальше все было как в страшном сне. Разбирательства по моему делу затянулись ещё на пол года. Честно говоря, я уже очень устал. Но вот долгожданный день суд завершился. Решение было принято в мою пользу, не смотря на то, что адвокаты советовали мне всего на суде не говорить. Еще бы, ведь это представляло бы нашу доблестную армию не в лучшем свете, а чиновников из министерства едва ли не последователями самого дьявола.

...........

Наступал вечер. Я смотрел на кровавый закат и любовался им. Я простился со своим прошлым, со своими ребятами и сослуживцами, со своими друзьями.

Для меня началась новая жизнь...

сентябрь-декабрь 2002г.