Желтый цвет осени щедро красит землю. Соскучившийся по работе ветер без разбору раздевает деревья, а те, что тесно стоят, прижавшись друг к другу, желтыми косынками обнимают зелень елей. По их зеленым подолам раскинулась богатая вышивка искусницы природы: рубиновые кисти рябины прошивают желтый бисер осиновых пятачков. Белые концы шарфов березовых стволов стекают вольно по зелени платья, подчеркивая стройность елей и их изысканность.

А вот здесь зеленая стена, без крапин осени, и ощущение какой-то древности, зрелости. Мы узнали истину земного бытия и спокойны. А по мне бы лучше пятнышко бесшабашности добавить, крапинки смешливости, туманность газового шарфика, скрывающего тайну бытия...

Въезжаем в полосу осеннего тумана, как в тоннель. Хочется протянуть руку, ощутить живые капельки. Мерно работают дворники автобуса, пробивая путь сквозь туман, а в боковые стекла рвется осень. А вот и просвет! Автобус летит по серой полосе асфальта, минуя лужи, обидчиво теснящиеся к обочине.

Гуслицы. Женский монастырь. Этой дорогой я еще не ездила: лес, лес, лес... Сворачивающие от трассы дорожки, ведущие в другую жизнь, потаённую...

Чемодурово. Какое название! Чем оно дурово? Отличным от других умостроительством? Уединенностью?

Какой простор открылся! Плато, приютившееся у леса! Ровно подстриженное сенокосилками, скатанное в коричневые рулоны. Притягивает взгляд, напоминая деревенские покосы, отдыхающих косарей и среди них... парня в городском костюме. Скинуть пиджак, прочь цилиндр, в руки косу – вот оно счастье! Охраняемое и благословляемое рядом стоящей церковкой.

А вот и въезжаем в село Новотроицкое. Чувствуется близость к Рязани. Шоссе расширяется до четырех полос; оживает трасса, раздваивается на дополнительные рукава. В один из них поворачиваем и мы. Коломенский район. Березы окружили холм, скрывая от глаз щедрый стол вершины: еще краснеют шляпками подберёзовики, костяника жмётся к корням берёз, шиповник предлагает ягоды к чаю. А какая скатерть ромашковая! Октябрь и ромашки! Намокшие белые лепестки жмутся к стеблю, ища укрытия от росящегося дождика, а жёлтая шляпка кокетливо и открыто тянется вверх: ставьте чашечку с чаем, отдыхайте!

Как здорово! Мне уже хорошо! Мы остановились, и я задержалась на этом холмике. Серебристая кисея неба, золотящиеся купола храмов. Нижнее Хорошево. Сказка, а не местность.

Чаша озера чернеет среди зелени, а на берегу гуси, сбившиеся в белое облако. И солнечный просвет!

Я ли вам не свойский,

Я ли вам не местный!

Памятью деревни

я ль не дорожу, -

вспомнились строчки Есенина.

«Чёрная, потом пропахшая выть, - проезжаем мимо вспаханного квадрата земли, чернеющего среди изумрудной зелени, - мне ли тебя не жалеть, не любить?»

Серебристые крыши далекого поселения притягивают взор своей светлостью.

А вот и Ока. Чёрные прямоугольники катеров на стальном полотне. Здравствуй, Ока! Приятно с тобой познакомиться! А я с Вятки!

Мимо, мимо. Дорога попадает в объятия клёнов. Сплошной стеной пёстрые ковры кленовой расцветки. Вот так бы и ехать внутри этих, ещё не опавших клёнов, высоких, низких. Возможно, среди них есть тот подросший уже клён, замеченный когда-то Сергеем: «Кленёночек маленький матке зелёное вымя сосёт».

Луховицы.

«Есть в России три столицы: Москва, Питер, Луховицы» - с плаката-растяжки. «Белый дом с голубыми ставнями...» И впрямь все дома со ставнями!

Речонка Вобля! Ларино. Не тех ли Лариных из Пушкина?

Мелькают указатели: Рязань.

Колхоз им. Ильича. Интересно, колхоз жив? Куры свободно гуляют, огромное поле капусты с наполовину срубленными головами.

Река Малявка с голубым мостиком. Даже Газопроводск! Другого названия не придумали. Куда-то исчез жёлтый цвет. Стало больше вспаханных полей, убранных огородов.

Рязанская область. Константиново – родина Сергея Есенина – большой плакат, голубого цвета. Сердце забилось, но мы ещё едем. Нетерпеливо тяну шею поверх спинок сидений. Небо чистое, жёлтые купы деревьев, аллея рябин, желтеющие бока яблок... Почти приехали. Может, это оно, село, снизу выглядывает? Нет, мимо.

«Зеленинские дворики», почти что есенинские. Влево, музей Есенина. Двадцать три километра.

Дорога сужается, жёлтая стена по обеим сторонам. И очень много капусты. Если Суздаль – огурцы, Рязань – капуста. А у нас? Картошка?

Берёзы, берёзы... вкупе, одиноко соединяясь в рощу... Так и видишь светловолосого Серёжу Есенина, прислонившегося к их белым стволам. Один на все российские берёзы.

А солнце радуется нашему приезду! Звонит со всех колоколен, прорывается сквозь вершины деревьев, жемчугом по пашне рассыпается, слепит глаза зеркальным асфальтом. Машу рукой есенинской берёзе, поднимаю упавший с клёна лист, смотрю в грустные глаза певца России. Спасибо за приют, Серёжа. Я знаю, люблю и ценю твои стихи, синеокий рязанский парень, известный поэт.