Сто лет тому наискосок
Рябина превращалась в смех,
И горький привкус тишины
Стекал покорно по щекам.
В пропетом слове жил пророк
Разбитой чашки сентября,
Всех комнат, запертых на ключ,
В глухом краю сырых дворов.

Сто лет тому наискосок
Нашла дорога беглеца,
И недопетая луна
Уснула на его плече.
И слёзы повернули вспять:
Светлее было без огня,
Теплее было в пустоте,
И слово стало молоком.