«Каратель» Алексей Нодарович Харьков, Май - Июль 2006.
Все-таки понедельник – самый ужасный день недели. Терпеть не могу вставать в семь утра, наскоро бриться и приводить себя в порядок, запихивать в рот ежедневную глазунью, и запивать ее дешевым растворимым кофе. При этом стараясь не замечать слегка опухшую физиономию Джулии, которую ты видишь в таком неприглядном виде только лишь рано утром. Но не это главное. Понедельник – не только начало рабочей недели, но и завершение выходных, которые большинство людей стараются провести максимально беззаботно. Одни ходят на пикники в городские парки, другие – развлекаются в местах «культурного» отдыха, а третьи – разъезжаются по всей территории графства Ланкашир, забывая на два дня о грязном и пыльном Ливерпуле. Как ни странно, но я не отношусь ни к одной из этих категорий отдыхающих. Выходные мы проводим довольно-таки разнообразно. Например, в прошлый уик-энд я ездил с Джулией вверх по течению Мерси, туда, где эта прекрасная река еще не загажена портовыми отходами и сточными водами. Утром мы взяли напрокат потрепанный Фиат, приобрели бутылочку Совиньйона в деревенской лавке и отправились к реке, на берегу которой сидели допоздна и разговаривали ни о чем. Так, словно мы встречаемся не четыре года, а всего месяц. Отличные были выходные… Хотя, впрочем, и эти были не хуже. Вчера в наш славный город приезжала команда «Вест Хем Юнайтед» на матч против нашего горячо любимого «Ливерпуля». А посещение футбольного матча, бесспорно, является одним из лучших способов времяпрепровождения. Естественно, таким шансом мы пренебрегать не стали и заблаговременно приобрели два билета в фан-зону. Мы – это я и мой старинный друг Эрик Шульц, с которым я сдружился еще на первом курсе университета. Не знаю, что меня в нем привлекло. Скорее всего – схожесть интересов и одинаковый образ мышления. Ну и, наверное, иностранные корни, которыми он всячески гордился. Именно из-за своего немецкого происхождения он называл меня Ураганом. Редкому англичанину пришла бы в голову мысль настолько беспардонно использовать фамилию Харикейн в виде клички. Но я не обижался, ведь он был, есть и будет моим лучшим другом… Поэтому поболеть вместе с ним за Джерарда и компанию – было для меня, все равно, что скушать на завтрак неизменную глазунью. Но в этот раз мы переборщили. После победы с разгромным счетом мы отправились в фанатский паб, где изрядно приняли на грудь. Нашему ликованию не было предела. Впрочем, как и злости фанов «Вест Хема», приехавших на матч в довольно изрядном количестве. После клича «Наших бьют» весь контингент пивнушки вылетел на улицу и присоединился к возникшей потасовке. Но защищать честь нашей команды пришлось недолго – подоспели доблестные стражи порядка и без разбору арестовали всех участников заварушки. Впрочем, следователь был болельщиком «Ливерпуля» и отпустил нас домой под честное слово. Но выходные прошли и наступил треклятый понедельник. Значит – нужно забывать об отдыхе и начинать работать. В принципе, я люблю свою работу, хоть и нахожусь в самом низу тарифной сетки. Но это не беда - через некоторое время я получу повышение и буду работать на административном этаже, занимаясь бумажной канителью. Вырастет оклад и мы с Джулией сможем перебраться в свою собственную квартиру, тем самым лишив Эрика прибыли, которую он получал за сдачу третьего этажа отцовского особняка, расположенного в самом центре района Уэйверти, от которого до Эвертона рукой подать. Усевшись на стул поудобнее, я, не долго думая, стал раскладывать бланки договоров в соответствии с порядком приема клиентов. Закончив все необходимые приготовления, я невольно покосился на бутылочку «Карлсберга», заботливо вложенную Джулией в рабочий портфель. Я, вообще-то, не часто жалуюсь на похмелье, но сейчас, когда обнаружилось пиво, в мозг начала стучаться занятная мыслишка. Хотя… Стоп! Какое пиво на работе? Это же нарушение должностных инструкций, за подобную выходку можно схлопотать порицание, или даже вовсе лишиться работы. Трезво оценив все за и против подобного мероприятия, я спрятал бутылку в портфель, и с головой окунулся в работу. - Здравствуйте, мистер Харикейн. Признаться, я от неожиданности чуть не упал со стула. Это был мой шеф – Глен Сперри, непомерно гордый старик, считающий себя истиной в последней инстанции. Терпеть таких не могу – всюду суют свой нос и воображают, что от их рецензии зависит судьба сделки. - Здравствуйте, мистер Сперри. – Быстро протараторил я, поборов неприязнь. – Как обстоят дела у миссис Сперри? - У нас все в полном порядке, мистер Харикейн. – Произнес шеф. – Сегодня утром звонили из отделения полиции, просили принять меры в отношении вас. Они пояснили нам, что вы давеча устроили пьяный дебош посреди Анфилд Роад, а также участвовали в избиении болельщиков приезжей команды. Это так? - В принципе – это правда, только они переврали некоторые факты. Я не учинял дебош, а всего лишь подключился к происходящим событиям. – Промямлил я, стараясь выглядеть как можно более уверенно. Выслушав мои пояснения, мистер Сперри с умным видом почесал затылок и медленно проговорил: - Мы понимаем ваше состояние, и не будем лишать вас премии из-за этого досадного недоразумения. Окончив фразу, шеф покачал головой и отправился к выходу. - Искренне благодарен вам, до свидания, мистер Сперри! – окликнул я шефа почти у выхода. Как оказалось – зря. Обернувшись, Мистер Сперри увидел горлышко пивной бутылки, выглядывающее из портфеля. Глаза его округлились, казалось, он готов был взорваться от негодования. Что же я натворил… - Это…Это что за выходки? – Воскликнул шеф. – Как вы посмели пронести на рабочее место алкоголь? Ну что я мог ему ответить? - Вы мало того, что растяпа и неумелый работник, – продолжал мистер Сперри, - так вы еще и алкоголик, спаивающий сотрудников! Да как вы могли додуматься до такого? Мистер Харикейн, вы – ничтожество, не заслуживающее даже этой должности, не то, что работника отдела администрирования. Как вас только взяли на работу? Мы лишаем вас премии за весь квартал и будем настаивать на служебном взыскании, в виде пятисот фунтов за нарушение правил корпорации. - Мистер Сперри, я не пил это пиво! – Попытался я вставить фразу. – Моя невеста положила это пиво в сумку, рассчитывая, что я выпью его после рабочего дня. Но шеф оставался непреклонен. - Нам все равно. – Сказал он, не скрывая отвращения к моей персоне. – Вы пронесли алкогольный напиток на территорию корпорации. Разговор окончен. Ждите взыскания. Окончив фразу, шеф вышел в коридор и с силой захлопнул за собой дверь. Чертовщина! Что это творится такое? Попал в полицию, лишился премии, утратил надежды на быстрый карьерный рост и, к тому же, попал в «Черный список» Глена Сперри. Что само по себе - огромная неприятность. Невольно чертыхнувшись, я продолжил работу. Конечно же, трудиться с полной отдачей после такой взбучки не представлялось возможным, к тому же сидеть осталось ровно час, а это – совсем немного. Мудро порешив заполнить «Положительную» ведомость за сегодняшний день, я сел за работу и, когда затрещал сигнальный звонок, все дела были завершены. Домой, в Уэйверти, я добрался за полчаса. Ехал в автобусе и рассматривал вечерний Ливерпуль. Красивый город, кое-где ободранный, кое-где замусоренный, но все равно замечательный и горячо любимый. Городские власти еще лет двадцать назад приняли решение озеленить «Город Моряков», засадив весь центр и окраины саженцами кленов и каштанов. Сейчас эти маленькие островки жизни окрепли и заполонили весь город, принося двойную пользу: очищая его от нестерпимого смога и даря ощущение радости простым людям. Автобус остановился у трехэтажного особняка, оставшегося Эрику Шульцу в наследство от отца, дед которого был работорговцем. Каково жить в доме, которому сто лет? Поднявшись по пологим ступеням, я подошел к нашей двери и позвонил в звонок. Нет ответа. «Странно, Джулия должна быть дома» - пронеслось в голове. Я повторил попытку. Ничего. Недовольно ворча, я полез в карман за ключами. В квартире было пусто. Нет, все вещи были на местах, квартира казалась пустой по другой причине – в ней не было Джулии. Пройдя по коридору на кухню, я заметил небольшой клочок бумаги, прикрепленный магнитом к холодильнику. Записка? От Джулии? Вытащив бумажку из-под магнита, я начал читать. «Дорогой Фрэнки, я так больше не могу. Когда мы познакомились, я искренне любила тебя, не замечала твоих недостатков и свято верила в то, что это на всю жизнь. Но лишь на прошлой неделе я осознала неприятный факт – я тебя не люблю. Ты – эгоист, не знающий предела своим стремлениям, к тому же никогда не считающийся с мнением окружающих. Ты часто причинял мне боль и заставлял страдать. Я больше так не могу. Прощай!». Дочитав записку, я сел на первый попавшийся табурет. Господи, за что? Разве я когда-либо делал ей плохо? Как она посмела меня бросить? Да еще и так грубо? Раньше, если девушка меня бросала, то делала это максимально корректно, стараясь не обидеть моих чувств. Все предлагали сохранить дружбу… А она… «Ты – эгоист, не знающий предела своим стремлениям». Как гадко… Зачем она положила пиво в портфель, зачем готовила яичницу утром? Зачем? Как она могла скрывать свои мерзкие намеренья под маской любви? Как? Закрыв глаза, я сделал глубокий вдох. Сейчас мне может помочь только один человек – Эрик. И слава богу, что он рядом. Накинув на плечи куртку, я вышел из квартиры и начал спускаться по ступеням. Лишь на первом этаже я вспомнил, что забыл закрыть двери. Но… Какая теперь разница? Мне повезло - Эрик был дома. На вопрос «Что с тобой?» я лишь махнул рукой и направился к бару. Эрик пожал плечами и пошел за мной, с интересом рассматривая, как я выбираю напиток. Остановив свой выбор на коньяке, я взял две рюмки и сел в любимое плетеное кресло. - Меня отчитали на работе. – Нарушил я молчание. Эрик улыбнулся и сел в новенькое кожаное кресло, расположенное прямо напротив меня. - И это повод, чтобы ходить с серым лицом? – Осведомился он, щелкая костяшками пальцев. - Почему же? – Пожал я плечами. – Еще меня бросила Джулия. Оставила записку, в которой сказала, что я – эгоист, не знающий предела своим стремлениям. - Ураган, какой же ты эгоист? Я ж тебя с пеленок знаю! В одной группе учились, дружим всю жизнь. Поверь, я-то знаю, что ты не эгоист. Просто эта стерва – дочь Стайнэров, а они – народ гнилой. Я всегда говорил, что она тебе не пара. Ведь говорил? - Говорил. – Ответил я, пожав плечами. Нагло ухмыльнувшись, Эрик встал и отодвинул в сторону коньяк. Показав рукой «Все будет в лучшем виде», он направился к бару и, после непродолжительных поисков, извлек оттуда бутылку дорогущей импортной водки из Советского Союза. Я вообще, водку не очень люблю, но в данной ситуации это и вправду лучшее решение. Горькая доля – горькая водка. Наполнив рюмки, Эрик изрек: - Ураган, я тебя знаю давно. Не переживай, все образуется. Водка ударила в голову и развязала язык. Не знаю, что на меня нашло, но я рассказал Эрику обо всех проблемах, навалившихся на мои плечи. О сволочи Джулии и этом ублюдке Глене Сперри. Мы говорили и говорили. Уровень в бутылке уже опустился до надписи «Only Vodka from Russia is a genuine Russian Vodka», а мы все говорили и говорили, говорили и говорили…
Почему же так гудит голова? Откуда взялась эта непонятная пустота и ощущение, что в голове вместо мозгов – сплошная вата? А… Вспомнил. Мы вчера пили водку. И говорили. Эрик рассказывал, о том, что видел моего брата, о Белоруссии… Пытался рассказать историю о том, что в этой стране сплошные болота, на которых растет только картошка… И про гигантских плотоядных пчел рассказывал, которые собирают картофельный мед… Фантазер хренов… Еще мы говорили о Джулии, о том… Стоп! Сознание прояснилось, словно от удара молнии. Эта гадина меня бросила! Ни за что ни про что! Осознав этот неприятный факт, я кое-как поднялся с постели и натянул старые спортивные штаны. Только после этого мой мозг посетила мысль «Интересно, а который сейчас час?» Улыбнувшись свежей мысли, я взглянул на часы. Пять вечера. Господь Вседержитель, как же меня угораздило так долго дрыхнуть? Если сейчас пять, а я в кровати – это может значить только одно - я пропустил работу. Ну а после такой выходки Глен Сперри позаботиться о моем благополучии и я уж точно не задержусь там надолго. Да и плевать! Нет у меня больше стимулов для работы. Без Джулии не нужна мне ни квартира, ни машина. Без нее это все – требуха, популярные иконы, заполняющие души миллионов людей своим ярким блеском. Теперь я смогу преспокойно жить, питаясь полуфабрикатами и занимаясь разбрасыванием грязных носков по территории квартиры… Ухх… В кого же я превращусь без нее? В такого холостяка? Но, как бы то ни было, Джулия ушла навсегда. После таких писем не возвращаются. Когда один человек говорит другому всю правду в лицо, он автоматически рвет все отношения, налаженные с ним за месяцы, или даже годы совместной жизни. Ну а если находятся уникумы, пытающиеся «Начать все сначала», их ожидает самое ужасное разочарование – падение Идола, которого они долгое время воздвигали в своих мыслях и мечтах. После такой ссоры не может быть любви… Подивившись своим размышлениям, я сладко потянулся и побрел в сторону ванной комнаты, в которой находился такой нужный мне сейчас аспирин. Приняв сразу две таблетки, я посмотрел в зеркало. Обычный мужчина, ничего особенного. Таких как я – миллионы. И что она могла найти во мне? В очередной раз вспомнив Джулию, я вышел из ванной и направился в гостиную. Но дойти до желанного дивана мне было, к сожалению, не суждено. Зазвонил телефон. «Странно, кто бы это мог быть? Если Эрик, то нужно взять трубку, ну а если шеф – выбросить нерадивый аппарат в окно» - подумал я, и тут же добавил - «А может это Джулия?». - Алло! – Медленно произнес я, подняв трубку. - Здравствуй, Фрэнки! Я тебе все утро звонила, но ты не отвечал. – Раздалось из трубки. Это была Джулия. - Привет. Я отсыпался после вчерашней пьянки. Из-за тебя, между прочим. – Язвительно заметил я. - Знаешь, это уже не мои проблемы. – Огрызнулась Джулия. – Я звоню вот по какому поводу. Фрэнки, когда я уходила, то забыла забрать документы и фотоальбом. Ты не мог бы мне их подвезти? - Знаешь, а это уже не мои проблемы. – Сказал я обиженно. Надо же, хамит в лицо и просит об одолжении. Стерва она все-таки! - Фрэнки, не придирайся ты к словам. – Вздохнула Джулия. – Ну пожалуйста, подвези их к двадцатому километру Манчестерского шоссе, это возле поворота на Сент-Хеленс. Я вышла из автобуса, когда вспомнила про фотографии и документы. - А откуда ты звонишь? – Вкрадчиво осведомился я. - Откуда, откуда! – Фыркнула Джулия. – Из автомата звоню. Здесь прямо на повороте есть телефон-автомат. На некоторое время в воздухе воцарилось молчание. Вроде бы все обсудили, да и о чем мне с ней теперь можно говорить? - Ну так ты подвезешь? – Нарушила тишину Джулия. А что? Можно и привезти ей этот клятый альбом… Посмотреть ей в глаза… По крайней мере, я ничего не потеряю. - Хорошо. – Ответил я, накручивая телефонный шнур на палец. - Жди меня, я буду минут через тридцать-сорок. - Жду. Приезжай как можно быстрее. – Отчеканила Джулия и повесила трубку. Да уж… Нехороший разговор получился. Наверное, прав был тот классик, писавший, что любой человек будет боготворить свой предмет любви только до тех пор, пока этот самый предмет не упадет в его глазах. И, как бы я не хотел вернуть эту любовь, стоило признать неприятный факт - Джулия в моих упала… Повесив давно пикающую трубку, я наскоро оделся и подошел к книжному шкафу, в котором хранились фотоальбомы и важные документы. Собрав все вещи, принадлежащие бывшей пассии, я звякнул Дену из соседней мастерской и попросил у него машину. Тот самый старенький «Фиат», на котором мы с Джулией катались смотреть на Мерси…
Всю дорогу я думал только об одном. Как мы сможем разговаривать после всего, что произошло за последние сутки? Как она сможет посмотреть мне в глаза? И как объяснит мне свой поступок? И вот сейчас, подъезжая к повороту на Сент-Хеленс, я заметил Джулию. Она стояла возле дороги, такая нежная и беспомощная, как всегда красивая и одетая со вкусом. Моя Джулия… Хотя… Уже не моя… Остановившись прямо перед ней, я вышел из машины. - Привет еще раз. – Сказал я, доставая из пачки сигарету. - Привет. Ты привез? Что за дурацкий вопрос? - Конечно же привез! – Ответил я, прикуривая. - Ну так давай сюда. – Видать, Джулии не терпелось побыстрее от меня избавиться. Конечно… После такого… - Не переживай, отдам. – Начал я – Только после того, как ты объяснишь мне, почему ты так поступила. Лицо Джулии изменилось до неузнаваемости. Похоже, она не предполагала такого поворота событий. - Ладно, я объясню! – Сказала Джулия, поднимая глаза. - Только давай пройдемся, а то у меня уже ноги затекли. - Пройдемся? – Удивился я. – Куда? Тут же один лес вокруг? - А что, ты не можешь пройтись со мной по лесу? Ах да… Конечно! Ты ж у нас речки любишь! Только вот беда одна, твоя любимая Мерси в другой стороне! – Съязвила Джулия. Ну нормально? Чем же ей наша речка не угодила? Ха! Какая же она двуличная… - Хорошо! – Воскликнул я. – Мы пройдемся. Пошли. Окончив фразу, я закрыл машину и побрел в сторону леса. Разговор не клеился. Такое впечатление, что Джулия сознательно уходила от вопросов, связанных с разрывом отношений. Не знаю, кто из нас изменился, но одно я понял точно – мы действительно друг другу не пара. Раньше я не замечал за ней стольких странностей. Например, зачем идти в лес для того, чтобы поговорить? Я конечно же, понимаю, что этот лес действительно красивый – вечнозеленые столетние сосны, через хвою которых на землю проникают редкие лучики солнца, большие и маленькие валуны, оставшиеся здесь после отступления ледников, мелодичное стрекотание каких-то неизвестных мне птиц… Красиво… Но сегодня не тот день, чтобы любоваться природой. Я долго пытался объяснить это Джулии, но она упорно отказывалась отвечать, пока не дошла до небольшой полянки, полностью залитой теплым светом вечернего солнца. Усевшись на камень и обхватив руки коленями, Джулия заговорила: - Ты хочешь узнать, почему я тебя бросила? - Ну да… - Ответил я, все больше и больше удивляясь ее странному поведению. - Так вот, слушай меня и не перебивай. – Сказала Джулия и, чуть обождав, продолжила. – Когда я впервые увидела тебя в университете, то подумала – как же такое ничтожество могло родиться на свет? Вспомни себя тогда… Тощий, с кривыми зубами, слабый, затюканный… Да! После того, как тебя избили старшие, ты начал качаться, исправил зубы и в конце концов, стал нормальным парнем. С виду… Именно тогда я в тебя влюбилась и не замечала многого, что должна была заметить любая женщина на моем месте. Ты не можешь нормально зарабатывать, относишься ко мне, как к вещи, ты не дарил мне цветов уже три года, даже на день рождения… Я терпела, как могла. Но… Когда ты со своим дружком-кретином Эриком пошел на футбол в нашу с тобой годовщину… Моему терпению пришел конец и я для себя все решила! Ты мне не нужен! Но это еще не все! Ты тряпка! Ты остался таким же затюканным, каким был в молодости! Сила появилась, а гордости никакой! Только теперь, когда я смогла открыть глаза пошире – поняла, что ты никто! Понял? Никто! Ну что ж… Она высказала все, что думала… И что мне остается? По-моему, только уйти прочь. Достав из пачки очередную сигарету, я повернулся и, не произнося ни слова, быстро зашагал в сторону машины. А Джулия все не могла остановиться. Похоже, этой стерве просто нужно было выплеснуть на кого-то весь свой гнев. Заметив пропажу, Джулия догнала меня и с силой рванула за рукав, порвав рубашку. Это уже перешло все границы, и я толчком бросил ее на землю. Как ни странно, но истеричные крики на этом прекратились. Интересно, с какой это радости? Любопытство победило и я обернулся. Тело Джулии лежало на земле. Судя по всему, когда она упала – то ушиблась головой и потеряла сознание. Подбежав к телу, я схватил ее за руку и попытался приподнять голову. Из уголка рта Джулии текла кровь…
«Господи, что же я натворил?» - только лишь эта мысль вертелась в моей голове, когда я, набрав сумасшедшую скорость, на всех парах мчался в Ливерпуль – подальше от этого проклятого места. Места гибели моей Джулии… Как такое могло случиться? Как? И что же теперь будет со мной? Как я смогу жить с мыслями об этом несчастном случае? Это ведь несчастный случай… Или нет? Пожалуй, в тот момент я действительно хотел убить ее. И немудрено, после всех гадостей, высказанных в мой адрес… Но ведь она просто упала… Я лишь толкнул ее… Но она умерла от моей руки. Моя Джулия. Я убил ее… Даже если толчок был не специальным, в ее смерти все равно виновен я. Ведь, если бы я был более сдержанным – такого развития событий можно было бы избежать… Сумерки уже начали сгущаться над городом, когда я подъехал к дому Эрика в Уейверти. Не знаю, что побудило меня ехать именно сюда. Ведь все вещи в этом доме будут напоминать мне о Джулии. О том, как она задорно смеялась, как сладко потягивалась по утрам, как нежно обнимала, когда я приходил с работы уставшим… Может быть я еще не поверил в ее гибель? Навряд ли… Скорее всего мне нужна дружеская поддержка, которую сможет оказать лишь один человек в этом мире – Эрик. Загнав машину в гараж, я подошел к входу в гостиную и, перекрестившись, толкнул двери. Мне снова повезло – Эрик был дома, прям как вчера, когда я прочел записку. Развалившись в кожаном кресле, он с умным видом читал какую-то толстенную книгу. Увидев меня, Эрик кивнул головой в сторону плетеного кресла и, покачав головой, заметил: - Послушай, Ураганище, я начинаю чуять недоброе, когда ты заходишь ко мне с таким видом… - Предчувствие тебя не подвело. – Произнес я, с ходу падая в кресло. Постоянно срывающимся голосом я поведал Эрику всю историю от начала и до конца. Пока я рассказывал, он молча сидел и внимательно слушал. Но, когда я окончил монолог – разразился таким потоком нецензурщины, которого я не слышал никогда в жизни… - Ладно, давай рассуждать здраво. – Начал Эрик, успокоившись. – Ты ее не убивал – это был несчастный случай. - Это было убийство. Я толкнул ее со злостью, а значит убил… Но Эрик не унимался: - Поверь, полиции таких фраз лучше не говорить… Это был несчастный случай… Не более… Странно. А я даже и не подумал о полиции. Я ведь совершил убийство, а за убийство очень тяжко карают… - Тебе нужно срочно сходить к Энтони и поговорить с ним. – Продолжил Эрик. - Уж кто-кто, а священник поможет тебе вылечится от чувства вины. - Да не нужен мне сейчас священник. – Вставил я гневно. Глубоко вдохнув, Эрик подошел ко мне и сел на корточки: - Ураган, если ты считаешь, что убил ее – исповедайся. Я знаю, что ты веришь в Бога. Исповедь поможет тебе избавиться от вины перед самим собой. Хоть я и другого мнения, но все же… Сходи к брату. Не каждому дано иметь священника – родственника. Поговори с Энтони по душам – он объяснит тебе, что ты невиновен. - Ладно, схожу завтра утром. – Произнес я, поднимаясь. – Ты там говорил о своем мнении… Что ты имел в виду? - Я считаю, – сказал Эрик, распрямляясь, - что ты убил ее по заслугам. Эта стерва издевалась над тобой… Любой мужчина на твоем месте поступил бы точно так же… Если я понял все правильно, она называла тебя ничтожеством… Если так – то поделом ей… Вот это номер. От кого я слышу эти слова? От Эрика? От лучшего друга? - Что ты такое говоришь? Она не заслуживала смерти! – Пробормотал я, покосившись на стоящего рядом Эрика. - Это мое мнение. – Сухо заметил он. – А ты сейчас скушай снотворного, чтобы кошмары не мучили, и отправляйся спать. Как там русские говорят? Утро вечера длиннее… - Утро вечера мудренее. – Произнес я и побрел на третий этаж.
В последнее время лишь малая толика прихожан решалась доверить свои тайны священнику. Отец Энтони не понимал первопричины этого неприятного факта. В начале он предполагал, что это происходит из-за всеобщей занятости людей и банальной нехватки времени. Но, лишь проанализировав достаточное количество информации, он понял, что люди просто перестали доверять святой Католической Церкви, запятнавшей свою репутацию сотнями скандалов и махинаций. Благодаря этому и десятку других факторов, Католичество начало свое медленное движение к гибели. Но Энтони Харикейн не отчаивался. Ему было известно, что еще существуют люди, способные отдать свою жизнь во имя служения Господу. Их немного, но они сильны и готовы до конца жизни идти по пути праведному. Отец Энтони принадлежал к так называемой «Отчаявшейся» категории священнослужителей – людей, попавших в церковь из-за физических или моральных недостатков. Когда ему исполнилось двадцать лет, он попал в автомобильную аварию, в которой потерял часть кожи лица. Чудом выбравшись из машины, он остался жив, но стал вечным уродцем, изгоем общества. Жизнь казалась ему законченной. Но Энтони не стал сводить счеты с жизнью, как поступают в таких случаях многие, а решил посвятить свою жизнь служению Господу, усмотрев в своем чудесном спасении знак свыше. И за пять лет, проведенных в Церкви, он ни разу не пожалел о своем выборе. И сейчас, когда Отец Энтони увидел одинокую фигуру, направляющуюся к исповедальне, он понял – его труд не напрасен и приносит пользу. Когда фигура приблизилась к кабинке, Отец Энтони приготовился к выслушиванию исповеди. - Здравствуйте, Святой Отец – Начал прихожанин. - Здравствуй, сын Божий. Что привело тебя в храм Господень? Эта фраза послужила спусковым крючком. Прихожанин излил все свое горе. Изначально голос показался Отцу Энтони знакомым, а когда он услышал детали происшедшего, сомнения развеялись начисто. Перед ним был его родной брат - Фрэнк Харикейн. Дослушав его монолог, Отец Энтони произнес: - Фрэнк, я не могу представить, что ты совершил этот поступок. Это просто не укладывается в голове. - Тони, я исповедался, но мне, почему-то не стало легче. Я до сих пор считаю, что убил ее сознательно. Это значит, что Бог не простил меня? - Фрэнк, Бог тебя простил. Ты набрался смелости и пришел сюда, а для этого нужна железная воля и желание искупить свою вину. Бог простил тебя и ты чист перед ним. И так происходит каждый раз, когда человек приходит к нему с чистым сердцем. - Это хорошо… Я, наверное, пойду… - Можешь идти, но я хочу предостеречь тебя. Не говори никому об этом происшествии. Тебя могут посадить в тюрьму, если кто-то проговорится. Ты ни кому не рассказывал? - Я рассказал все своему другу Эрику. Ты его помнишь? - Помню. Он неплохой человек. Но даже такой друг может предать. Будь осторожен и не рассказывай больше никому, хорошо? - Хорошо. Когда прихожанин покинул кабинку, Отец Энтони еще долго сидел на и размышлял об услышанном. Он не мог себе представить, что его брат совершил убийство. Хоть и случайное, но все же убийство.
Признаться, мне полегчало, когда Энтони сказал о том, что каждый раз, когда приходишь на покаяние с чистым сердцем – Бог тебя прощает. Значит теперь я чист перед Богом и своей совестью. А такое событие грех не отпраздновать, поэтому я, не долго думая, купил бутылку хорошего коньяка и направился к Эрику. Зря Энтони попросил меня быть более осторожным. Ну не поверю я никогда, что Эрик может меня сдать! Он – друг и не может предать. Такие друзья не сдают. Оставив машину в гараже, я взял купленный коньяк и пошел к Эрику. На этот раз мне не повезло – дома его не оказалось. Но дверь была открыта и я, весело насвистывая «Песенку пьяного деда», зашел внутрь. По привычке налив себе рюмочку коньяка, я снял пиджак и, расстегнув ворот рубашки, уселся в любимое плетеное кресло. Не знаю, что имел в виду Тони, когда говорил, чтобы я был поосторожнее и не рассказывал другим о произошедшем. Почему? Или он думает, что я настолько тупой, чтобы рассказывать свою тайну каждому знакомому? По-моему, эту историю можно рассказать только близким людям. Таким, как тот же Тони, Мать, Отец, Дядя Теодор и самым лучшим друзьям. Хотя… Здесь нельзя использовать множественное число – друг у меня только один - Эрик. Друг, который никогда не предаст, никогда не бросит в беде. Мы с ним натерпелись многого и ни разу не предали друг друга. А это уже что-то значит… Нарушить такую дружбу - все равно, что пойти на братоубийство… Размышляя обо всем понемногу, я сидел в своем уютном плетеном кресле, пил коньяк и ждал Эрика. Мысли в голову лезли самые что ни наесть разнообразные. Но все они так или иначе были связаны с недавними событиями и разговором с Тони. К примеру, я очень обрадовался, когда узнал, что Бог прощает человека каждый раз, когда тот приходит к нему с покаянием. Неужели это означает, что человек может совершить любое преступление, а потом раскаяться в его совершении? Наверное, так и обстоит дело, только вот покаяние и исповедь должны быть честными и идти из глубины души. Человек должен осознать то, что совершил плохой поступок. Только в таком случае он сможет очистить свою совесть и, что самое главное, получить Господне прощение… Подобные мысли могли бы блуждать по моей голове сколь угодно долго, если бы эти размышления не прервал сухой треск телефонного зуммера. Сначала меня даже передернуло от неожиданности – слишком уж внезапным был этот звонок. Эрик разрешал мне отвечать на подобные звонки, когда его не было дома, поэтому я, недолго думая, поднял трубку. - Алле! – Донеслось из телефона. – Это Мистер Шульц? Голос был незнакомым и я немного удивился. Кто бы это мог быть? - Нет, - ответил я, - его сейчас нет дома. А кто звонит? - Это детектив Патрик Коллинз из Центрального Полицейского Департамента. – Произнес голос. Полиция? Но как? Неужели Эрик… - Это то отделение, что в Эвэртоне? – Поинтересовался я, с трудом сдерживая эмоции. - Да… - удивился Коллинз. – Извините за неудобства, я не хочу отрывать вас от дел, но, если вас не затруднит, передайте мистеру Шульцу, чтобы он позвонил мне по поводу встречи. Хорошо? - Да… Хорошо… Я передам… - Пробормотал я и кое-как повесил трубку. Что это все значит? Если Эрик договаривается с полицейским о встрече – у него может быть только одна цель – заложить меня. Но зачем? Какая ему выгода от этого? Денег ему не заплатят, так что остается только мораль… Выходит – он готов сдать полиции лучшего друга только из-за того, что тот совершил убийство… Разве это причина для того, чтобы предавать друга? Если я все понял правильно – это так. Значит Эрик хочет сдать меня полицейским… Ха… Не тут то было… Прав был Тони, ой как был прав. Нельзя было никому говорить об этом, даже Эрику. А я… Дурак! Подумал, что такой старый друг, как Эрик, не может заложить и предать… После этих раздумий я ответил на один из вечных вопросов «Кто виноват?». Осталось только решить «Что делать?» и воплощать эту задумку в реальность. Как ни странно, но решение второй проблемы не заставило долго ждать. Из памяти всплыли церковные картинки и отрывки диалога с Тони. Он говорил… «Фрэнк, бог тебя простил. Ты набрался смелости и пришел сюда, а для этого нужна железная воля и желание искупить свою вину. Бог простил тебя и ты чист перед ним. И так происходит каждый раз, когда человек приходит к нему с чистым сердцем». Найти в этой фразе решение проблемы было нетрудно и я, уже все для себя решив, улыбнулся и проговорил вслух: - Ну-с… Эрик… Друг ты мой сердечный… Приходи поскорей, жду с нетерпением…
Ранним утром на площади перед Католическим Собором довольно безлюдно. Тишину нарушают лишь редкие порывы ветра, колышущего листву одиноких каштанов. Небольшие стайки голубей мирно прогуливаются по старинной, вымощенной брусчаткой мостовой, не обращая внимание на редких прохожих, куда-то спешащих по своим делам. Но в это утро голубей потревожила одинокая фигура, стремительно шагающая в сторону Собора. Фигура шла быстро, иногда оглядываясь и озираясь по сторонам. Заподозрив неладное, голуби поспешили скрыться от греха подальше, освобождая дорогу незваному гостю, которому, впрочем, было наплевать на голубей. Он шел в собор с одной целью – увидеться с Отцом Энтони. Отворив дверь, гость направился к маленькой кабинке, находящейся в самом конце зала.
Отец Энтони обрадовался, когда услышал звук отворяющейся двери. Ему было приятно выслушать исповедь еще одной заблудшей овцы, ищущей приюта в Храме Господнем. Но, когда он узнал в таинственном госте своего брата, сердце его похолодело. «Неужели он еще не простил себя?» - подумал священник и с волнением приготовился слушать исповедь. - Здравствуйте, Святой Отец. – Промолвил Фрэнк. - Здравствуй, сын Божий. Что привело тебя в храм Господень? Отцу Энтони трудно давались эти слова – он не любил лицемерить в доме Бога. - Тони, я должен раскаяться в своем поступке… - Но ты уже раскаялся в этом грехе. – Удивился Энтони. – Бог простил тебя. - Ты не понимаешь… - Замялся Фрэнк. – Вчера я убил Эрика. Сначала я не поверил, когда ты говорил о том, что даже самый близкий друг может предать. Но, когда вчера Эрику позвонил полицейский, я понял – ты был прав. Он предал меня и совершил очень тяжелый грех. И понес за это заслуженное наказание. Я убил его и теперь ищу прощения Господнего. На некоторое время Отец Энтони потерял дар речи. В его голове не укладывалось, что Фрэнк снова совершил такой ужасный грех, причем на этот раз абсолютно сознательно. - Как ты мог? – Закричал священник. Он просто не мог сдерживать эмоций. – Зачем ты это сделал? Бог простил тебя за убийство Джулии, но сейчас ты перешел все рамки! Неужели ты думаешь, что можешь спокойно убивать людей, а потом раскаиваться в этом? - Тони, упокойся. Я же не просто так убил его. Эрик предал меня и поплатился за свое гнусное предательство! - Да при чем тут предательство? – Не унимался Святой Отец. – Разве ты не понимаешь, что убивать людей нельзя ни при каких обстоятельствах? Разве твой мозг не может понять этого? - Тони, сейчас ты священник, а не мой брат, и я прошу тебя принять мое раскаяние. - Я не буду ничего принимать! Фрэнк, неужели ты не понимаешь, что стал на дорогу Зла? Убийство – самый тяжелый грех и его нельзя оправдать никакими причинами! На некоторое время в исповедальне воцарилась гробовая тишина. - Значит ты не будешь принимать раскаяния? – осведомился Фрэнк, нарушая молчание. - Приму, если ты поклянешься больше не убивать. Ты можешь поклясться? - Нет. – Отрезал Фрэнк. - Ну тогда нам не о чем больше говорить. Если бы я не был священником, то позвонил бы в полицию! - Хорошо, что ты священник. За это я могу сказать спасибо тому злополучному водителю. Он спас меня от тюрьмы. – Сказал Фрэнк и вышел из исповедальни, громко хлопнув дверью. Посидев в комнате некоторое время, Отец Энтони направился в кабинет и стал на колени перед святой иконой Мадонны. Она всегда помогала ему справиться с любыми проблемами и найти самый удачный выход. Закрыв глаза, он зашептал: - Мадонна, помоги мне, я нахожусь в смятении. Мой брат ступил на путь греха и не может самостоятельно свернуть с него. Я не знаю, как ему помочь… Он убил двоих дорогих ему людей и может совершить грех снова. Я не могу позволить ему этого. Пусть он мой брат… Но я должен сообщить полиции о его преступлениях. Фрэнка засудят и приговорят к смерти. Если я совершу этот поступок – его покарают и по закону и по совести. Но, сообщив полиции, я сам совершу тяжкий грех – нарушу святую тайну исповеди, за что буду навеки изгнан из Церкви. Сенат не простит мне этого… Помоги, Мадонна, я в смятении и не могу найти выход. Подскажи… Я не требую от тебя невозможного… Просто скажи, что делать. Фрэнк мне уже не брат. «Человек исчез, его больше нет, а из тела его демон вышел на свет…» Так ведь? Прошу тебя… Постой! Кажется, я нашел выход… Церковь создана для борьбы со Злом во всех его проявлениях. А Фрэнк в данный момент одержим внутренним демоном… И я… Я… Могу покарать его… Если я смогу исполнить это… Демон будет наказан, а я не нарушу тайны исповеди... Господи… Что я говорю… Мадонна, прости меня за подобные мысли, просто я в отчаянии и не могу здраво мыслить… Нет! Я не он! И не убью своего брата, будь он хоть трижды демоном! Я не должен становиться таким же убийцей!
Разбив два яйца над сковородой, я достал из холодильника свежий зеленый лук. Все-таки яичница без лука – это не яичница. Лук подчеркивает ее вкус и добавляет пикантности. Остальные ингредиенты лишь портят ее. Именно поэтому меня бесила привычка Джулии кидать в яичницу помидоры и сыр. Странно, но когда ее не стало, я начал в полной мере ощущать все прелести холостяцкой жизни. Появилась возможность делать то, что хочешь, когда хочешь и сколько хочешь. Теперь я могу наказать всех, кто сделал мне больно. Этого ублюдка Сперри, который мешал мне работать, учительницу английского Миссис Виленски, постоянно ставившую мне двойки, этого дуболома Кохена, отбиравшего деньги на обеды… Список можно продолжать бесконечно! Все они провинились передо мной и должны понести заслуженное наказание. Но появилась одна проблема – мне нужен священник, к которому я смогу обращаться с исповедью. Очень жалко, что в нашем породе всего один собор. Хотя… Есть куча маленьких городков-сателлитов, в которых есть свои храмы и, соответственно, свои священники. Сняв яичницу с огня, я понес дымящуюся сковороду в комнату (с детства люблю есть из сковородки) и уселся перед телевизором. Это, конечно, хорошо, что у меня появилась возможность карать, но вместе с ней возникла проблема выбора. Кого наказать первым? Сперри, Виленски и Кохен обидели меня очень сильно, но совсем недавно появился еще один обидчик – Тони. Хоть он и мой брат, но наказать его придется. Наверное, даже сегодня вечером, чтобы он не успел сообщить в полицию. Стоп! Не-ет… Сегодня вечером футбол! «Ливерпуль» против «Мидлсбро» – очень важный матч. Так что придется покарать его завтра… А жаль. Размышления прервал звонок телефона. Почему этот дьявольский аппарат звонит в самое неподходящее время? Недовольно фыркнув, я отставил сковороду в сторону и поднял трубку. - Алло, это Мистер Шульц? – раздался в трубке знакомый голос. - Нет, Мистер Коллинз, его до сих пор нет. Что-то передать? - Да… Передайте ему, что встретиться все же придется. – Ответил полицейский. – Бабушка, которую он сбил, все-таки решила подавать в суд. Пусть он срочно приедет и мы попробуем уладить проблему деньгами. Хорошо? Меня на некоторое время парализовало. Как? Эрик не предавал меня? Но… Значит я убил его ни за что... Убил лучшего друга… - Мистер Коллинз… - Проговорил я, еле шевеля губами. – В доме Мистера Шульца произошло убийство… Я его убил… Пришлите группу… Не знаю, что заставило меня произнести меня эту фразу. Может быть совесть? - Вы меня разыгрываете? – Растеряно спросил детектив. - Нет. - Тогда ждите. Сейчас приедет наряд! Только не совер… Почему-то дослушивать его фразу мне не захотелось. Что он может сказать? Ничего. Сейчас приедет группа, меня арестуют и будут судить. Что я скажу в свое оправдание? Ничего. У меня нет оправданий. Я собирался карать людей, причинявших мне боль, а наказал ни в чем не повинного человека. Какое тут может быть оправдание? Телевизор что-то бормотал, но я его не слушал. Просто сидел в старинном плетеном кресле и ждал полиции. Не знаю, сколько прошло времени… Минута, две… Какая разница? В двери постучали. «Как они вошли в дом?» - пронеслось в моей голове. Пожав плечами, я поплелся к двери и открыл замок. Странно, но вместо полицейских возле двери стояла худосочная фигура в длинном черном балахоне. Все лицо, кроме изувеченного ожогами подбородка, прикрывал капюшон. Не говоря ни слова, незваный гость достал из-за спины нож и, одним размеренным движением, всадил его мне в живот. Боль ушла. Осталась только тишина, которую не смог нарушить даже вой приближающихся полицейских сирен. |
Администрация // Объявления
